Заиграла знакомая мелодия, на дисплее мобильника высветилось «Стас». Он на Мальте балдеет, ест лобстеров, катается на яхте, а она здесь… Вероника поднесла трубку к уху и молчала, боясь сорваться.
– Вероника, привет. Мы на Мальте, жаль, не ты со мной, здесь потрясающе красиво. Приятель дал машину, мы с Аленой уже исколесили весь остров. Ты-то как?
– В норме, – мрачно сказала она в трубку.
– Как прошли похороны?
Потрясающий вопрос! При этом деловой тон, как на совещании, сухой и взыскательный. Ну, каков запрос, таков отчет:
– На высшем уровне.
– Отлично. Не задерживайся там, возвращайся домой и жди меня. Я люблю тебя…
Она, не ответив, отключила связь.
В каждой женщине живет маленький зверек, до поры до времени он дремлет, изредка проявляясь в скандалах по делу и не по делу, в способностях к выживанию, в умении хитрить и выворачивать в свою пользу ситуации. При всех «но» это полезное существо, но не всегда. Случается, нарушается правило золотой середины, то есть некоторые своего зверька подкармливают с юности злобой и к зрелым годам превращаются в жутких стерв, а некоторые давят его и приобретают неврозы. Сегодня Вероника впервые почувствовала и осознала, что в ней живет нечто подобное, оно растет со скоростью света и вот-вот выйдет за пределы хозяйки, тогда – туши свет. Она ощутила внутри не зверька, а зверюгу, сильную и неуправляемую, способную перевернуть полмира, например, ринуться на Мальту и порвать на куски любимого Стасика. Жаль, на билет нет денег. Зверек еще не дорос до фантома-разрушителя, позволил Веронике отключить трубку, а не закатить скандал, тем самым отрезав путь к семейной идиллии.
– Мне никто не поможет, – пробормотала она, обхватив голову руками. – Самой придется искать причину, из-за которой убили Зину, иначе либо сяду, либо меня прирежет визитер. Ему же надо сюда проникнуть, а я мешаю. Но что это может быть, если даже менты не нашли? Или не обратили внимания…
Вероника резво вскочила с дивана, огляделась. Есть только один способ: перетрясти всю квартиру до основания, заглянуть в каждый уголок, просмотреть даже рамки картин и фотографий на предмет тайников. На это уйдет времени… А куда ей торопиться? Заодно сделает генеральную уборку.
Вооружившись тряпкой, тазом с водой и веником, начала она со спальни. Балкон. Вымыла его от и до. Окно. Глаза не всегда замечают то, что под носом, руки и пальцы в этом смысле надежнее, они натыкаются на шероховатости, а шероховатость может оказаться тайником. Радиатор она мыла с особой тщательностью, подсвечивая электролампой, даже легла на пол и заглянула под него…
А Стасик звонил и звонил, наверняка решил, что связь прервалась не по воле Вероники. Всяческая недосказанность его нервирует, он хочет позитивной точки в их диалоге, в частности ответных признаний в любви и верности до гробовой доски. Дудки. Любимую женщину не бросают на произвол судьбы и не едут нежиться на солнце, Вероника обязательно это выскажет ему, но сейчас лучше обойти ссоры, чтоб не раскаиваться в будущем.
Денис озадачился: следствие по делу Беляева не сдвинулось с места ни на йоту. Ларичев воспринял новость довольно пассивно, но это не значит, что на самом деле так, он не имеет привычки суетиться.
– А в чем проблема? – поинтересовался Денис.
– Показаний не дают, – развел руками начальник криминальной милиции со смешной фамилией Половик.
Именно к нему приехали Ларичев с Денисом, ведь по убийствам гоняют его оперов. Не только фамилия у Половика смешная, он сам смешной: маленький, толстенький и очень свирепый, как ему, наверное, кажется. Однако все в мире относительно, его свирепость скорее свойство темперамента, просто он холерик в кубе.
– Не нашли подход к людям, – констатировал Ларичев.
– Какой подход! – вскипел Половик. – Как видят удостоверения, рыдают, понимаешь ли, хороший был человек, а насчет показаний – во! – выставил он кукиш. – Даже без протокола – во! А хорошего человека не расстреливают из двух автоматов.
– А какие версии? – осведомился Ларичев.
– Никаких.
– Извините, но так не бывает.
– Я тоже думал, что не бывает, – ухмыльнулся Половик. – Оказывается, бывает. Беляев был одиноким, жил почти что в лесу, как отшельник, на натуральном хозяйстве, его не видно было и не слышно. Враги… Откуда? В семьдесят два врагов не приобретают, в семьдесят два врагами становятся аптеки.
– А старые недруги? – подал идею Ларичев.
– Что же они его не пришили раньше, когда царил бандитский беспредел? – выставил контрдовод Половик. – Ждали, когда ему стукнет больше семидесяти?
Когда начальник говорит – подчиненному следует проглотить язык. Денис и помалкивал до определенного момента, пока дело не дошло до тупиковой паузы:
– Беляев был не бедным человеком, как-никак целый пансионат имел.
– Ты про «Сосновую рощу»? – покривился Половик. – Нашел богатство!
– Но это земля…
– На выселках? – не дослушал начальник. – Ты хоть видел этот эдем?
– Видел, – кивнул Денис. – Большой.
– Вот именно, большой. Но чтоб его запустить, бабла надо вложить немерено, а кто туда поедет отдыхать? Здесь не Черное море, затраты не окупятся. Не думай, Денис, что ты один тут умный, ребята просеивают эту версию, других-то нет, но пока безрезультатно. Подробности можете узнать у моих оперов.
Выйдя на воздух, покурили. Вечер выдался тихий, а день – беспорядочный, ничто так не утомляет, как беспорядочность, в самый раз растянуться на диване перед теликом. Вроде бы пошло шевеление, в квартиру убитой приходил некто неизвестный, выяснилось, что подружки посещали «Сосновую рощу», хозяин которой застрелен, но получается пасьянс без главных карт.
– Не понимаю, что связывало Беляева с девицами неопределенных занятий? – пожимал плечами Денис.
– У Лаймы есть работа, – возразил Ларичев.
– Танцпол? – фыркнул Денис. – Пляски в прокуренном помещении по выходным дням, включая пятницу, ты называешь работой?
– Тем не менее. Клуб престижный, купюры ей кидают…
– Угу, кидают. Засовывают в трусишки и резинки на чулках. После стриптиза на ней появляется одежда – лифчик, и она подогревает народ плясками на тумбе. Там в сортир зайти нельзя, выйдешь под полным кайфом, в кабинках травку курят.
Ларичев хлопнул его по плечу, рассмеявшись:
– Так ты побывал в клубе и видел Лайму за работой?
– Я в таких отстойниках бывал, куда людям не советовал бы заглядывать. А тебе посоветую: сходи и расслабься. Закажи Лайму, за ваши деньги вам предоставят индивидуальную услугу.
Неожиданно Денис закатился от хохота, остановиться не мог. Ларичев недоуменно произнес:
– Смех без причины признак шизы.
– Не-ет. Просто представил, как Лайма тебе в отдельном кабинете показывает стриптиз. Я б всю месячную зарплату отдал, чтоб посмотреть на вас обоих.
– Хм, а это идея. Обещаю устроить тебе шоу, но попозже.
Так и рождается тактический ход – непринужденно.
* * *
До темноты Вероника решила сбегать за хлебом, в доме ни крошки не осталось, а диета ей в ближайшее время не грозит, после стольких стрессов лишний вес не наберешь, только потеряешь. Страшновато было выходить не то что из дома, из квартиры! Неудивительно, нормальный человек дорожит своей жизнью, и когда внутренний голос подает сигнал опасности при появлении на людях, ищешь предмет защиты. Вероника взяла с собой небольшой кухонный нож. В лифт она не вошла, спустилась по ступенькам, по улице шагала, исподтишка озираясь.
Проклятые супермаркеты устроены безобразно, жестоко, подло. Товар так и лезет на глаза – соки, фрукты, конфеты, рыба… Авокадо! О, как Вероника любит разрезать этот плод, вынуть косточку, потом полить лимонным соком, поперчить, слегка подсолить и ложечкой выгребать массу салатного цвета, наслаждаясь… Как бы слюной не подавиться. Каково это – не купить то, что хочется съесть? Страшная штука – бедность, Вероника богатой не была, но и нужды не испытывала, во всяком случае, ей хватало зарабатываемых денег на все капризы, кроме покупки жилья. Нынче же она сидит в шикарной квартире, но без денег, продукты на исходе, теперь одну кашу придется варить на воде и без сливочного масла. Пора потихоньку начать распродавать имущество Зинки…
Повертев авокадо, она со взором голодной собаки положила плод назад и двинулась искать хлеб, который пока еще ей по карману. Но вдруг за плечом:
– Вероника…
Кто это?! В городе, где у нее никого-никого?.. Она оглянулась и чуть не упала в обморок. Впрочем, от обмороков у нее надежная прививка с босоногого детства и обделенной достатком юности, когда приходилось зарабатывать в опасных для жизни местах, там чего только не насмотрелась.
– Здравствуйте, Вероника, – улыбался тот самый, с похорон, с которым лучше не встречаться в темном переулке.
Разговаривать с ним не было желания, что в таких случаях делают? Правильно, якобы не помнят, где и когда виделись:
