Денисов слышал, как он бормочет:
— Что за чертовщина…
Мужчина посмотрел на часы, направился вдоль отсека в поисках дежурного — по-видимому, на этот счет ему дана была соответствующая инструкция.
Через минуту Денисов увидел его рядом с подсобкой администрации. Отлаженная система возврата ручной клади сработала и на этот раз.
Дежурный по камере хранения направил неизвестного в подвал, на склад невостребованных и забытых вещей.
Еще через несколько минут неизвестный, а за ним и Денисов вернулись к «Транспортной книге». Мужчина в одной руке держал целлофановый пакет, в другой — портфель.
— Хасянов в зале, — предупредил по рации младший инспектор.
— Что говорит? Похож?
— Нет. Этот помоложе и ростом пониже. Старший кладовщик больше не нужен?
Денисов и так знал: человек, получавший вещи со склада по паспорту Баракаева, не рискнул бы второй раз прийти на склад.
«Гурин, вероятно, воспользовался услугами кого-то из бывших сослуживцев, приезжавших в командировку в Москву и теперь возвращающихся назад…»
Хасянов ушел. Мужчина у киоска достал вчетверо сложенную газету, не развертывая, принялся проглядывать. Женщина смотрела по сторонам.
— Спущусь на склад, — предложил Антон. — Интересно, что за разговор состоялся у него с заведующим? — Он нырнул в толпу.
— Двести первый! — снова окликнул младший инспектор. — Мне идти с капитаном?
— Будь в зале. Скоро понадобишься.
Движение вокруг внезапно ослабло — верный признак приближения начала посадки. Неизвестный спрятал газету.
— Граждане пассажиры, — разнеслось по залу, — объявляется посадка… Со второй платформы третьего пути…
Женщина у «Транспортной книги» подняла сумку, что-то сказала. Мужчина огляделся, потом, словно решившись, взял чемодан и портфель. Пакет, принесенный со склада, он прихватил в одну руку вместе с портфелем.
— Мне идти? — не ожидая, пока Денисов его вызовет, спросил младший.
— Подтянись ко мне.
— На всякий случай я организую тележку. Для вещей.
В потоке пассажиров Денисов держался теперь почти рядом с неизвестным и его спутницей. Мужчина шел медленно, хотя чувствовалось, что вещи были не тяжелыми, особенно чемодан.
— Двести первый! Я говорил с завскладом. — Денисов узнал голос Антона, Сабодаш взял рацию у кого-то из постовых. — Прием.
— Слышу хорошо.
— Фамилия получателя вещей — Пехтерев. Из Астрахани. На складе вел себя спокойно, приметы содержимого знает приблизительно.
— Чем он это объяснил?
— Вещи, по его словам, принадлежат сослуживцу. Тот едет тем же поездом.
Цепочка вагонов астраханского тянулась вдоль очищенной от снега платформы. Мимо с грохотом катили свои тележки разбитные носильщики. Пехтерев и его спутница будто кого-то искали. Гремело вокзальное радио:
— Отстал от родителей мальчик…
— …Зайдите в справочное бюро. Повторяю…
От спального вагона махнули рукой — Пехтерев повернул к рабочему тамбуру. Мужчина в спортивной куртке, в кепке из нерпы уже ждал его, потрепал по плечу.
«Гурин! — Денисов ни секунды не сомневался. — Он!»
Пехтерев неловко поставил портфель, прислонил целлофановый пакет к «дипломату» Гурина, раскланялся.
Денисов наблюдал.
Едва Пехтерев ушел, Гурин открыл портфель. Одну за другой перебрал бумаги, лицо его постепенно меняло выражение: среди копий накладных, бумаг с колонками девятизначных цифр документ, который мог его спасти, отсутствовал.
«Уедет», — понял Денисов.
Отвернувшись, он нажал манипулятор:
— Двести первый. Приступаем к задержанию.
За стеклом вагона матово отливали отделанные под дуб панели двухместного купе. Гурин закрыл портфель, достал из бумажника билет. Проводница поглядывала на замешкавшегося пассажира.
Само задержание не представляло сложности: Денисов преградил Гурину путь, увлек в сторону.
— Транспортная милиция участка.
Сбоку появился Антон. Младший инспектор розыска с номером носильщика на куртке подкатил к вещам свободную тележку.
— Документы!
Гурин полез во внутренний боковой карман.
— Письма с вами? — внезапно Спросил Денисов. — Личная переписка. Она случайно попала к вам в восемьсот девяносто шестую ячейку.
Вместо паспорта Гурин достал платок, вытер вспотевший лоб. Денисов понял, что не ошибся.
— …Девяносто шесту… — Губы не слушались.
— Она неисправна. Ваши вещи перенесли на склад, а в ячейку закрыли конверт с письмами. На шифр «Б-042»…
Денисов следил, как красивое моложавое лицо Гурина снова начало меняться.
«В самом деле, — Гурину наверняка должна была прийти в голову простая эта мысль: — Если меня арестовывают по делу фирмы, при чем здесь шифр к ячейке и личная переписка…»
Над головой щелкнул динамик:
— Граждане отъезжающие…
Гурин поставил плоский чемоданчик, нагнулся, стал быстро рыться в вещах — сорочки в целлофановых обертках, папки с бумагами.
— Вот! — Он вынул не очень объемистый конверт. — Я не мог понять, чье это. Все здесь.
— Тем не менее я прошу вас пройти с нами.
Денисов перелистал заполненные округлым женским почерком страницы. Большинство писем было без подписи. Лишь кое-где внизу стояло «Беата», иногда заглавное «Б».
В одном из писем Беата писала:
«…Я была на грани отчаяния. Незнакомая женщина в электричке заговорила со мной — она ехала к внуку: „У вас беда? Вы так плохо выглядите…“ Вдруг захотелось сказать кому-то, лучше даже первому встречному, с кем больше никогда не увидишься: „Мне плохо! Разваливается семья. Нелепо, беспричинно. А я ничего не могу поделать! Слава богу, теперь это позади. Твоя дружеская поддержка и участие помогли мне…“»
— Сейчас будет здесь, — Антон положил трубку. — Рядом с домом стоянка такси.
— Набери ее номер еще раз.
Антон покрутил диск.
— А теперь занято… Еще?
— Не надо.
Раздался звонок — Антон снял трубку, передал Денисову. Его разыскивала дежурная по автоматической камере хранения, работавшая прошлой ночью.
— Просили позвонить? — закричала она на другом конце провода.
— Это еще утром!
— А меня не было весь день: семинарские занятия, зачеты… — Она училась на вечернем отделении института инженеров транспорта. — Сейчас только узнала. Что хотели?
Денисов представил, как дежурная сняла очки, близоруко и весело щурится.
— Видели вы ночью заявительницу? Насчет восемьсот девяносто шестой ячейки?
— С вами? В отсеке? — Она не поняла.
— До нас! Раньше, чем она обратилась в милицию.
— Видела.
Это как раз и было ему нужно.
— Она была одна?
— Мне кажется, заходил еще мужчина! — прокричала дежурная.
— В очках, в джинсах…
— Вроде да.
— В какое примерно время?
— Перед тем, как ей к вам пойти. — Голос чуть поутих и снова набрал силу. — А письма нашлись?
— Нашлись.
— Она ведь вначале и заявлять не хотела! А я ей подсказала! Про вас и про капитана Сабодаша…
Денисов положил трубку.
«Так все и было. — Он мысленно подытожил разговор с дежурной. Женщина сперва не собиралась обращаться в милицию по поводу пропажи, но потом решилась. Это был с ее стороны импульсивный и не очень хорошо продуманный шаг. Дежурная даже и не подозревает о последствиях своего совета…»
— Гурина увезли. — Антон успел еще раз переговорить с дежурной частью и все знал. — В суд его теперь доставят, видимо, уже под конвоем…
В коридоре раздались шаги, короткий стук в дверь.
— Входите.
— Нашлись?!
— Нашлись.
— И все из-за меня… Представляю, как вам пришлось…
— Пришлось.
— Как я благодарна вам.
Она скорее была напряжена, взвинчена.
— Даже не верится, что смогу снова заниматься своей работой. Спокойно жить… Как это трудно: когда будто огонь бежит по кровле, а вы должны улыбаться, отвечать на вопросы… — Она еще выше забросила сумочку на плечо. Казалось, она никогда с ней не расстается. — А между тем все поставлено на карту…
— Ставку определяем мы сами! — Антон не мог не вмешаться.
— У вас, наверное, всегда все шло продуманно, положительно. Вы никогда не переступали черту!
Она была не в силах остановиться:
— Вас обошло разочарование, не было задето ваше честолюбие… — В тоне послышалось неожиданное, плохо скрываемое пренебрежение. Но тут же она спохватилась: — Извините, нервы! Зачем я это вам говорю…
— От Максимова нет известий? — Денисов перевел разговор. — Мы здесь прониклись к нему уважением. Интересно, удастся ли ему что-нибудь большое?
— Не знаю. — Она расценила его слова как поддержку. — От него ждут многого… А вот прогремит ли он!
— А кто такой Федотов?
Она свела брови!
