Вентиль ни в какую не хотел откручиваться, я к этому и не стремилась, впрочем. Но что делать дальше, я просто не знала. Не придумав ничего лучше, я принялась стучать по какой-то трубе за газовой плитой, делая вид, что пытаюсь ее открутить. Блондинка не сводила с меня пристального взгляда.
Я уже подумывала, не запустить ли в нее гаечным ключом, но она выручила меня сама.
– Федор! – позвала она низким грудным голосом. – Посиди с нашей навязчивой гостьей из горгаза. Я отлучусь ненадолго.
– Давай, Натали. Я присмотрю за ней, – раздался знакомый мне голос Федора.
Квадратный Федор и сам тут же появился у нее за спиной. Он встал посреди коридора, полностью загородив собой проход. Блондинка бросила через его плечо на меня еще один очень внимательный взгляд и скрылась. Я услышала, как хлопнула дверь.
Это было очень кстати. Федор казался мне менее серьезным противником, чем его двухметровая мадам. Хотя бы потому, что был более самонадеян, как, впрочем, все мужчины. Я просто читала его прямолинейные мысли, сонными червями тупо шевелящиеся под заросшей густым ежиком мощной черепной коробкой.
«Что может сделать эта худосочная телка против моих кулаков? Даже если она треснет меня по голове своим гаечным ключом, это так – легкий щелчок. Если же я ткну ее пальцем, то пробью насквозь. А вообще, из горгаза она или даже из ментовки – в любом случае задочек у нее неплохой. Аппетитный задочек…»
Не уверена, что вместо слова «задочек» он не употреблял какого-то иного выражения, но направление его мыслей иным быть не могло. Потому что именно эту часть своего тела я ему старательно демонстрировала, решив обследовать духовку газовой плиты и склоняясь для этой цели как можно ниже, оставляя ноги прямыми. Ну, позу мою вы себе можете представить…
Не знаю, впрочем, шевелилось ли у него что-либо в мозгу, но вот в штанах явно зашевелилось. И он сделал именно то, чего я от него добивалась, принимая эту неудобную, надо сказать, позу.
Он подошел ко мне вплотную и положил свои руки на мои бедра. О-о! Это был далеко не Леня! Этот не сомневался ни в чем, он просто хотел и брал. Уверенным движением он задрал мне платье на спину, стремясь увидеть то, что стремился увидеть.
Он, правда, хотел не только увидеть, но ничего больше не успел.
Я извернулась, как кошка. Гаечный ключ, зажатый в моей правой руке, взлетел вверх и с силой врезался ему в яйца. Мне никогда не приходилось прежде слышать, как ревет раненый медведь-гризли. Но я почему-то была уверена, что Федор издал рев именно этого зверя.
Я резко выпрямилась и повернулась к нему с гаечным ключом в руке. Да! Не хотела бы я быть мужчиной и получить такой удар. Глаза его вылезли из орбит, обе руки он зажал между ног и склонился в мою сторону, так соблазнительно подставив свое темечко прямо мне под нос. Я, собственно, не собиралась причинять ему особого вреда, мне надо было его только обезвредить. Но так уж заманчиво торчала передо мной его макушка.
Я не выдержала соблазна и врезала ему гаечным ключом по темечку. Он тут же прекратил выть. И слава богу. А то слышно было, я думаю, на соседних улицах. Федор упал вперед носом, чуть не придавив меня своим огромным телом, и растянулся во весь рост на полу просторной пятнадцатиметровой кухни.
Пошарив у него в карманах, я нашла немало нужных и полезных для себя вещей. Во-первых, наручники, которым я тут же нашла применение. Я с большим трудом перевернула Федора на спину, согнула ему ногу в колене, соединила под коленом руки и надела на них наручники.
Во-вторых, я обнаружила целую связку ключей. От кайзеровских дверей. Это показалось мне весьма интересным, и связочку я решила прихватить с собой. Кто знает, может быть, пригодится?
И, наконец, сзади за поясом у Федора я увидела «макаров», которому обрадовалась, как лучшему другу. Пусть незнакомое оружие, не пристрелянное к руке, но это был пистолет, я была вооружена. А вогнать по шляпку три гвоздя с трех выстрелов – это я умею.
Все. Федор перестал меня интересовать. Теперь меня больше всего интересовало, обнаружу ли я в этой квартире Светку?
Я бросила Федора приходить в себя на кухне и выбежала в широченный коридор. До возвращения блондинки и неизбежной перестрелки я хотела разыскать Светку и освободить ее, если это необходимо. Я предполагала, что она связана. Иначе Светка шумела бы, дралась, царапалась. Страх в таких ситуациях на нее плохо действует, возбуждающе. Лишает способности соображать.
В этой квартире было слишком много комнат. Не меньше десяти. Только потом до меня дошло, что это, собственно, две квартиры, соединенные в одну. Соответственно, в ней было и два вторых уровня. Пока я взбегала по винтовой лестнице на второй этаж и осматривала две небольших спальни, я услышала внизу шум торопливых шагов. Я опрометью бросилась вниз, но, не увидев в коридоре ни души, поняла, что опоздала, хотя и совсем немного.
Теперь я точно знала, что Светка здесь, причем знала даже, где она. В одной из двух небольших комнатушек, что составляли еще один второй уровень в этой квартире. И знала, что освободить ее я уже не смогу. Несмотря на свое трофейное оружие и очень неплохое знание восточных единоборств и спецприемов многих спецслужб мира, отработанных в долгих тренировках.
И тем не менее я пошла туда, где была Светка. А что мне оставалось делать? Этот раунд я проиграла. Но ведь встреча не закончена. И время до финального гонга еще есть. Мне приходилось вставать после нокдаунов. Встану и на этот раз. Главное – не терять уверенность в окончательной победе. Своей победе.
Я поднялась еще по одной винтовой лестнице. Едва я приоткрыла дверь, первое, что я увидела, был ствол пистолета, всунутый в Светкин рот.
– Бросай пушку, – услышала я голос высокой блондинки, – выстрелить я в любом случае успею. И не сомневайся – попаду.
Одной рукой она держала Светку за волосы, другой сжимала пистолет, втиснув его Светке в зубы. Изо рта у Светки текла кровь. Пару зубов ей, вероятно, выбили… Пистолет – это вам не леденец.
Боже! В какой безнадежной ситуации увидела я Светку! Она лежала на кровати обнаженной, руки и ноги ее были притянуты ремнями к угловым стойкам деревянной кровати. Единственное, чем могла Светка распоряжаться по своему усмотрению – глаза. Лишь глаза остались у нее свободными, неподвластными бандитам.
И глаза эти были устремлены на меня. Устремлены с надеждой и мольбой. Пистолет блондинки, казалось, не давал вырваться на волю тем Светкиным словам, которые все равно звучали в моих ушах:
«Танька! Спаси меня!»
И еще одна фигура попала в поле моего зрения. В кресле у двери скорчился тот самый мужичок, которого я застукала в Людочкиной спальне, председатель кооператива. Он сидел в кресле, подобрав ноги, и загораживался от меня своим толстым портфелем. Глаза его тоже были уставлены на меня. В глазах был страх.
– Это она! Она! Та самая! – бормотал он глухо и бессвязно.
Видно, блондинка, оставив меня на попечение Федора, специально отправилась за ним и притащила его, чтобы он меня опознал. Он меня и опознал.
Признаюсь, у меня был огромный соблазн выстрелить. Я даже знала, куда я могла бы попасть со стопроцентной вероятностью. Например, в левый, более удачно расположенный ко мне глаз блондинки. Или очень соблазнительное местечко под ее левой грудью. Или, наконец, в запястье ее руки, держащей пистолет. Председатель кооператива меня не интересовал с этой точки зрения, хотя, конечно, теперь его связь с этими гангстерами не вызывала никаких сомнений.
Меня остановила лишь суровая правда угрожающих слов, произнесенных блондинкой. Действительно, выстрелить она всегда успеет. Нажмет курок, даже получив пулю в глаз. Любое резкое движение ее тела может вызвать рефлекторное нажатие ее пальца на курок пистолета. И ее пуля отправится в Светкину голову.
У меня не было выхода. Я бросила так и не сослуживший мне службу пистолет на пол и пинком отправила его по полу в ее сторону. Она удовлетворенно ухмыльнулась и, оставив Светку, подняла его с пола.
Светка попыталась что-то сказать или крикнуть, но непослушный ее язык не сумел выговорить ничего членораздельного. Она только невнятно замычала.
– Лицом к стене, – скомандовала мне блондинка. – Руки на стену. Ноги! Ноги шире!
Мне пришлось подчиниться. Сопротивление в этой ситуации означало бы немедленный проигрыш. В виде дыры во лбу. Или пули в животе. Я повернулась к стене, оперлась о нее руками на уровне головы и расставила пошире ноги. Классическая поза, символизирующая беспомощность побежденного перед победителем.
Но я знала, что последует дальше. Дальше будет удар сзади ногой по влагалищу, от которого я скорчусь на полу, если вообще не потеряю сознание. И я ждала его, стараясь угадать момент, когда он будет нанесен, чтобы быть готовой ответить на него.
И я угадала. Я всего чуть, на несколько сантиметров качнулась вправо и удар ее ноги пришелся в мою левую ногу. Едва только ее нога вошла в соприкосновение с моим телом, я резко развернулась в правую сторону, рассчитывая ребром ладони уже поднятой правой руки попасть блондинке чуть ниже уха.
