Ознакомительная версия.
В каминном зале стало совсем мрачно. Наконец балконная дверь поддалась, и Сид издал торжествующий вопль. Потом обернулся.
– Мать? Где она?
– Ушла… – тихо сказала Кира.
– Пойду, обследую балкон. Кто знает, чего еще ждать от этого психа? Может, пригодится?
– Иди, – все так же тихо сказала Кира.
Сид шагнул на балкон, а она зачем-то вновь задернула портьеры. Вернувшись на свое место, Кира буквально упала на стул, обхватив голову руками. И издала при этом тихий стон. Потом подняла голову и уставилась на буфет. Выражение ее лица изменилось. Кира вскочила и направилась к буфету…
Прошло минут пятнадцать с того момента, как следователь Колыванов завел в хозяйский кабинет Валентина Борисюка и дверь за ними закрылась. В это время остальные гости разошлись кто куда. Каждый пытался найти выход из сложившейся ситуации. Артем искал телефон, Сид обследовал балкон, Инга пыталась вразумить Грушина. Во всяком случае, так она сказала.
Но когда через десять минут Даниил Грушин с бронзовым подсвечником в руках подошел к дверям своего кабинета, он был один. Хозяин дома постоял, прислушался. Дверь тяжелая, сделана на совесть. Никакие звуки в коридор не проникают. И вдруг ручка повернулась. Дверь распахнулась, Валентин Борисюк, шатаясь, вышел из кабинета.
– Что случилось? – поинтересовался Грушин.
– Ничего.
Борисюк плотно прикрыл за собой дверь и с отчаянием сказал:
– Все кончено! А как же Маринка?
Он с надеждой посмотрел на Грушина.
– Послушайте, Даниил Эдуардович, одолжите мне денег!
– На адвоката? – с иронией спросил тот.
– Я отработаю! Все что хотите! Я…
– Ну-ну, Валентин, – дружески похлопал его по плечу хозяин дома. – Успокойся.
– Нет, вы не понимаете!
– Разве? Пойдем в каминный зал к остальным гостям.
– Погодите. Насчет денег…
– Вынужден тебя разочаровать. Мое положение не лучше. В понедельник я должен предстать перед грозными очами тестя. Попробуй поговорить с Артемом… Дмитриевичем.
– А вы слышали, Даниил Эдуардович, что он мне сказал? Именно сейчас, когда мне так нужны деньги, я теряю работу!
– Раньше надо было думать, – усмехнулся Грушин. – Ну пойдем.
– Постойте-ка… Вы ничего не слышали?
– Нет, – покачал головой хозяин. – Ничего.
– Показалось. Мне домой надо. Выпустите меня.
– А кто тебя держит? Но хочу напомнить: еще не вечер.
– То есть?
– У тебя будет шанс исправить положение.
– Вы шутите?
– Нет. Советую остаться.
– Не вижу вариантов, – уныло сказал Валентин.
– Я ведь не случайно позвал тебя сегодня в гости, – таинственно понизил голос Грушин. – Имей терпение…
– Да никакого терпения тут не хватит!
И вслед за хозяином дома Валентин направился в каминный зал. Походка у Борисюка была нетвердая, молодой человек заметно нервничал. На пороге зала Грушин высоко поднял подсвечник и удивленно присвистнул:
– А где же все? Кира?
Та не отреагировала. Стояла посреди комнаты ни жива ни мертва. И тупо смотрела на Грушина.
– Кира? Тебе нехорошо?
– Не знаю.
– Где Прасковья Федоровна? Где Сид?
И тут балконная дверь открылась, зацепив тюлевую занавеску за плотной тяжелой портьерой. Послышалась ругань. Сид резко рванул занавеску. Раздался треск.
– Осторожнее! – воскликнул Грушин. – Что ты делал на балконе?
– Воздухом дышал.
– Сбежать хотел?
– А может, просто добраться до телефона и психушку вызвать? – усмехнулся Сид.
– Закрой наконец балконную дверь! Дует. Значит, Сидор, ты здесь человек случайный? Так? Ничто нас не гнетет, от телефонных звонков не вздрагиваем, спим спокойно, в деньгах не нуждаемся? Так?
– Меня зовут Сид. – Маленькие глазки плейбоя налились кровью.
– Да наплевать! А хочешь, я озвучу твою маленькую тайну? При жене, при Кире? Ей, должно быть, тоже будет интересно. Близкие по духу люди. Я слышал, что вы не ладите, а меж тем у вас так много общего!
– Грушин, замолчите! – покачала головой Кира. – Устроили здесь цирк! Ну зачем вам это надо?
– Как знать, как знать, – загадочно ответил хозяин дома.
В этот момент на пороге зала появился запыхавшийся Артем. И с откровенным недоумением спросил:
– Даня, почему телефоны в доме отключены? Что это значит? – И, подойдя к столу, Реутов со стуком опустил на него тяжелый подсвечник. Стало заметно светлее.
– А кому ты хотел позвонить? – поинтересовался Грушин.
– В службу безопасности моей фирмы. И где Инга?
– Гуляет. Соскучилась по дому. Я также не вижу нашей знаменитой мадам писательницы со стальными нервами. Прасковьи Федоровны. Пардон, Златы Ветер.
– Она… – начала было Кира, и в этот момент раздался жуткий вопль.
Кричала та самая дама со стальными нервами. Отчаянно, с надрывом. Крик доносился из коридора, и все кинулись туда. Прасковья Федоровна стояла у распахнутой двери кабинета и кричала.
– Мать, что? – кинулся к ней Сид. И подхватил подсвечник из ее дрожащей руки. – Что случилось?
– Там, там, там… – Прасковья Федоровна указала на дверь кабинета.
– Что? – хором спросили Грушин и Артем.
– Труп…
Мужчины кинулись в кабинет. Трезубец Нептуна мерцал на столе, не справляясь с темнотой, в комнате было сумрачно. Следователь Колыванов, откинувшись, сидел в кресле, из груди у него торчала рукоять ножа. Из угла рта стекала тоненькая струйка крови.
– Мертв, – спокойно сказал Грушин. – Хотя я, признаться, не ожидал. Убить следователя? Это превзошло все мои ожидания! Кто-то резко взялся за дело!
Сид посветил на мертвеца и потянулся было к ножу в его груди, но хозяин дома приказал:
– Не трогать! На нем могут быть отпечатки пальцев!
Плейбой отдернул руку и невольно попятился.
– Ну и что? Ну и что? – заволновался вдруг Артем. – Что это доказывает? Ты наверняка брал его в руки!
– А ты-то чего так волнуешься?
Артем не ответил.
– Я… я вошла в кабинет, – заикаясь, пролепетала Прасковья Федоровна. – Мне показалось, что дверь не заперта. Я хотела с ним поговорить. Увидела его, и… Подошла.
– И в этот момент ударили его кинжалом, – мрачно продолжил Грушин. – Который предусмотрительно прихватили из буфета.
– Нет! – закричала писательница. – Я не брала!
– Валентин? – Грушин повернулся к застывшему на пороге Борисюку.
– А что такое?
– Ты последний с ним беседовал!
– Когда я вышел из кабинета, следователь был жив, – упрямо сказал Борисюк.
– А чем ты это докажешь?
– Не собираюсь я ничего…
– Нет, это невыносимо! – простонала Прасковья Федоровна. – Невыносимо здесь находиться! Я хочу уйти!
– Что случилось? – раздался вдруг голос Инги.
– Где ты была? – резко спросил Артем.
– Я… Боже! Он же… – ахнула молодая женщина.
– Умер. Где ты была?
– Я…
– Держите ее, – крикнул Артем стоящим ближе к дверям Валентину и Сиду, заметив, что Инга близка к обмороку.
– Симуляция, – равнодушно произнес Грушин. Валентин придержал Ингу за талию. Та еле слышно пролепетала: «Спасибо».
– Надо увести женщин, – заметил Артем. – Да и нам здесь делать нечего.
– Как быть с трупом? – деловито спросил Сид.
– Закрыть дверь кабинета, – предложил Грушин, – и уйти. Артем прав. Мы все обсудим в каминном зале.
В коридоре они наткнулись на Киру. Она так и не решилась войти в кабинет. Еле слышно спросила:
– Он и правда мертв?
– Мертвее не бывает, – мрачно подтвердил Грушин. И плотно прикрыл дверь. – Запирать на ключ, думаю, нет смысла. Труп никуда не убежит.
Все вернулись в каминный зал.
– Налей мне шампанского, – попросила Инга Артема.
– Да, надо выпить, – согласился тот. И потянулся к графину с водкой, заметив при этом: – Никогда не пью больше двух рюмок, но сегодня… Ужасный вечер! Отвратительный!
С ним согласились все присутствующие. Выпить отказались только Валентин Борисюк и Кира. Грушин тоже едва пригубил обожаемый мятный ликер. Зато дрожащая Прасковья Федоровна налегла на французское вино основательно.
– Я наконец поняла… Это не шутка! – покачала головой она, осушив бокал.
– Ну слава богу! – воскликнула Инга.
– Когда я увидела труп там, в кабинете… О! – застонала писательница. Насколько спокойной она была раньше, настолько теперь поддалась панике.
– Итак, кто-то из нас убил следователя, – подвел итог хозяин дома. – И это действительно серьезно. Кого так напугало разоблачение? Это могло бы остаться только игрой, но вы, господа, начали убивать! Значит, увязли в этом деле по уши! Может быть, кто-то хочет вызвать полицию?
– Нет, – хором ответили Инга, Кира и Валентин Борисюк. Прасковья Федоровна беспомощно моргнула, а Сид хмыкнул.
– Артем, ты, кажется, искал телефон? – с иронией спросил Грушин.
– Я… Дело в том, что я… Да, я брал в руки этот чертов нож! Когда стоял у буфета!
– Ах! – громко сказала Инга.
– Но зачем? – беспомощно спросила Прасковья Федоровна.
Ознакомительная версия.
