— Выходит, вам повезло, что я вас нашел раньше, чем люди Хазара. Даже если бы вы сами выбрались из капсулы, то не выжили бы один, без меня. Я знаю лес, это мой дом. — Меня переполняла гордость. — С этим луком я могу прокормить и защитить вас. Ведь в этих горах есть медведи.
— Здесь водятся медведи? — Президент с опаской посмотрел по сторонам.
— Да, и много.
— И ты бы смог пристрелить медведя из этого лука? — В голосе президента звучало сомнение.
— Конечно. Это очень хороший лук.
— Ты уже пробовал?
— Да. Точнее, нет. Но мой папа убил медведя, когда ему было столько же, сколько мне сейчас. — Я нащупал в кармане папино фото.
— А сколько тебе лет?
— Двенадцать. Завтра тринадцать будет.
— Надо же, моему сыну тоже тринадцать. У меня еще дочка есть, ей одиннадцать.
— А на кого ваш сын любит охотиться?
Президент рассмеялся:
— Ну… вообще-то мы не ходим на охоту.
— Не ходите на охоту? — я недоуменно посмотрел на него.
Он пожал плечами и помотал головой:
— А вы знали, что бурый медведь — священное животное. И когда папа убил его, то устроили большой праздник, чтобы задобрить духа. А голову медведя насадили на самый высокий кол, чтобы его душа могла унестись на небо.
— Твой папа, похоже, смелый малый. Ты хочешь быть таким, как он?
— Папа научил меня всему, что знал сам.
— Это он тебе рассказал о том безопасном месте?
— Да, на папиной секретной поляне Хазар нас точно не найдет.
Но теперь, зная, на что способны те люди с вертолета, я в этом сильно сомневался.
У склона горы Акка, там, где лес редел и начинался труднопроходимый горный массив, мы решили остановиться и хорошенько все осмотреть. Я расфокусировал зрение, чтобы засечь какое-нибудь необычное движение. Позади нас все было тихо. Но когда я повернулся к горному хребту, лежащему впереди, то заметил зайца. Он подпрыгнул и замер, осматриваясь. Его четкий силуэт был точной копией тех мишеней, что вырезал для меня отец.
Я подал президенту знак остановиться, затем вскинул лук, бесшумно вложил стрелу, прицелился и взялся за тетиву. Как только я потянул за нее, меня охватила страшная злость: лук был для меня слишком большой и тяжелый. От него не было никакой пользы — одно напоминание о моей слабости. Крепко стиснув зубы, я со всей силы рванул тетиву. Но как и в прошлый раз, до щеки она не дошла.
И все же я выстрелил.
Тетива жалобно застонала и стрела выскочила куда-то в сторону. Ее крутануло в полете, и она ударилась о камни слева от цели.
Заяц не упустил шанс и улизнул. Секунду назад он был здесь, в другую — его уж и след простыл.
— Бывает, — прошептал президент, но я ничего не ответил.
Злой и пристыженный, я опустил лук и пошел за стрелой. Засунув ее в колчан, я оглянулся на лес. Мы далеко забрались, оставив позади густую чащу. Сверху было видно, как над ней кружит вертолет — маленькая красная точка с белым лучом.
Я посмотрел на президента и выпалил:
— Если бы у меня был лук поменьше, мой лук, я бы точно попал! Дурацкий лук. Могли бы сейчас поужинать зайчатиной.
— Не переживай, — ответил президент. — Значит, сегодня пропустим ужин. — Он направился ко мне, переступая с валуна на валун. — Да и вообще, я не особо люблю зайчатину. Другое дело — чизбургеры.
Он замолчал и уставился на траву между двумя заостренными булыжниками.
— Ботинок, — президент вдруг присел и поднял с земли свою находку.
— Это ваш? — удивился я. В лунном свете я отчетливо разглядел черную блестящую мужскую туфлю. Из тех, что вполне мог носить президент. Это явно был не ботинок охотника, да и у нас в деревне такую обувь никто не носил.
— Не мой, — он отрицательно покачал головой.
— А размер не ваш? Вдруг повезло?
— Не особо. Ботинок вроде подходящего размера, но он не на ту ногу.
— Жалко, — я посмотрел вокруг, чтобы разобраться, как здесь оказалась туфля, и заметил, что справа, на невысоком скалистом выступе в метре от меня, что-то лежит.
— Стой, где стоишь, — скомандовал президент.
— Что? — удивился я. С тех пор как мы убежали от бандитов, я принимал все решения. Ведь я знал свой лес, а президент был тут чужаком. Непонятно, с чего он вдруг решил стать за главного. Наверное, потому, что он взрослый, а я — ребенок. Взрослые всегда считают себя умнее остальных, и уж особенно если они президенты.
— Я велел тебе стоять, где стоишь. — Он властно сжал мое плечо и пошел к скале. Когда он оперся на камень, чтобы влезть на уступ, то тут же отдернул руку и посмотрел на пальцы.
— Что там у вас?
— Просто стой на месте. — Он крепко ухватился за скалу, подтянулся и забрался на уступ гораздо увереннее, чем до этого на поваленную ель.
Несколько секунд он молчал, и я услышал завывание ветра да отдаленный шум пропеллера. Тишину прервал голос президента:
— Отис. Господи, нет.
И тут я решил, что президент не может отдавать приказы в этом лесу, потому что, в отличие от меня, совсем не знает здешних мест. Перепрыгивая с камня на камень, я подобрался к выступу и залез на него, чтобы посмотреть, что же там лежит.
Мертвец был одет в такой же костюм, что и человек, пришедший из леса к месту приземления капсулы. Он лежал на спине, в неестественной позе: руки раскинуты, одна нога подвернута, вторая — та, что без ботинка — немного свешивается с края скалы. На лице у мужчины не было ни царапины, и, казалось, он просто уснул с открытыми глазами.
Но я понимал, что он был мертв. Как и Пату, как военный на поляне.
— Вы знали его? — услышал я собственный голос.
Президент склонился над мужчиной и прижал кулак к губам, как будто хотел успокоиться. Он тяжело сглотнул комок в горле и ответил:
— Это Отис. Он из группы охраны.
— Ваш телохранитель, да?
Президент кивнул.
Я глубоко вдохнул и огляделся. Невдалеке я заметил еще тела.
— В группе и другие были?
— Да.
— Это они? — я показал пальцем на трупы.
Президент поднял голову и поглядел по направлению моей руки. Потом поднялся и пошел к мертвым телам. Я же остался на месте, мне не хотелось больше видеть покойников.
— Стэнли, — назвал президент имя первого из них. — А это Клэй, — сказал он, подойдя к другому мужчине.
Голос у президента был тихий и надрывный. Он закрыл лицо руками и прошептал:
— Что же с ними случилось?
Президент подошел во мне и перевернул Отиса лицом вниз. За спиной у трупа был сложенный парашют. Президент навис над ним и стал разглядывать крепления.
— О боже!
— Что там?
— Боже мой!
— Да что там? — повторил я. — Скажите, президент.
Он сел на землю и, будто не веря своим глазам, покачал головой.
— Их связали, парашюты. Кто-то стянул парашюты веревками, чтобы они не раскрылись. Это убийство.
— Убийство? Но кто? — Я еще не договорил вопрос, как мне на ум пришел мужчина в костюме: он сказал, что ему с парашютом повезло больше, чем остальным.
— Думаю, их убили те же люди, что гонятся за нами.
— И вы не представляете, кто они? Вы точно никого из них не узнали? Те бандиты сказали, что открыли на вас охоту!
Президент не посмотрел на меня. Он отвернулся и закусил нижнюю губу, словно его мысли занимали не только вооруженные преследователи.
— А Хазар? Его вы раньше видели?
Президент помотал головой.
— А других? Вы, может…
— Оскари, я же президент США. Моей смерти не один человек желает.
Я вздрогнул от ужаса, будто сотни пауков поползли по моей коже. Чтобы собраться, я вспомнил, что говорил папа, когда я начинал себя жалеть: «Слезами горю не поможешь».
— Президент, поднимайтесь.
— Что?
— Поднимайтесь же.
Он махнул на меня рукой:
— Оскари, их убили. Понимаешь? Меня предали. Кто-то поломал все системы на Борту номер один, чтобы его могли уничтожить. Кто-то испортил парашюты моих охранников. И капсулу спасательную тоже. Поэтому я и не мог из нее выбраться.
— Да, мужчина в костюме сказал, что это был он.
Президент поднял на меня глаза:
— Помнишь, я говорил о спасателях. Я уже не уверен, что они прилетят к нам на помощь.
— Да перестаньте жаловаться! — Я и сам не верил, что говорю это президенту, но он уже начал терять веру во спасение, а я должен был заставить его продолжать движение. — Вставайте, мы уходим.
— Но у них оружие. И вертолет. У них есть доступ к информации. Иначе как они смогли бы все организовать?
Я посмотрел на тело Отиса.
— А вот у него есть оружие?
Президент только вздохнул в ответ.
— Он же телохранитель? Где его пистолет?
Похоже, мои слова дошли до президента.
— Да, да! Должен быть.
Он наклонился к трупу, задержал дыхание и залез рукой в карман пиджака, чтобы извлечь наружу пистолет.
