— Люся, Люся, я женюся… — и в самом деле уснул.
А утром он осторожно отодвинул от себя теплое тело, разыскал разбросанную по комнате одежду и, чтобы не обременять себя дверными замками, перебрался в свою квартиру через балкон. Принимая душ, он думал: какую все-таки роль играют женщины в его жизни? За исключением первой жены, Ирины, ни одна из них по-настоящему не любила его, не смогла бы взойти ради него на костер. Они требовали лишь наслаждения, покорности, внимания, денег и прочих китайских сладостей. Но и он относился к ним так же, словно мстил за весь обиженный ими мужской род. Их притворная слабость, постоянные измены, глупость и властолюбие ломали мужчин, коверкали их жизни, и Сергей чувствовал себя древнегреческим воином, принявшим неравный бой с амазонками. Победить можно было не копьем и стрелой, а лишь одним способом: подмяв под себя противницу, заставить ее биться в любовной утехе, чтобы она осознала, кто истинный хозяин на этой земле и кто главный виновник его бед.
После завтрака Сергей сбегал в кондитерскую, купил огромный торт и шампанское. И стал ждать Полину. Около двенадцати часов раздался звонок в дверь. Сергей до последнего момента сомневался, что она приедет. Там, в «Игларе», она не производила впечатление женщины-нимфоманки, готовой броситься на первое встречное существо в брюках. Скорее наоборот, такие особы требовали длительного ухаживания. Более того, он был уверен, что бумажка с его телефонным номером просуществовала лишь минуты две, до ближайшей урны. Тогда что же подвигло Полину на звонок?
И вот она стоит перед ним, загадочно улыбаясь уголками тонких губ, блестя желтизной глаз, изящная, как дорогая фарфоровая статуэтка. Он бережно взял ее прохладную ладонь, поднес к губам.
— Так, должно быть, умирающих в госпитале солдат посещали великие княгини, — произнес Сергей. — И они, подобно мне, видели в этом чудо.
— Не надо. Я убедилась в вашем красноречии еще там, в «Игларе», — ответила она. — Наверное, вы считаете мой поступок сумасбродством?
Она вошла в квартиру, как осторожная черная кошка, с любопытством оглядываясь по сторонам. Казалось, вот сейчас она вспрыгнет в кресло, свернется калачиком и замурлычет, разрешая погладить себя по гладкой шерстке. Но этого не произошло. Вернее, она действительно села в кресло, выжидающе посмотрев на Сергея, словно была готова в любой момент выпустить коготки, но кошачье сходство на этом и закончилось. Нет, перед ним сидела особа королевских кровей, дама пик, знающая себе цену.
— Я в восхищении, — по-булгаковски пробормотал Сергей, чувствуя себя как мальчишка, устроивший под дверью соседней квартиры пожар и ожидающий, что же будет дальше. — Бокал шампанского? Кусочек торта? Гроздь молдавского винограда?
— Пожалуй, — мило согласилась Полина. — У меня есть немного свободного времени.
— А ваш… Олег?
— Уехал. Кстати, о нем я и хотела с вами поговорить.
— Для меня очень огорчительно, что между нами будет маячить тень вашего мужа, — признался Сергей, сервируя стол.
Глядя на Полину, он невольно сравнивал ее со своей постоянно исчезающей незнакомкой. Обе они были прекрасны, но каждая хороша своей, особенной, неповторимой красотой. Та девушка, Света, была цветком полей, лугов, на котором еще лежала утренняя роса и который нес в себе земную радость и счастье. Полина — ночная звезда, далекая и холодная, позволяющая любоваться собой лишь до первых лучей солнца.
— За что выпьем? — спросил Сергей, поднимая бокал.
— За нас, — неожиданно ответила Полина. — За наш союз.
«Ого! — подумал он. — Начало многообещающее. Не пересесть ли поближе?»
— Не скрою, — продолжила Полина, — я рассчитываю на вашу помощь. Так уж получилось, что у меня нет друзей. А вы производите впечатление порядочного человека.
— Это всего лишь впечатление. Как правило, оно обманчиво. — Сергею захотелось немного позлить ее, вывести из равновесия. — И потом, может быть, вы решили лишь разыграть меня каким-то образом. Посмеяться.
— Я приехала одна к незнакомому мужчине — разве это не доверие к вам с моей стороны? — тихо проговорила Полина. — Вам нужны еще какие-то доказательства? Эти? — и она махнула рукой в сторону дивана.
— Боже упаси! То есть… конечно. Я хотел сказать, — поправился Сергей, — что никогда не требую невозможного. Но… вы настолько обольстительны, что мне хочется потерять голову. Впрочем, внимательно вас слушаю.
— Не знаю даже, с чего начать.
Полина перебросила одну точеную ножку на другую, а Сергей отвел взгляд, чтобы не выдать своих плотоядных чувств. Она его действительно сводила с ума.
— Я вам помогу. Итак, ваш муж… Он что, бьет вас? Мне надо его проучить?
— Нет, — засмеялась Полина. — Никто никогда в жизни не поднял на меня руку. Дело в другом. У него есть подружка, любовница.
— Заведите и вы себе. Могу предложить одну кандидатуру. И ходить далеко не надо. Близко от вас — на расстоянии вытянутой руки.
— Я подумаю над вашим предложением, — пообещала она. — Но если бы вопрос решался так просто! Мне надо, чтобы он знал, что я также имею право на личную жизнь. Чтобы он почувствовал такую же ревность.
— А вы ревнуете его?
— Теперь уже нет. Но я хочу посеять в его душе некоторую смуту, тревогу. Вы меня понимаете?
— Пока еще нет.
— Три раза в год, в декабре, мае и августе, мы устраиваем вечера-вернисажи в нашем загородном доме. Мой муж — хозяин антикварного магазина, и, прежде чем пустить новые картины в продажу, он показывает их гостям. Но по заведенной традиции, по нашей договоренности с ним, каждый составляет свой собственный список гостей. И я и он вольны пригласить кого угодно, хоть бывших жен и мужей.
— А у вас было много мужей?
— Ни одного. Кроме Олега. Я хочу, чтобы двадцатого августа на этот вернисаж пришли вы. И сыграли роль моего… близкого друга. Даже хорошо, что у вас вышла стычка в «Игларе», это еще больше разозлит его.
— Зачем же играть? — спросил Сергей. — А нельзя нам в самом деле стать… близкими друзьями, как вы изящно выразились?
— Вас так заботит половой вопрос? — улыбка скользнула по ее лицу. — Хотя все мужчины одинаковы: немного помешаны на этом.
— А женщины?
— Мы более спокойные существа.
— Ладно, давайте выпьем на брудершафт и перейдем на «ты», — предложил вдруг Сергей. — Не могу же я, как друг, все время говорить вам «вы».
— Не мытьем, так катаньем? — она вновь улыбнулась. — Ну что с вами поделаешь, давайте.
Сергей опустился рядом с ней на одно колено, они переплели кольцами руки, выпили шампанское, и он полез целоваться. Чувствуя податливость губ Полины, он крепко обнял ее за плечи, прижимая к спинке кресла. Не отрываясь, нащупал пуговички на платье.
— Не надо… — прошептала она. — Потом… не сейчас…
— Когда? — также шепотом спросил он.
Полина чуть отстранилась от него, взгляды их встретились. Он готов был поклясться, что в ее глазах играет бесстыжий желтый огонек.
— Скоро… подожди немного, — ответила она. — Я не могу так сразу.
— Но когда? — нетерпеливо повторил Сергей.
— Там, на вернисаже, в нашем загородном доме… Обещаю тебе.
— Ловлю тебя на слове. Не обмани. — Он разжал объятия, потом неохотно пересел на свое место.
— Еще ни разу в жизни никого не обманывала, — сказала Полина, поправляя прическу. — А ты мне действительно очень нравишься. И я не ошиблась в тебе.
— Я сделаю все, что ты попросишь. Но до двадцатого августа еще целых десять дней! Кстати, какая форма одежды: смокинг, фрак? Много будет народу?
— Человек двадцать. Но дом настолько большой, что в нем можно заблудиться, — ответила Полина и добавила: — Мы найдем укромный уголок, Сережа.
— А нукеры не будут в меня стрелять?
— Не волнуйся, никто тебя пальцем не тронет, потому что ты — мой гость.
— У меня тоже к тебе маленькая просьба, Поля, — вспомнил Сергей. — Может быть, и ты поможешь мне в одном деле. Мне нужна красивая брюнетка, от которой будет исходить запах жасмина и которая просто попадется на глаза некоему старичку. Но об этом мы поговорим потом, после вашего вернисажа.
— Хорошо, — кивнула она головкой. — А теперь мне пора идти.
— Я провожу тебя до метро.
— Сережа! Какое метро? Я сто лет не спускалась под землю. Тут у подъезда моя «тойота».
Но он все же сошел вместе с нею вниз, поцеловал подставленную матовую щечку и смотрел, как она выруливает на дорогу. Полина помахала ему рукой. «Бедный Сережа, — подумала она, взглянув на свое отражение в зеркальце. — Как легко и просто он лезет в петлю. Ну что же, такова судьба». И прежде чем выбросить его из головы, она решила: «Надо хотя бы доставить ему удовольствие напоследок».
