Крест на могиле мужа ее просто добил. Его кто-то сжег!!! Разумеется, сжег ночью, чтоб оставить за собой след из пустоты. Зная, что пустота будет точить, изъедать изнутри, а ответа, кто и почему это сделал, не даст. Но страшнее этой картины Раиса не видела ничего в жизни, она словно остолбенела, затем ее начало трясти без слез, как в лихорадке… Лихорадило до сих пор.
К ее внутренней разрухе не хватало только… кредиторов. Они, голубчики, потянулись гуськом в дом Арамиса, не выждав даже сорока дней, да что там! Девяти не прошло! Не дали вдове убитого пережить горе, свыкнуться с ним, им важней всего деньги. Бестактность злила, но это были первые ласточки.
Раиса с трудом выслушивала о долгах Арамиса и обещала заплатить, как только пройдет некоторое время, ведь ей нужно разобраться с тем, что оставил муж. А он оставил долги, долги, долги… Огромные! Безумные… Собственно, нет таких слов, способных передать потрясение, но есть сухие цифры, а к ним прилагаются простейшие арифметические действия – сложить, умножить, вычесть. В результате сложений и умножений цифры получались нереальные, мифические. И эти цифры предстояло вернуть Раисе.
– Мама, спокойно, – уговаривал ее старший сын, немало потерявшись и запутавшись в «астрономии» цифр. – Надо все проверить, сейчас тебе могут подсунуть любую туфту, лишь бы ты заплатила. Мошенников полно и среди уважаемых людей.
– Думаешь, меня хотят обмануть?
– Ты счастливый человек, мама, Арамис оберегал тебя от всего, но не знать людей – чревато тяжелыми последствиями. На каждое требование денег требуй бумажку с подтверждением, что Арамис действительно брал в долг.
Она заплакала. А заплакала потому, что несчастье ворвалось в ее дом ураганом, без подготовки, как с ним бороться – Раиса не знала, впрочем, о борьбе она как раз не задумывалась вовсе. Заплакала от беспомощности, неприятных неожиданностей, потерь и безнадежности. Милена перепорхнула со своего места и села рядом с нею на диване, обняв подругу за плечи.
– Боже мой… – хлюпала Раиса носом. – У меня такое чувство, что эти суммы настоящие, не придуманные. Без проверок чувствую. А я даже не знаю, сколько на счету Арамиса денег, мне почему-то страшно об этом думать. И Парафинов молчит. Я звоню ему, спрашиваю, на каком этапе следствие… а он невнятно что-то бормочет, извиняется и кладет трубку. Мне хочется весь город взорвать!
– Ну-ну, Раечка, – поглаживая ее по спине, ворковала Милена. – Город-то при чем? А что до Парафинова… дорогая моя, прошло слишком мало времени.
– Да, мало! – тоном протеста сказала зареванная Раиса. – Но хоть что-то ему должно быть известно? А он не хочет говорить! Со мной не хочет! Я это поняла.
– Ему нечего тебе сказать, – возразил сын. – Мама, заказные убийства редко раскрываются, скорее как исключение.
– Ну, нет! – перешла на крик Раиса, захлебываясь рыданиями. – Я так этого не оставлю! Сегодня же найми детектива… частного… пусть он расследует… Денег не жалей… Ах да, у нас с деньгами полная неизвестность… в права наследства вступим через полгода… Все равно! На это я найду деньги!
– Хорошо, хорошо, – наливая в стакан воды, ворчал сын. – Мама, успокойся. Я займусь расследованием, найму детектива… Выпей воды.
– Есть проще способ, – спокойно сказала Милена.
К счастью, она не заразилась от Раисы ни паникой, ни истерией, напротив, обнаружила завидное терпение, чем облегчила жизнь в этом доме старшему сыну. И у нее в запасе всегда имелось рациональное решение, потому Ипполит заинтересовался:
– Какой?..
Первый выстрел! Раздался стон.
Ошалевший Бухов кинул взгляд на мойку, а там схватился за плечо Маймурин, сквозь его растопыренные пальцы просочились красные потеки… В жизни не сразу понимаешь, что это кровь полилась, но Бухов понял, правда, ему для этого понадобилось не мгновение, за которое успеваешь сообразить, а несколько секунд.
– Эй! Ты что делаешь?! – взревел Бухов.
Мотоциклист, даже не повернув головы в шлеме, чтоб посмотреть, куда ему целиться, а только выбросив в сторону сторожа руку, выстрелил в него. А вот когда пуля свистнула у виска и ударилась о железную трубу на уровне головы, Бухов понял: дела плохи, самому б живым остаться. И рухнул на пол. В это время он услышал рядом женский голос:
– Извините, пожалуйста, можно у вас узнать, как проехать…
Бухов с ужасом поднял голову. В дверях стояла прилично одетая женщина, он сделал ей знак рукой, мол, ложись.
– Что с вами? – вытаращилась она, увидев человека на полу, делающего непонятные знаки руками. – Вам плохо?
– Ложись, дура! – прошипел он.
– Что?!! – вознегодовала она и хотела что-то сказать, явно грубость.
Еще один выстрел! Бухов вспомнил былое, служил-то в свое время на подлодке. Он кинулся к женщине, повалил ее, прижал к полу и закрыл рукой рот, полушепотом зарычав:
– Там мужик стреляет из пистолета. Молчи, умоляю, только молчи! Если он сюда зайдет…
В подтверждение его слов снаружи грянул выстрел, женщина содрогнулась всем телом, взвизгнула, но ладонь Бухова крепко сжимала ей рот, поэтому послышалось одно глухое мычание. Перед ее глазами вырос волосатый кулак, после чего она перестала мычать.
В то время, когда в сторожке Бухов, лежа на незнакомке, шипел ей в ухо, мотоциклист все еще держал пистолет дулом к окну Бухова, словно раздумывал, выстрелить еще или нет. И все-таки он перевел руку с пистолетом на Маймурина, стонавшего от боли, болевой шок на минуту выключил того из действительности. Взметнулась вторая рука, чтоб придержать пистолет, мотоциклист пошел на Маймурина.
Охранник, до выстрела разговаривавший с хозяином, спрятался за горой кирпичей, оттуда наблюдал за убийцей. Второй выстрел и – пуля угодила по цели, ибо Маймурин взвыл, тогда-то охранник вспомнил, что у него тоже есть пистолет. Он достал его, прицелился…
– Повременим с тратами, – тем временем излагала свой план Милена, хотя, судя по отступлению, до сути еще было далеко. – Если милиция не справится, тогда и наймем детектива. Кстати, Раечка, ты просто не знаешь, как дороги его услуги.
– У меня бриллиантов полно, – бросила Раиса. – Расплачусь ими, по дешевке отдам.
– Ну, на эту «дешевку» тоже нужно найти покупателей.
– Милена, – обратил ее внимание на себя Ипполит, – про траты поговорим потом. Скажи, что за способ?
Милена поднялась и, небрежно бросая фразы, дефилировала по гостиной, у Ипполита сложилось впечатление, что она устроила демонстрацию себя, естественно, для него.
– Моя знакомая… Собственно, мы не так давно знакомы, но немного сдружились, иногда ходим попить кофейку, поболтать. Она работает в милиции. Давай, Ипполит, у нее узнаем, как обстоят дела с расследованием?
– А тайна следствия? – чему-то усмехнулся он.
– Ну и пусть тайны оставит себе, а нам расскажет то, что нас интересует. Если начнет упрямиться, предложим денег, сумма все равно будет меньше, чем сдерет детектив, но при этом у вас не будет гарантии – ищет он убийц или отдыхает на лоне природы с шашлыками.
– Поехали, – решительно вскочил Ипполит.
– Прямо сейчас? – опешила Милена.
– А чего тянуть? Маме не терпится поймать киллеров…
– Заказчика, – хищно процедила Раиса.
– И заказчика, – повторил он.
– Но она сейчас на работе… – раздумывала Милена. – Мне не хочется заходить в милицию, чтоб там видели тебя, меня…
– Не проблема. Мы найдем кофейню поблизости, ты позвонишь ей и попросишь прийти. Полагаю, твою знакомую никто не караулит на рабочем месте.
– Хорошо, поехали, – сдалась Милена.
Выехав на улицу, она, уложив локоть на окно, пару минут наблюдала за Ипполитом, вызвав у него улыбку. Он помнил, как Милена его поддела, мол, клеишься, решил отплатить ей тем же:
– Прицениваешься ко мне, насколько я подхожу тебе?
– Удивляюсь.
– Уже неплохо. А чем вызвано удивление?
– Обычно дети не любят матерей за то, что их бросили.
– А, вон ты про что! Ты повстречалась с исключением, Милена. Несмотря на то, что я ошибка ее молодости, как она утверждала, мама не избавилась от меня, не отдала в приют, а ей самой было семнадцать. У меня нет ненависти к ней за то, что я был обделен ее любовью – и, кстати, как обделен! Но благодарности, что живу на этом свете, у меня больше. Мне пошло на пользу отсутствие родителей, я научился самостоятельности, усвоил, что рассчитывать следует только на самого себя, закалился, рано повзрослел. Меня устраивает, какой я есть, а вот если б вырос под маминым крылом, неизвестно, каким стал бы.
– Да уж, – рассмеялась Милена. – Особенно когда познакомишься с твоим младшим братом.
– Вито еще ребенок…
– Он плохой ребенок. Злой. Неистовый.
– И все же Вито еще маленький. Пройдет. Теперь его некому отмазать от армии, через год отправится служить, там его быстро приведут в норму. А сейчас ему непросто, пойми, отец был единственным авторитетом, но учил не тому, что ему действительно понадобится.
