Ознакомительная версия.
Словом, я была уверена, что вот-вот Щеглов объявится и все разъяснит, но он все не звонил, и мое нервное возбуждение постепенно стихало, уступая место привычной тоске.
Зато в понедельник позвонил Панкратов и сообщил, что на завтра назначено опознание. Я должна прийти в в 12.30 в Следственный комитет, одетая в светлые джинсы, синюю водолазку и черные кроссовки, пропуск получу на проходной. Мы немного поспорили насчет одежды — светлые джинсы я не носила принципиально, как слишком маркие. Сошлись на обычных, темно-синих. Но зато мне строго велели ничего более в одежде не менять, ярко не краситься, волосы распустить. Только тогда я поняла, что подозрения в мой адрес достаточно серьезны. Сначала я возмутилась — в конце концов, из Игоря получился бы куда более убедительный маньяк. Я все же хрупкая девушка, какой из меня душитель?
Но немного поразмышляв на эту тему, я поняла, что версия со мной смотрится куда более красиво. Я-то знала, что никогда не любила мужа, но откуда это было знать следователю? А ведь какая отличная версия вырисовывалась: давным-давно я влюбилась в Игоря, задушила его тогдашнюю невесту, потом окрутила бедного мальчика, а когда он все же решил меня бросить ради новой девушки, задушила и ее. Понятия не имею, что я делала в летний день четыре года назад, когда была убита Анна, но вот алиби на последнее убийство у меня точно не было. Я ночевала у себя дома в одиночестве, не подозревая, что вокруг сгущаются тучи. А тут еще кто-то видел похожую на меня женщину в подъезде дома Марго, причем, видимо, в тот самый вечер, когда она была убита. То есть и мотив, и возможность задушить Марго у меня были. Как теперь доказать, что я не верблюд-душитель?
Тем не менее, убить девушек мог и бывший муж. Правда у него, в отличие от меня, не было мотива. Обе девушки были в него влюблены, добровольно, так сказать, отдали ему честь, и хотели за него замуж. Однако какого маньяка и когда останавливали подобные пустяки?
Видимо, ход мыслей следователя я поняла верно, поэтому не очень удивилась, увидев в его кабинете двух молодых женщин, похожих на меня. Обе были в синих джинсах, темных водолазках, черных кроссовках, и их русые прямые волосы до плеч были распущены. Нас усадили в ряд возле стены, причем я оказалась крайне правой, ближе в двери. Ласково улыбающийся Панкратов велел нам всем расслабиться, пообещал, что больно не будет, и, подойдя к двери, театральным жестом ее отворил.
В кабинет вошел высокий, какой-то грузный мужик лет тридцати пяти. Он чем-то напоминал боксера-тяжеловеса, причем, после нокаута. По крайней мере, его лицо выражало крайнюю растерянность. Он послушно встал на середину кабинета, не дойдя пару шагов до большого письменного стола у окна, и все так же растерянно уставился на следователя.
— Николай Николаевич, перед вам три женщины. — буквально пропел тот. — Пожалуйста, посмотрите на них внимательно. Вы недавно встречали одну из них? При каких обстоятельствах?
Верзила все с тем же ошарашенным выражением перевел взгляд на нашу троицу. Сначала посмотрел на даму, которая сидела ближе к окну, потом на ту, что посередине, потом перевел взгляд на меня. Мне показалось, что на моем лице его глаза задержались на долю секунды дольше, чем на других, и я почувствовала неприятную дрожь в теле. Да что это со мной, так недолго и самой поверить, что я приходила в тот вечер к Марго!
Верзила рассматривал нас минут пять, его лицо приобретало все более растерянное выражение, и наконец он выдавил:
— Да они все как матрешки, одинаковые… Фиг знает, которая. Все похожи.
— Николай Николаевич, ну как же так? Посмотрите повнимательнее. — заметно огорчился Панкратов. — Какую из этих девушек вы встретили в пятницу вечером?
— Да не знаю я! — огрызнулся верзила. — Я ж ее не рассматривал! Ну она вот как эти была, вот точно, и одежда такая же, или нет, джинсы светлее вроде бы, но таких баб по городу сотни ходят!
— А голос? Может быть, вам с ними поговорить? — следователь тоже слегка растерялся и, похоже, не хотел смириться с неудачей.
— Да откуда я ее голос знаю, она ж мне не ответила! — уже агрессивно высказался верзила. — Я только лицо мельком видел и вот волосы. Похожие волосы, у них всех такие же. — и он мотнул головой в нашу сторону.
Вот так-то, дорогой мой, злорадно подумала я про следователя, не поверил мне на слово, теперь официально сел в калошу, что называется, под протокол. Я-то сразу знала, что не была в том доме. А теперь оказалось, что и свидетель не помнит точно, кого он встретил в подъезде. На самом деле, та девушка могла и вовсе не походить на меня. Разве что длиной волос. В такой одежде этой осенью ходит если не вся женская половина города, то две трети точно. И приходить девушка могла к кому угодно. Мало ли, что никто из соседей не сознался? Может, она шла к женатому мужику, у которого жена к теще уехала? Он и не признается никогда.
Тем временем вконец расстроенный следователь попросил свидетеля подписать уже никому не нужный протокол, выдал ему пропуск и попрощался. Меня и моих соседок, так похожих на меня, выпустил из кабинета чуть позднее. Я вышла в коридор и остановилась. Панкратов ищет маньяка-душителя, но он же должен искать и Тамару Чудинову! А значит, ему придется искать и Дмитрия Щеглова, к которому, по словам Юрия, ушла его жена. Мне тоже нужен Щеглов. Поэтому нам надо объединить усилия.
Позабыв, что в общем-то являюсь подозреваемой, я повернулась и бросила обратно, в кабинет следователя. Тот сидел за своим столом, понурив голову, и лишь бросил на меня угрюмый взгляд исподлобья.
— Валерий… как по батюшке? — выпалила я.
— Леонидович. — нехотя ответил тот. — Лариса, вы решили сознаться? Нет? Тогда прошу покинуть кабинет.
— Валерий Леонидович, я предлагаю вам всяческую помощь. Я могу разговорить Игоря, могу сделать для вас что угодно, только помогите и вы мне!
— Вы предлагаете сделку со следствием? — он скептически поднял брови.
— По делу о душителе — что угодно. — быстро сказала я. — А мне нужно от вас другое. Я должна найти Щеглова. Вы же знаете, он был там, где погибла моя сестра. Пожалуйста, помогите мне!
Он лишь покачал головой, но из кабинета выгонять перестал. Не дожидаясь приглашения, я села на стул, на котором сидела во время опознания, и умоляюще сложила перед собой руки:
— Валерий Леонидович, вы уже видели Щеглова? Расскажите же мне, где его найти?
— Дмитрий Щеглов погиб тридцать лет назад. — устало ответил он. — Была создана целая комиссия и из местных следователей, и из наших. Проводилось опознание. Даже КГБ туда приезжало, часть документов засекретило. Лариса, вы же сами это прекрасно знаете.
— Но он звонил Чудинову…
— Чудинову скоро позвонит Джон Леннон. — криво усмехнулся следователь. — Или Виктор Цой. Я уже ничему не удивляюсь.
— Но Щеглов звонил и мне!
На этот раз я удостоилась внимательного взгляда, в котором наконец появился хоть какой-то интерес.
— Ну-ка, расскажите, когда он вам звонил и что сказал.
Я сбивчиво рассказала о пятничном звонке и механическом голосе, назвавшем позабытое мною в то мгновение имя.
— Я теперь так жалею, что сразу не вспомнила, кто это! — я почувствовала подступающие к глазам слезы и усиленно заморгала. Не хватает только разреветься прямо тут, во время важного разговора.
— М-да, похоже, дело серьезное. — кажется, следователь расстроился еще сильнее. — Думаю, вам звонил сам Чудинов. Видимо, чтобы заручиться поддержкой свидетеля. Он понимал, что ему я вряд ли поверю.
— Но… зачем ему?
— Вот и я себя спрашиваю — зачем? — он развел руками. — Если Чудинов сумасшедший, у него могут быть галлюцинации. Но вот если он хладнокровно придумывает несуществующие звонки, пытается убедить в этом следствие с помощью посторонних свидетелей… Может, он прекрасно знает, где искать его жену?
— А… зачем он всем голову морочит? — я никак не понимала, к чему клонит Панкратов.
— Он же понимает, что руководство Политеха начнет искать Тамару Чудинову. Профессор такого уровня не может пропасть так, чтобы никто не заметил. Вот он и решил первым забить тревогу.
— То есть… — до меня постепенно начало доходить. — Вы думаете, что он убил свою жену?
Панкратов пожал плечами и неуверенно ответил:
— До сих пор я думал, что он безобидный псих. Но похоже, что он слишком хитрый. А это всегда подозрительно.
— Но… а вдруг вы ошибаетесь? — не выдержала я. — А вдруг на самом деле Щеглов выжил тогда? И теперь вернулся в наш город?
«Спасателям открылась страшная картина. Палатка студентов была разрезана изнутри. Видимо, что-то навело на них ужас, напугало настолько, что они взрезали палатку ножами и, несмотря на лютый уральский мороз, выбрались наружу — без верхней одежды, практически в одном белье. Похоже, бежали они настолько быстро, что мгновенно преодолели почти полкилометра вниз по густому снегу.
Ознакомительная версия.
