Следствие по делу Стрельцова надолго не затянулось, и дело передали в суд. На суде Вася держался просто молодцом и был преисполнен чувством собственного достоинства. И вправду, молодчина. Не каждый под жёстким ментовским прессингом сможет держать свою линию. А Стрельцов смог. По одному только его взгляду Стас понял, что друг на него обид не держит. Это успокаивало.
Суд многое принял во внимание, но один хрен впаял Васе полтора года лишения свободы. В зале суда Стасу вновь не повезло - не смог с другом даже парой слов перекинуться. А так хотелось обнадёжить, что по окончанию срока заключения его ждёт офигительный сюрприз. Стас и в мыслях не держал менять свои планы. Ладно, пусть в одиночку, но он совершит прилюдное унижение главаря крутой команды, спихнёт его с трона и наденет корону на свою голову.
Но прежде чем приступить к рискованной акции, Громов всё же решил повидаться с другом. Он приложил немало усилий для того, чтобы пробить, где именно отбывает наказание Стрельцов. Удалось-таки. Это была одна из уральских "крыток". Не долго думая, Гром собрал приличную передачу, взял всю имеющуюся наличность и сел в поезд.
Две недели ему пришлось ютиться в грязном гостиничном номере чахлого городка в ожидании долгожданной "свиданки". Наконец, этот день наступил. Но случилось то, чего Громов никак не ожидал. Они встретились, но Вася разговаривать с ним не стал, и от "грева" отказался. Через вертухана передал записку, в которой даже не просил, а настаивал на прекращении с ним всяких взаимоотношений. "Не приезжай ко мне больше!" - со злостью было написано в конце "малявки". Понятно, тюрьма не сахар. Сдал в ней Вася за короткий срок. Похудел, осунулся, взгляд озлобленный и затравленный. Но Стас не обиделся, посчитав, что нынешнее состояние друга временное. "Ничего, Васёк, вот освободишься и сразу ко мне в бригаду. (Стас был уже полностью уверен, что его дело выгорит на все сто процентов). И тачка у тебя будет, и деньги, и бабы, и власть, - мысленно обращался он к парящемуся на нарах Стрельцову, ворочаясь с бока на бок на жёсткой полке плацкартного вагона в неимоверной духоте и вони человеческого скопища, - Отъешься на воле, отоспишься и всё путём у тебя будет."
Дома Громова ждал неприятный сюрприз - записка на пыльном кухонном столе, в которой Татьяна прямо заявляла, что жить так больше не может и навсегда остаётся у своих родителей. Крепко призадумался Стас, периодически разбавляя невесёлые мысли водочкой. Конечно, с одной стороны остаться без семьи - это фигово. Домашний уют, любимый сын, да просто женщина в доме - дело не последнее. Но с другой стороны - он готовится стать бандитом. А семья и Большая Дорога несовместимы. Он не имеет никакого права рисковать жизнями дорогих ему людей. Значит... Выбор был сделан. Но он не оставит семью обездоленной. Заявившись к тёще с тестем, Стас выдал своё решение:
- Татьяна будет жить там, где жила. Но отныне - это её собственность. Позже оформим документы. Я им мешать не буду.
Документы переоформили через два дня, и Татьяна стала полноправной хозяйкой квартиры. Узнав о сумасбродном решении сына, родители Стаса некоторым образом отреклись от него - переехали в другой город. Навсегда.
А Стас ушёл налегке, только с одним стволом в кармане. Тянуть кота за хвост не имело смысла. Пора было браться за дело. В достаточно сжатые сроки Стас смог пробить место тусовки "элиты" бригады. Вечерами "сливки" тусовались в закрытом для посетителей кафе в престижном районе города. Стас попал туда через служебный вход, наглухо вырубив кого-то из обслуживающего персонала рукояткой снятого с предохранителя пистолета. В зале потягивали кофеёк за деловыми разговорами 10-12 бандюганов, среди которых, кстати, был и уже знакомый Стасу Колян. Лидер сразу бросался в глаза, и Гром его безошибочно определил. И шмотки на нём были круче, чем у всех остальных, и цепь не серебряная, а золотая, причём в два раза толще, чем у Коляна. И "болты" из "рыжевья" на пальчиках сверкали, и держался он, как подобает настоящему вожаку - нагло и развязано. Стас решил для себя ни на пядь не отступать с тропы, проторенной автором для книжного супермена. На удивление легко он пробрался к столику, за которым и восседал Степанищев, и приставил к его виску "Тотошу".
- Жить хочешь? - с олимпийским спокойствием спросил он у округлившего от неожиданности и страха глаза бригадира.
Пока смысл вопроса доходил до побелевшего бригадира, Стас боковым зрением оглядел всех присутствующих. Те очень даже напоминали статуи с острова Пасхи онемели и застыли. Наконец, слипшиеся губы бригадира едва разлепились.
- Ты кто? - чуть слышно прошептал он.
- Ты не ответил на вопрос. - Громов усилил напряжение на указательный палец, ласкающий спусковой крючок "Тульского Токарева".
- Конечно, хочу, - натужено сглотнул Степанищев.
- Тогда жри дерьмо, крутизна хренова! - Стас свободной рукой вытащил из кармана своей куртки полиэтиленовый пакет и бросил его на дрожащие колени бандита.
- Да ты чё, рехнулся? - завращал глазами-блюдцами Степанищев.
- Считаю до трёх. Раз, - Гром загнул мизинец на левой руке.
Бригадир очень хотел жить, и на последствия ему было начихать. Сожрал подсохший кусок дерьма, весь без остатка. Не подавился и даже не поморщился. Вот как за жизнь-то борются. Братки ухнули в один голос и от удивления смелости паренька, и отвращения к своему лидеру. Колян узнал-таки в отчаянном безумце того самого, с кем он пил на мировую в кафе.
- Пацаны, его я знаю! - даже радостно воскликнул он. - Он пацан, что надо!
Толпа не ответила. Она не сводила глаз с дивного действа.
- А теперь сдай оружие и вали на все четыре стороны, - твёрдым, уверенным голосом продолжал Стас.
Униженный и оскорблённый до глубины души Степанищев подчинился. Выложил на столик свой "Макаров" и тихо вышел на улицу. Меланхоличный и трусливый по натуре Степанищев, просто неизвестно каким таким чудом жёстко руководил своей командой. Может ему, просто везло. На тот момент он не горел жаждой мести. Он не мог смотреть даже в глаза самому себе, не то чтобы кому-нибудь постороннему. Впав в глубокую депрессию, Степанищев наложил на себя руки. Но это случилось гораздо позже. А на тот момент в кафе воцарилась могильная тишина. Братки, вроде даже, дышать перестали. Стас наставил ствол на ближнего к себе и уже выдал свою собственную фразу, которую приготовил загодя:
- Кто хочет, чтобы я руководил вами, тот пусть остаётся. Кто против, ещё не поздно присоединиться к говноеду.
От зияющего зрачка "тэтэшника" исходила холодная, немая угроза, а Громов прямо-таки лучился какой-то притягивающей космической энергией. Это сочетание достигло мозгов бандитов и окончательно подавило их волю. Все остались на своих местах.
- Ну что ж, значит договорились. - Громов одарил Коляна голливудской улыбкой. - Прижимать вас не буду. Сделаю всё, чтобы бригада процветала.
И всё-таки чудеса имеют место быть в реальной жизни. У Стаса всё получилось! Крутые бандиты не изрешетили его пулями и не замуровали живьём в бетон, как это могли сделать с любым самозванцем. Его без ропота приняли на высокую, почётную должность бригадира.
Своё обещание Стас сдержал. До того чёрная слава бригады спустя несколько месяцев сделалась ещё чернее. Братки Громова контролировали половину всей экономической деятельности города, регулировали смертность и рождаемость, делали криминальную погоду в доме, и по-прежнему клали на все законы с прибором. Чем вызывали злобный скрежет зубов у уголовников, и заставляли периодически икать правоохранительные органы. Но работали грамотно - ни те, ни эти им не могли ничего предъявить. И всё благодаря блестящему уму, хитрости, изворотливости и феноменальной интуиции нового бригадира. Любое дело Стас просчитывал до мелочей, и всегда оставался в выигрыше. Его имя было на слуху, но сам он старался держаться тени своего громкого имени. В неминуемых в таких делах кровавых разборках за передел сфер влияния и прочих криминальных делишках участвовал мало. Он был мозговым центром, генератором ценных идей, Головой. И братва с этим считалась.
Стас постоянно подсвежал бригаду новыми силами, вносил изменения в её внутреннюю структуру. Так, с его подачи, в бригаде появились командиры, командующие небольшими звеньями "пехоты". Оружейник, головой отвечающий за "подкованность" бойцов. Кассир или хранитель общака, а также собственная служба разведки. Наркотике в бригаде категорически запрещались. Алкоголь употреблялся в меру, исключение составлял только сам бригадир. Занятия на спортивных тренажёрах были обязательными для каждого - в день не менее двух часов. По предложению лидера была введена "визитная карточка" бригады - надорванный по одному краю доллар, которая впоследствии стала символикой громовской братвы. Кроме того, бригадир предложил простым быкам пересесть со своих иномарок на детища отечественного автопрома, дабы излишне не светиться. Быки восприняли совет, как приказ. Итак, бригада в полную силу цвела и пахла.
