– Возможно, что и не она сама. А кто-то, знавший о ней, – задумчиво сказала я. – В общем, гадать нечего, нужно проверять эту версию. Но вот как – я пока не знаю. Ведь неизвестно даже имя той финки. И Кирилл ее не знает. Мать их умерла, словом, не знаю, к кому и обратиться.
– А может быть, Анатолий знает? – предположила Маргарита. – Хотя вряд ли, они же мало общались. Скорее Борис… Да, наверное, Борис. Ведь они как раз и сдружились тогда, в юности. И всегда дружили. Вот у него и спросите. Но он ничего не говорил, – задумчиво произнесла Серебрякова.
«Ну конечно, не говорил, зачем он будет это говорить, – тут же подумала я, – действительно, столько лет прошло».
– То есть вы пока далеки от разгадки? – уточнила Маргарита.
– К сожалению, да. Но версии кое-какие появились, ими я и займусь.
– Если вы насчет той женщины, то вряд ли это правильно, – упрямо повторила Серебрякова. – Они же давно расстались, что их может связывать?
– Но ведь кто-то позвонил Валерию, и он откликнулся на этот звонок.
– Но вы же сами сказали, что это был русский человек, к тому же мужчина. При чем тут та финка? Если она вообще была?
– Вот это я и должна установить, потому что тот самый человек, который звонил, наверняка и есть убийца.
– Ну, это уже и я догадалась, – немного нервно отреагировала Серебрякова. – Вот только кто он?
– Вы не волнуйтесь, я продолжу заниматься делом, а вы ждите спокойно. Займитесь пока сыном, раз у него такие проблемы образовались.
– Ох! У него уже давно… проблемы. Даже не знаю, как с ним разговаривать, – махнула рукой Серебрякова.
– А теперь расскажите мне, что у вас тут случилось в мое отсутствие.
Маргарита помрачнела еще больше и вздохнула:
– Такое впечатление, что кто-то хочет сделать мне гадость! Или просто попортить нервы! Представляете, вчера мне под дверь подкинули дохлую крысу!
– Вот как? – немало удивилась я, поскольку после Светкиного слова «покушение» ожидала услышать что-то более серьезное. – А почему вы уверены, что подкинули? Может быть, она сама сдохла?
Маргарита недоуменно уставилась на меня:
– Все было не так, как вы думаете! Ведь крыса не просто валялась под дверью, а… ее подвесили на веревочке! Прикрепили над дверным косяком! Когда я дверь открыла, мне эта чертова крыса чуть по лицу не заехала! Меня, конечно, крысой напугать сложно, но, согласитесь, когда так неожиданно крысой в лицо! Я чуть не заорала!
– Можно посмотреть? – спросила я.
– На что? – удивилась Маргарита. – На крысу? Вы полагаете, я сохранила эту гадость? Да я ее тут же в полиэтиленовый мешок положила и в мусорный контейнер отправила! Перчатки даже выбросила, которыми ее брала. Б-р-р-р!
Она передернула плечами.
– Да, это, конечно, неприятно, – со вздохом констатировала я. – Правда, совершенно непонятно, что вам хотели этим сказать. И главное, кто? А может быть, это проделки вашего сына?
Маргарита непонимающе воззрилась на меня. Такая мысль, видимо, не приходила ей в голову.
– Не-ет, – после раздумья покачала она головой. – Не может быть! Да что же он, совсем, что ли, с ума сошел? Да и вообще, он сам трус несчастный! Он мышей боится, как огня! А когда эту крысу у меня в руках увидел, завопил как резаный! Нет, не может быть! К тому же тут еще вот какая неприятность случилась: мне ведь колесо кто-то проколол!
– Когда? – спросила я.
– Сегодня ночью! Вчера машину во дворе поставила – устала очень, поздно приехала, некогда было на стоянку ставить, – а сегодня выхожу – колесо проколото! Причем грубая такая дыра. Пришлось менять. А Даниил дрых без задних ног.
– У вас никаких соображений нет, кто все это мог сделать? – спросила я. – Может быть, это вообще не имеет отношения к Валерию Курилову? Может, вы с соседями что-то не поделили?
– С соседями у меня прекрасные отношения, – отрезала Маргарита. – А знакомых таких… чокнутых у меня просто нет!
– Ну что ж, будем думать, – поднялась я. – Успокойтесь, все выяснится.
– Господи! – выдохнула Маргарита со слезами в голосе. – Посыпались беды одна за другой на мою головушку! А Даниил, подлец, нет бы поддержать мать, так он еще и хлопот подкидывает!
– Проблема взрослых сыновей, конечно, важна, – с сочувствием сказала я. – Как что-нибудь у меня будет, я вам позвоню.
Маргарита проводила меня до дверей, и мы распрощались.
* * *
Выйдя из подъезда, я набрала рабочий номер подполковника Мельникова.
– Привет, привет, – весело отвечал Андрей. – С приездом. Как долетела?
– Все в порядке, спасибо, – поблагодарила я.
– Ну что, давай рассказывай, что ты там узнала.
Я максимально коротко изложила ему факты, так как понимала, что Мельников спросил об этом скорее из вежливости, а в сущности, ему было безразлично это дело.
– И как ты собираешься теперь искать этого таинственного русского, позвонившего по телефону? – зевнув, спросил Мельников.
– Не знаю, но я тебе звоню не за этим. Помнишь, я спрашивала тебя насчет Бориса Барсукова?
– Да, конечно. Просьбу твою я выполнил, там обычная, в общем-то, история… Занялся парень рэкетом, пару лет жил ничего себе, а потом, как всю мелкую шушеру разгонять начали, он и попался. Отсидел два года. Насчет торговли иномарками ничего не зафиксировано. Если тебе нужны подробности или сама хочешь «Дело» посмотреть, то приезжай, оно сейчас у меня.
– Спасибо, возможно, я и подъеду, – ответила я и попрощалась с Андреем.
Перед моими глазами стоял образ молчуна Барсукова, разработкой которого я должна была заняться, получив дополнительные сведения о нем. Мало того, что он отсидел срок в свое время за вымогательство, но его еще с убитым Куриловым связывал общий бизнес – торговля иномарками. Бизнес, который потерпел крах после нападения на обоих в Польше неких злодеев. После этого, как выясняется, Барсуков больше в Европу за машинами не ездил, а занялся откровенно криминальным делом – рэкетом, – на чем в конце концов и погорел.
«Знакомая история, – усмехнулась я. – Закономерный финал».
Я вспомнила те времена, когда и мне самой волей-неволей приходилось общаться с представителями криминального мира, ориентироваться во взаимоотношениях между ними. Я не принадлежала к той плеяде россиян, которые считали, что бандитская «крыша» лучше милицейской. И хотя правоохранительные органы были далеки от бескорыстия и нестяжательства, я с воодушевлением встретила перемены конца «рыночного десятилетия», когда повсеместно, в том числе и в моем родном Тарасове, бандитские «крыши» стали «протекать», а боевиков буквально шеренгами начали направлять в тюрьмы, а то и того хуже – отстреливать.
– Ну не люблю я криминал, и все, – вслух произнесла я, продолжая размышлять над судьбой бритых «пацанов», совершивших за короткий промежуток времени кульбит из грязи в князи и обратно.
Борис Барсуков, видимо, принадлежал именно к этой когорте. Сейчас этот бандит, который, скорее всего, некогда наводил ужас на округу, был откровенно «беззубым» и даже вызывал некоторую жалость. Однако в нем я рассмотрела некую агрессивную сущность, не до конца еще реализовавшуюся. Я чувствовала ее интуитивно. Против кого она могла быть направлена? Неужели против Курилова, человека, с которым его связывал когда-то общий бизнес?
«Но у него нет никаких видимых мотивов», – возражал мне внутренний голос.
Но на это утверждение был и свой контраргумент: «Если видимых мотивов нет, это не значит, что их нет вообще». Значит, предстоит их выявить, эти невидимые пока что мотивы. Вот только через кого? Кто еще в курсе тех давних событий, кроме умершего Курилова? Младший брат Кирилл обрисовал мне ситуацию только в самых общих чертах. Сретенский не может этого знать, потому что познакомился с Валерием значительно позже.
Адрес Бориса Барсукова мне уже был известен от Маргариты Серебряковой, и я отправилась прямиком к нему. По словам Барсукова, он нигде не работал, а сейчас был разгар дня, поэтому я представляла себе, что шансы застать его дома весьма велики. Так оно и оказалось.
Встретили меня, однако, очень неприветливо. Барсуков окинул меня с порога таким хмурым и мрачным взглядом, что я невольно сделала шаг назад. Можно было подумать, что Борис готов прямо тут же на месте стереть меня в порошок.
– Можно пройти? – осторожно поинтересовалась я.
– Вообще-то я занят, – после некоторой паузы ответил Борис.
– Я не отниму у вас много времени, – поспешила успокоить его я.
– Я так не думаю, – мрачно усмехнулся Борис и, не приглашая меня пройти, все же освободил проход.
Я, воспользовавшись моментом, быстро прошла в прихожую. Барсуков посмотрел на меня и со вздохом сказал:
– Пойдемте уж тогда в кухню.
Когда мы сели на табуретки, Барсуков сам начал разговор:
– Ну, вы раскопали там, наверное… Рассказали вам про меня… Всякого плохого. Подозреваете меня небось. Зря, – усмехнулся он. – Мне это совсем ни к чему было. А наговорить могут что угодно.
