он прекрасно знал, что у главного инженера среди недели попадаются праздники, которые тот не рискнул бы оставить без внимания. Да что там говорить, он прекрасно видел, как Николай Петрович смотрел на кулер, как волк смотрит на одиноко пасущуюся неподалеку от себя овцу. Запах перегара инженер скрывал за чесноком или луком, в крайнем случае, мог с ног дог головы облиться духами и прийти на работу. Ухватов пренебрежительно посмотрел на Николая Петровича, когда тот одобрительно кивнул, мол, понял. Инженер знал, что этот молодой и зеленый паренек смотрит на него с высока, будто немец с наблюдательной вышки, следя за пленным евреем. Другой бы на его месте стал выяснять отношения, но Николай Петрович был не такой, он был, как бы сейчас сказали, тонко чувствующей натурой. Несмотря на то, что он пил, и порой пил безбожно, до полного беспамятства. Он еще долго после этого корил себя, царапая на обратной стороне старых чертежей заунывные стихи. Ему было откровенно все равно, что скажут о нем другие. Пять лет тому назад его единственная дочь вместе с мужем и маленьким ребенком попали в аварию, после которой до отделения скорой помощи живым уже никто не доехал. Машину смяло, словно консервную банку, когда она на полном ходу влетела в стоящий перед ней грузовик. Был густой туман, водитель решил резко остановиться прямо на дороге, проверить, не открылись ли у него двери, выключив при этом задние габариты. Николай Петрович тогда сильно изменился, у него был свой участок, на котором он старался бывать как можно чаще. Ожидая, что приедет маленький внук, он смастерил детскую качельку, посадил клубники и смородины. Со дня аварии он ни разу так и не приехал проверить огород, ровные грядки под конец лета спрятались в зеленой траве, а деревянную качельку, которую Николай Петрович смастерил собственными руками из вагонки и веревки-бечёвки, кто-то стащил, оставив лишь А-образный каркас стоять без ничего. Из счастливого деда Николай Петрович превратился в старого доходягу, который потерял интерес не только к этой компании, но и к жизни. Вот и сейчас он встал вместе со всеми и по окончании планерки побрел к выходу.
Ирина Сергеевна продолжила общаться с Светланой Львовной. Пока они выходили из кабинета, Захватян ждала, пока общая масса уйдет к себе, сидя за столом. Женя хотел было тоже пойти, как его одернул топ-менеджер.
– Евгений Борисович, вы не могли бы задержаться – попросил Ухватов.
– Да, конечно, что-то серьезное? – спросил Женя.
– Нет, но я попрошу вас подождать, пока остальные выйдут, Карина Рубеновна, будьте любезны – сказал он, посмотрев на девушку. Та, не проронив не слова, поспешно вышла из кабинета и закрыла за собой дверь. Ухватов начал, когда увидел через стекло отдаляющийся силуэт.
– Как у тебя вообще? Как Настя? Я слышал, она сейчас очень увлечена вашей свадьбой, поздравляю – начал было он.
– Да, спасибо. Она очень старается – согласился Евгений.
– Жень, тут такое дело. До меня дошли слухи о том, что с твоим отцом сейчас что-то произошло, ты не знаешь? Вы не общаетесь? – спросил его Ухватов.
– Нет, а что случилось? – не понимал Женя.
– Там какая-то непонятная история, насколько я слышал, он до сих пор не может вернуться в город – сказал Ухватов.
– Так правильно, у нее же еще отпуск идет, куда торопиться? – не понимал Женек.
– Жень, очнись, отпуск у него закончился еще на прошлой неделе, ему пытались звонить, но телефон был вне зоны доступа. Марина проверяла, не упал ли где самолет, на наше счастье авиакатастроф у нас не было. Не помню, куда он у тебя там улетел, я не слышал, но по другой информации он на обратный самолет так и не садился – рассказывал Ухватов, Женя стоял в недоумении.
– Он никому дорогу не переходил, может его сейчас держат где-нибудь там? – спросил Евгений.
– Твой отец, Жень шел по головам, он и сейчас вроде как, находясь в отпуске, хотел заехать поговорить по поводу какой-то металл добывающей компании – усмехнулся Ухватов, смотря на растерянного Женька.
– Когда об этом стало известно? – спросил Женя.
– Да вот, на днях буквально, а что такое? – переспросил Ухватов.
– Да, нет, ничего – отмахнулся Женек. В этот момент в кабинете раздался звонок телефона. Кирилл поднял трубку.
– Ухватов слушает – представился он. Глаза бегали, на том конце попросили включить громкую связь, Кирилл нажал на телефоне кнопку динамика и положил рядом затихшую трубку.
– Включил? – раздался голос, немного отдающий восточным акцентом, Женя сразу же узнал голос Рубена Аликберовича Захватяна.
– Да, включил, вас слышно – сказал Ухватов.
– Женек здесь? – спросил тот.
– Да, Рубен Аликберович, добрый день – отозвался Женя.
– Добрый, добрый. Я так подумал, по связи плохо будет общаться, Евгений зайдите ко мне сейчас прямо, один – сказал он, немного помолчав.
– Жду – добавил он и положил трубку.
– Понял? Иди – сказал Ухватов, выключая динамик и кладя на место трубку.
– Ага – ответил Женек и вышел из переговорной. Ухватов остался здесь же, в конце длинного стола находилось его рабочее место, он достал из под стола очки и включил компьютер.
Женек шел на девятый этаж, один из самых верхних и самых красивых, обитаемых офисов, находящихся в здании. Верхние два этажа поначалу использовались, как склад для ненужного барахла. Никто из начальства не хотел заселяться на этаж, где гуляет бегущая строка, закрывающая весь вид, там, где ее нет, окна закрывают буквы названия компании. Поднимаясь все выше и выше, Женек видел через стеклянные стены, как с каждым новым этажом меняется интерьер и стоимость офисной мебели. Самые верхние этажи, где находились учредители, когда были на работе, не просматривались, на подходе к ним появлялись напольные вазы, которых не было ни на одном из нижних этажей, стены, пустующие внизу, занимали картины живописи абстракционизма. Окна на лестничных пролетах смотрели на парковку, Женек видел собственную машину, его Ауди стояла в тени большой стены, закрываясь от неприятного зноя. Он зашел на этаж, на одной из дверей красовалась золотая табличка Рубен Аликберович Захватян.
Женя постучался, дождавшись ответа, он повернул ручку и вошел. Рубен Аликберович сидел за широким столом, держа в руках какую-то помятую бумажку, завидя Женю, он встал из-за стола и направился к нему. Тишину прервало его радушное приветствие.
– Здравствуй, дорогой, как сам, как мама? – спросил он, улыбаясь во весь рот.
– Неплохо, Рубен Аликберович. Мама хорошо, постоянно спрашивает по поводу свадьбы, волнуется, а так все хорошо – ответил Женек.
– Свадьба – это очень даже хорошо,
