В первый момент Джонни чуть с ума не сошел, но затем попытался сосредоточиться на «Говорящих часах». Он видел, как из дверцы вышел с поклоном золотой человечек, но слова, которые он произносил, заглушал шум, производимый остальными часами. Николас Бос буквально прильнул к человечку, и Джонни заметил, что на лице у грека появилось выражение сильного изумления.
Било только три, так что часы вскоре успокоились. Интересно, подумал Джонни, что здесь творится в полдень и в полночь… Наверно, от трезвона и в погребе не скроешься!
Шум затих. Николас Бос выпрямился и объявил:
— Я давать семьдесят пять тысяча доллар.
— Наконец-то я слышу разумные речи, — оживилась Бонита Квизенберри. — Ты что-то сказал, Эрик?
Эрик Квизенберри опять кашлянул, а затем промямлил:
— Мистер Бос, полагаю, мы договорились о сделке. И если, сэр, вы готовы заплатить наличными, думаю, можно приступить к оформлению купчей.
— А вы ничего не забыли? — вмешался Джонни. — Судя по сообщениям в газетах, «Говорящие часы» Саймон Квизенберри завещал своему внуку Тому.
— Я это знаю, — нахмурился Эрик Квизенберри. — Но раз я его отец, часы, естественно, переходят…
— Может, и так, — заметил Джонни, — а может, и нет.
Бонита Квизенберри вмиг оказалась рядом с Джонни.
— Послушайте, да кто вы такой, — повысила она голос, — что вмешиваетесь в наши дела? Насколько я помню, вы…
— Джон Смит, знакомый Тома Квизенберри, вашего пасынка…
— Который и убил его!
— Нет. — Джонни криво усмехнулся. — Я оказался последним, кто разговаривал с Томом перед его смертью. Он, миссис Квизенберри, кое-что порассказал мне, в том числе и о том, почему он убежал из дому. — Джонни повернулся к Боните спиной. — Мистер Квизенберри, вы отец Тома, но все равно, прежде чем вы заключите сделку о продаже «Говорящих часов», советую вам проконсультироваться с юристом. Это может избавить вас от неприятностей. Видите ли, у вашего сына, возможно, есть еще кое-какие близкие родственники, имеющие право претендовать на часы…
Эрик Квизенберри сделал большие глаза:
— О чем это вы, сэр?
— Тома не было дома целых три месяца, прежде чем он… умер. Возможно, за это время успел жениться.
— Чепуху какую-то вы говорите! — Эрик уставился на Джонни.
Джонни молчал. Эрик повернулся к жене. Бонита побледнела и спросила:
— Эрик, в чем дело? Том женился на Дайане?
— Я не в курсе, — сказал Эрик. — Но если даже и так… — Он обернулся к Джонни Флетчеру. — Сэр, что вам об этом известно?
— Собственно говоря, ничего. Меня просто вдруг осенило. В конце концов, вашего сына практически выгнали из дому…
— Что это вы такое себе позволяете? — взорвалась Бонита. — Выгнали, видите ли… Эрик, прикажи этому человеку немедленно покинуть наш дом!
— Я как раз собирался это сделать, — усмехнулся Джонни. — Но прежде я бы просил вас, мистер Квизенберри, ответить на один вопрос. Нанимали ли вы или ваш покойный отец частного детектива по имени Джим Партридж?
Джонни показалось, что Бонита Квизенберри вот-вот лишится сознания. Она вздрогнула, как от удара, и часто-часто заморгала.
Квизенберри, похоже, пришел в замешательство:
— Джим Партридж! Вы сказали, Джим Партридж?
— Ну да, Джим Партридж! Частный детектив… Я столкнулся с ним в Коламбусе. На мой взгляд, он охотился за «Говорящими часами».
— Этого не может быть! — сказала громким шепотом Бонита. — Я… давным-давно потеряла его из виду.
Квизенберри внимательно посмотрел на жену. Лицо его медленно покрывалось румянцем.
— Бонита, — сказал он, — по-моему, нам стоит это… обсудить.
— Значит, Партриджа вы не нанимали, — уточнил Джонни.
Квизенберри покачал головой:
— Может быть, отец…
Когда Джонни с Сэмом направились к выходу, Квизенберри окликнул их:
— Молодые люди, в случае чего, как мне вас разыскать?
— Мы сами вас найдем, если что, — отозвался Джонни. — Счастливо оставаться, миссис Квизенберри.
Спускаясь по дорожке, Джонни оглянулся на дом и сказал:
— Не нравится мне все это!
— Мне тоже, — вздохнул Сэм. — Вся семейка какая-то чокнутая. А знаешь почему? Потому что весь этот бедлам с часами кого хочешь сведет с ума! — Дверь сторожки была распахнута, и они увидели, что враждебно настроенный привратник разговаривает по телефону. Сэм замедлил шаг: — Может, разберемся с этим типчиком?
Не прекращая разговора, Корниш бросал на них злобные взгляды. Джонни и Сэм вышли из ворот.
Внизу, у подножия холма, раскинулся Хиллкрест.
— Ну что, возвращаемся в город? — спросил Сэм.
— Возвращаемся, но немного погодя, — ответил Джонни.
— Почему не сразу? Собираешься и дальше здесь ошиваться? Мачеха бедняги Тома та еще штучка! С нее станется вызвать копов, и нас сцапают!
— Похоже на то! Упоминание о Партридже ее просто подкосило. Интересно, что он за птица, этот Партридж? — Джонни подмигнул Сэму. — Не терпится разузнать…
— Джонни, что ты опять задумал? Клянусь, я скоро протяну ноги.
— Хочу мисс Раск навестить. Помнишь, она говорила, что живет в Хиллкресте?
— Мисс Риск, мисс Риск… Она совсем девчонка! — обронил Сэм.
— Ну и что? В наши дни венчают даже шестнадцатилетних. Девчонки всегда выскакивают за парней, к примеру, постарше меня. А нашей Дайане лет девятнадцать, а то и все двадцать. Не исключено, у нее найдется кузина либо подружка… Для тебя.
Сэм все еще хмурился, но уже не протестовал. На главной улице Джонни зашел в аптеку с целью узнать адрес. Выйдя, он кивнул на многоэтажное здание в конце с улицы:
— Она вон в том доме живет, вместе с матерью.
На их звонок дверь отворила Эллен Раск. На ее лицо набежала тень.
— Вы — те самые, кто…
— Которые продавали книги, — быстро проговорил Джонни. — Но не волнуйтесь. Мы друзья вашей дочери… И Тома Квизенберри.
— Не понимаю. Дайана ничего не говорила…
— Она не рассказывала вам, как двое незнакомцев в Коламбусе помогли ей вернуть «Говорящие часы»?
— Да! А вы, стало быть…
— Смит и Джонс, — представился Джонни. — Ваша дочь дома?
— Жду ее с минуты на минуту… Проходите, пожалуйста! Думаю, все в порядке.
— Спасибо.
Они вошли в опрятную квартиру. Миссис Раск провела их в гостиную и жестом предложила сесть на диван. Сама опустилась в кресло.
— Миссис Раск, — начал Джонни без обиняков, — вы когда-либо слышали о человеке по имени Джим Партридж?
Она вздрогнула, стало ясно — слышала. Но с ответом помедлила.
— Миссис Бонита Квизенберри когда-то была за ним замужем, — сказала миссис Раск после непродолжительной паузы.
— Ах вот оно что! — воскликнул Джонни. — А вы когда-нибудь видели Партриджа?
— Нет, не доводилось. — На губах Эллен Раск появилось подобие улыбки. — Джим Партридж в семействе Квизенберри — тайна, покрытая мраком.
— Вы и миссис Квизенберри подруги?
Эллен Раск смутилась:
— Не понимаю… куда вы клоните… мистер?..
— Я — Смит, он — Джонс. Сейчас объясню. Произошло недоразумение, в результате которого нас с Сэмом… то есть нас с Джонсом… чуть не… Грубо говоря, мы как бы скрываемся от правосудия. Нас обвиняют в… — Джонни пожал плечами.
— Да, я знаю. Но… зачем вы пришли сюда? Меня допрашивать?
Джонни задумался. Помолчав, спросил:
— Ваша дочь была только помолвлена с Томом Квизенберри? Хотя он отсутствовал какое-то время, она сразу помчалась в Миннесоту, когда узнала, что он в беде. Провела за рулем целые сутки… — Он кинул на миссис Раск внимательный взгляд.
Миссис Раск словно окаменела. Она так крепко вцепилась в подлокотники кресла, что костяшки пальцев побелели.
— Прошу прощения, но скажите, — Джонни вздохнул, — не обвенчались ли они… тайно?
— Какие у вас основания так полагать? — тихо, но твердо спросила Эллен Раск.
— Совсем недавно я высказал Эрику Квизенберри свое предположение на это счет. Он пришел в волнение, и мне показалось, что он как раз склонен в это поверить.
— Нет, — сказала Эллен Раск. — Моя дочь не была замужем за Томом Квизенберри. На самом деле она…
У входной двери раздался звонок, и она мгновенно вскочила:
— Извините! Я сейчас…
В комнату вошла Дайана Раск. Увидев Джонни и Сэма, она пришла в изумление:
— Вот уже не ожидала…
— Здрасьте, мисс Раск, — ухмыляясь, произнес Джонни.
Эллен Раск оживленно жестикулировала, но дочь делала вид, будто не замечает ни ее мимики, ни жестов. Протянув Джонни руку, Дайана сказала:
— Я выкупила часы Тома. Рада, что вы к нам зашли. Теперь я могу поблагодарить вас.
Джонни состроил скорбную гримасу:
— Зачем вы отдали часы мистеру Квизенберри? Он сегодня чуть было их не продал!
— По-моему, они теперь принадлежат ему, так что он волен делать с ними все, что угодно. Разве не так?
