собачьего. Наши парни полагают, что Стайгер пытался переплыть реку и утонул в паводковой воде.
— Утонул?
— Все указывает на то. Одежда и оружие, которые он забрал у надзирателя, были найдены. Их выбросило на берег вместе с обломками. Стайгер и без того был тяжело ранен. Он оставил в том тюремном фургоне лужу крови, и если он в ослабленном состоянии вошел в разлившуюся реку, то, черт возьми, вряд ли смог выжить. Там сейчас прочесывают берега. Я позвоню, как только они что-нибудь найдут.
Гейб повесил трубку и, чувствуя себя странно опустошенным, откинулся на спинку стула.
Неужели чудовище все-таки было человеком?
— Можете облететь вон ту местность внизу? — громко спросил Стайгер в микрофон наушников, чтобы пилот мог услышать его за ревом маленького одномоторного самолета.
Он стал неузнаваемым. Борода отросла, щеки впали. Шапку он низко надвинул на лоб и совсем не был похож на свои фото в новостях. Держался он тоже по-другому, скрывая силу под притворной сутулостью. Курс боевой подготовки научил его сливаться с враждебной средой и сейчас сослужил ему хорошую службу.
Пилот сделал резкий вираж и пролетел низко над плато.
Стайгер смотрел в маленький поцарапанный иллюминатор, внимательно изучал местность, запоминал топографические детали. Внезапно в поле зрения возник одинокий вигвам, стоящий посреди поляны высоко на гребне холма. Из вигвама вышел старик и, когда они пролетали над ним, приветственно помахал рукой.
Пилот в ответ радостно помахал крыльями.
— Это Старый Ворон, — пояснил он своему пассажиру, с теплой лукавинкой поглядев на Стайгера. — Он — старейшина племени Черной Стрелы, этакий волк-одиночка. В этой местности у него расставлена пара капканов.
— Вы знаете жителей Блэк-Эрроу-Фоллз?
— Конечно, — ответил пилот. — Я каждое лето пару раз отвожу туда охотников, и прежде чем отправиться обратно в Доусон, обычно ночую в Блэк-Эрроу-Фоллз. Чтобы, так сказать, отдохнуть от женушки. Ну, вы понимаете, о чем я. — Он заговорщицки подмигнул Стайгеру. — Тамошние жители отзывчивые, дружелюбные люди.
— Значит, вы слышали про знаменитую женщину-следопыта… Карвонен, кажется?
— Тут целая история. Тот старик в вигваме внизу, он ей как дедушка. Научил ее всему, что она знает. Почему? Вы хотите взять ее в качестве проводника? Она хороша, особенно когда речь идет о крупной дичи. Многие мои клиенты прилетают сюда только из-за нее.
Ощутив прилив возбуждения, Стайгер облизал губы.
— Я читал о ней, — тихо сказал он, запоминая местонахождение вигвама. — И меня интересуют ее навыки. Но сначала я хочу немного поохотиться в Ущелье Росомахи. Один. А ее я мог бы найти позже.
Он одарил пилота обаятельной улыбкой истинного психопата, его голос буквально источал тепло и добросердечие.
— Когда вы хотите, чтобы я прилетел и забрал вас?
Стайгер провел пальцами по ноге, нащупал у голени охотничий нож и медленно вытащил его из ножен.
— Меня не нужно забирать.
Пилот недоуменно повернулся к нему
— Не нужно забирать?
— Нет. Просто высадите меня на озере Росомахи, в южной его части, как можно ближе к руднику.
— Не могу. Мы так не договаривались. Я должен зайти с северного конца, что в нескольких милях от шахты. В противном случае, учитывая направление ветра, я не смогу вновь поднять мою машину в воздух.
— Вам это не понадобится.
Что-то в тоне Стайгера насторожило пилота.
Он смутился, руки еще крепче сжали руль управления. Внезапно у него пропало желание встречаться глазами со своим пассажиром: он побаивался того, что мог в них увидеть.
А затем почувствовал, как к его шее прижалось холодное лезвие охотничьего ножа. Сердце его замерло, превратилось в тяжелый камень.
— Слушай внимательно, приятель, — произнес его пассажир. — Свяжись по радио с диспетчером, отмени план этого полета и выбери другой, якобы на юг. Затем оставь жене сообщение. Скажи ей, что тебя не будет еще неделю. А потом посади самолет там, где я сказал. На северной оконечности озера Росомаха.
На глубоком его конце, где никто не увидит под водой обломки самолета.
Пять дней спустя, темной ночью, Стайгер стоял, спокойно глядя в окно домика и наблюдая за тем, как молодой констебль КККП открыл дверцу холодильника и налил себе стакан сока.
Полицейский был на кухне, форму он уже снял. В гостиной позади него мерцал телеэкран. Констеблю сок понравился. Стайгер теперь многое знал о том, что нравится констеблю.
Он наблюдал за ним целых сорок восемь часов. Он знал, куда Карузо, приходя домой, кладет свой пистолет и рацию. Он знал, куда он вешает свою форму. Он знал, в какое время ночи в его домике гаснет свет.
Выйдя из-под прикрытия деревьев, Стайгер подкрался к темному сараю за домиком констебля. И осторожно, хотя и со скрипом, открыл деревянную дверь.
Теперь он был знаком с планировкой всего городка. Он знал, где живет и работает сержант Габриэль Карузо. Знал, кто его сослуживцы. Знал, где Карузо покупает продукты и когда его секретарша из числа гражданских уходит на обеденный перерыв.
Он также видел, как работает телекоммуникационная система поселка, и разобрался, когда прилетают самолеты.
Достав из куртки пилота, в которую теперь он был одет, фонарик, он включил его и обвел взглядом внутренние стены сарая. Полицейский квадроцикл был еще теплым. На полке стояли канистры с бензином. Рядом шлем и зимние ботинки. И антифриз. Он улыбнулся. Игра обрела форму в его сознании.
День выдался холодным. К обеду на улицах дул резкий ветер. Гейб уже не мог разглядеть горы на северо-западе. На поселок надвигалась черная туча. Она сгущалась, с каждой минутой подбираясь все ближе. Стрелка барометра стремительно падала.
Утром ему позвонила констебль Энни Лаваль и сообщила, что слушание дела в суде Уайтхорса откладывается, равно как и ее возвращение в Блэк-Эрроу-Фоллз. У констебля Хыонга все еще оставалась неделя отпуска, а сегодня утром заболел Донован. Гейб остался один.
Подняв воротник форменной куртки, он побрел через пустынную улицу к универсальному магазину. Хотя небо над поселком все еще оставалось ясным, область низкого давления в прогнозе была весьма внушительной. На них надвигались первые зимние снегопады.
И до сих пор никаких признаков Сильвер.
Она отсутствовала уже восемь дней, и Гейбу не нравилось, что она все еще там, одна, в то время как на них надвигается этот огромный грозовой фронт.
Он напомнил себе, что она прожила здесь много лет, прекрасно обходясь без его защиты. Так почему теперь все должно быть иначе? Но все равно продолжал думать о ней.
Он потянулся к дверной ручке, но тут затрещала его рация.
Гейб нахмурился, посмотрел через улицу на участок КККП и включил рацию.
— Что такое, Рози? Я
