а Джейкоб мчится наверх.
– Не знаю, – пожимает плечами мама.
Через минуту Джейкоб возвращается. В руках у него мягкая игрушка – утка, с которой он спал в детстве.
– Открой, – говорит Джейкоб и протягивает ее мне.
Я беру утку и верчу в руках. Она ни во что не завернута, и открывать в ней нечего.
– Гм… – произношу я с легкой усмешкой. – Как?
Джейкоб переворачивает утку вниз головой и вытягивает торчащую из нее нитку. Шов немного разъезжается, наружу высовывается комок синтепона. Я сую палец в дыру и нащупываю там что-то гладкое и твердое.
– Вот куда пропал мой любимый пластиковый контейнер? – говорит мама, пока я вытаскиваю его из распоротой утиной груди. В полупрозрачной коробочке что-то лежит, но что – не разглядеть. Я открываю крышку и в изумлении таращусь на розовый айпод «Nano». Осторожно беру его в руку, потому что знаю: на металлической задней крышке выгравировано имя Джесс Огилви.
– Где ты это взял? – шепчет мама откуда-то с другой стороны безвоздушного пространства, в котором я оказался.
– Ты ведь хотел его, верно? – говорит Джейкоб, по-прежнему радостно возбужденный. – Ты его выронил в тот день по пути из ее дома.
Я едва шевелю губами:
– О чем ты говоришь?
– Я же сказал, мне известно, что ты был там. Я видел отпечатки твоих кроссовок – тех самых, которые использовал здесь для сцены преступления. И я знал, что ты таскал другие вещи из других домов…
– Что?! – восклицает мама.
– Я видел в твоей комнате видеоигры. – Джейкоб, сияя улыбкой, глядит на меня. – У Джесс я убрал за тобой, чтобы никто не знал, что ты сделал. И это сработало, Тэо. Никто не узнал, что ты убил ее.
Мама ахает.
– Что тут, вообще, происходит? – недоумевает Оливер.
– Я не убивал ее! – кричу я. – Я даже не знал, что она там живет. Я думал, дома никого нет. Собирался осмотреться там, может, взять пару дисков, но потом услышал, как наверху льется вода, и заглянул туда. Она была голая. Она была голая и увидела меня. Я испугался, она вышла из душа и поскользнулась. Ударилась лицом о край раковины, и тут я убежал. Я боялся, что она поймает меня. – Я не могу дышать; и я уверен, сердце у меня в груди превратилось в глину. – Она была жива, когда я ушел, в ванной. И вдруг в новостях говорят, что она мертва и ее тело найдено на улице. Но я-то не выносил ее из дома… кто-то другой это сделал, вероятно тот, кто убил ее. Я подумал, наверное, она рассказала обо мне Джейкобу, когда он пришел на занятие. Из-за этого они поругались. И Джейкоб… Я не знаю. Я не знаю, что я подумал.
– Ты не убивал Джесс, – говорит мама.
Я молча качаю головой.
Мама смотрит на Джейкоба:
– И ты не убивал Джесс.
– Я только перенес ее тело. – Он выкатывает глаза. – Я же все время говорил тебе.
– Джейкоб, Джесс была жива, когда ты пришел в дом? – спрашивает Оливер.
– Нет! Но я увидел, что там был Тэо, и сделал то, что было правильно.
– Почему ты не позвонил матери? Не вызвал «скорую помощь»? – спрашивает отец. – Зачем решил устроить сцену преступления, чтобы прикрыть Тэо?
Джейкоб смотрит прямо на меня. И мне от этого больно, по-настоящему больно.
– Домашние правила, – просто говорит он. – Заботься о своем брате, у тебя больше никого нет.
– Вы должны что-нибудь предпринять, – обращается мама к Оливеру. – Это новые улики. Тэо может дать показания…
– Его могут тоже втянуть в это дело или обвинить в сокрытии улик…
– Вы должны что-нибудь предпринять, – повторяет мама.
Оливер уже тянется за курткой.
– Пошли, – говорит он.
Мы с Джейкобом выходим из кухни последними. Торт так и стоит на столе вместе с другими моими подарками. Он уже похож на музейный экспонат, неприкосновенный. Никто не догадался бы, что пять минут назад мы отмечали день рождения.
– Джейкоб? – (Мой брат оборачивается.) – Я не знаю, что сказать.
Он неловко хлопает меня по плечу и отвечает:
– Не переживай, со мной это часто бывает.
Джейкоб
Сегодня 15 апреля. В 1912 году в этот день затонул «Титаник». В 1924-м Рэнд Макнелли опубликовал первый атлас дорог. В 1947-м Джеки Робинсон впервые сыграл за «Бруклин доджерс». Кроме того, это день рождения Леонардо да Винчи, писателя Генри Джеймса, девушки, которая играет Гермиону в фильмах про Гарри Поттера, и моего брата Тэо.
Я всегда завидовал дню рождения Тэо. В мой, 21 декабря, самое примечательное событие – это взрыв рейса 103 компании «Пан-Ам» над Локерби в 1988-м. Фрэнк Заппа родился в один день со мной, но, честно говоря, это несравнимо с да Винчи, правда? Плюс мой день рождения приходится на самый короткий день в году. Меня это всегда огорчало. Думаю, Фрэнка Заппу тоже.
Хотя сегодня я не завидую дню рождения Тэо. На самом деле мне просто не дождаться, когда я смогу вручить подарок, который приберег для него.
Оливер говорит, у нас с Тэо будет шанс выступить в суде. Очевидно, присяжным недостаточно знать, как сказал им судмедэксперт, что синяки на лице у Джесс появились в результате базилярного перелома черепа в периорбитальной области, а также из-за крови, растекшейся по фасциальной зоне и создающей видимость ушиба. Или, другими словами, то, что выглядело как избитая девушка, вполне могло быть девушкой, которая просто упала и ударилась головой. Судя по всему, присяжным и судье нужно услышать, как мы с Тео объясняем то же самое в иных выражениях.
Видимо, не я один не всегда понимаю сказанное.
Мама ведет машину, Оливер сидит на пассажирском сиденье, а мы с Тэо сзади. Отец остался дома на случай, если вдруг позвонят из суда за те двадцать минут, которые мы туда добираемся. Машина подскакивает на ледяных колдобинах, а я всякий раз вспоминаю, как мы с Тэо в детстве скакали на матрасе. Мы тогда верили, что, если прыгать достаточно энергично, можно достать до потолка, но, кажется, нам это так и не удалось.
Столько лет Тэо защищал меня, и наконец мне довелось побыть старшим братом. Я поступил правильно. Не знаю, почему присяжным так трудно это понять.
Тэо раскрывает кулак; на ладони у него лежит айпод Джесс. Он вынимает из кармана белый комок перепутанных проводов с наушниками. Сует их в уши.
Всем этим экспертам, которые говорят, что из-за синдрома Аспергера я не испытываю сочувствия…
Что, съели?
Люди, не испытывающие сочувствия, точно не пытаются защитить тех, кого любят, даже если это означает, что им придется идти в суд.
Вдруг Тэо вынимает из уха один наушник и предлагает мне:
– Послушай.
И я соглашаюсь. Музыка Джесс – это фортепианный концерт, который завихряется у меня за глазами. Я склоняю голову к брату, чтобы провода хватало, и оставшуюся часть пути мы с ним связаны.
Дело 11
Ангел для своего брата
Тэо Хант совершал рискованные поступки.
