— Это врачебная тайна.
— Боюсь, что вам придется ее нарушить, — сказала Любимова.
— Я могу поговорить с Настей?
— Можете. Но не раньше чем поговорите с нами.
Лицо Макарского помрачнело, но он смиренно произнес:
— Хорошо. Тогда могу я хотя бы узнать, что здесь произошло? Настя ничего мне толком не объяснила, но сказала, что тут кого-то убили. Она говорила сбивчиво, и я мало что понял.
— Здесь произошло убийство. Погибший — бывший любовник Новицкой, некто Виктор Быстров. Это пока все, что мы можем вам рассказать. Теперь ваша очередь.
Доктор вздохнул.
— Вы знаете, что около двух месяцев назад Анастасия Новицкая пережила большое горе?
— Знаем.
— Ее муж попал под машину и погиб у нее на глазах. Настя была беременна. И у нее случился выкидыш. Ребенка спасти не удалось. Поле пережитого стресса Анастасия нуждалась… в некотором лечении.
— То есть девушка свихнулась на почве горя? — бесстрастно уточнил капитан Данилов.
Доктор Макарский поморщился.
— Это некорректное выражение. Настя была больна. Она прошла курс лечения и несколько дней назад вышла из клиники.
— То есть она вылечилась? — снова уточнил Стас.
— Можно сказать, что да.
— Она до сих пор посещает вас? — спросила Маша.
— Да. Я продолжаю наблюдать за ее состоянием.
— Ответьте мне на один вопрос. Анастасия Новицкая способна убить человека, а потом забыть об этом?
Маша заметила, что доктор Макарский слегка изменился в лице.
— Не думаю, что дела обстоят столь серьезно, — тихо произнес он. — Если у нее и есть диссоциативное расстройство, то степень этого расстройства вовсе не предполагает…
— Способна или нет? — повторила свой вопрос Маша.
— На мой взгляд… нет.
Однако Маша не удовлетворилась его ответом.
— Вы говорите как врач или как друг? — уточнила она.
Макарский нахмурился.
— Послушайте, человеческий мозг — величайшая загадка. И ни один из врачей…
— Диссоциативное расстройство — это ведь раздвоение личности? — снова уточнила Маша.
— Не совсем. Личность может быть одна и та же, а вот поступки…
— А как у нее с памятью? Провалы случаются?
— Э-э… Да. Но это ни в коем случае ни…
Внезапно доктор осекся.
— Прошу прощения, но врачебная этика не позволяет мне…
— Да, вы уже говорили, — кивнула Маша. — Однако из ваших слов я поняла, что Анастасия Новицкая вполне могла убить Виктора Быстрова во время припадка, а потом стереть это событие из своей памяти. Так?
— Я уже ответил вам.
— То есть вы допускаете, что диссоциативное расстройство, которым страдает Новицкая, может…
— Настя Новицкая — не убийца!
Любимова смерила доктора задумчивым взглядом. Потом сказала:
— Я не стану ее задерживать. Вы сможете с ней побеседовать. В любое удобное для вас время.
Стас чуть изменился в лице.
— Идите к лифту и подождите меня там, — велела Любимова доктору Макарскому.
Тот кивнул и двинулся к подъезду. Стас подождал, пока доктор скроется из глаз и возмущенно проговорил:
— Ты в самом деле решила ее не задерживать?
— Да, — ответила Маша.
— Это ошибка.
— И все же будет так, как я сказала. Я возьму с нее подписку о невыезде, и этим мы пока ограничимся.
Данилов осуждающе покачал головой:
— Если она еще что-нибудь выкинет, Старик тебя в порошок сотрет.
— Не сотрет. Ну, а сотрет, значит туда мне и дорога.
В последнее время Настя много думала о Светлане. Несмотря на многолетнюю дружбу, они никогда не были особенно близки. В юности Светлана была красавицей, «центровой девчонкой», как называли ее парни, а Настя — всего лишь «худосочной дурнушкой», призванной оттенять и подчеркивать красоту подруги. Поначалу ей льстило, что такая красавица взяла ее в наперсницы, но потом она поняла, что Светка выбрала ее не за какие-то достоинства, а «просто так», «потому что рядом живем», и ей стало все равно.
К старшим классам школы Настя, что называется, расцвела. Из тощей девчонки с «крысиными хвостиками» косичек она превратилась в изящную девушку с обаятельным, нежным лицом. Именно тогда Светлана начала обращаться с Настей, как с ровней.
А когда Настя стала писательницей, ее отношения с подругой снова изменились. Она вдруг заметила, что Светлана стала смотреть на нее немножко снизу вверх. В разговорах с Настей тон ее стал серьезней; Светлана, действительно, хотела знать мнение подруги по тому или иному поводу.
После смерти Алексея и неродившегося сына единственной опорой Насти стала именно Светлана. И только тогда Настя отдала себе отчет в том, насколько сильно любит эту женщину — полноватую, насмешливую, порой нагловатую, порой — необычайно добрую и славную. Женщину, которая с материнской нежностью опекала ее, защищала от всех невзгод мира. В ущерб своей гордости, своему здоровью и (по всей вероятности) своему кошельку.
Спустя два дня после гибели Виктора Быстрова Настя, отчаявшись дозвониться подруге по телефону, решила нанести ей визит.
Остановившись перед дверью квартиры Светланы, Настя долго жала на кнопку электрического звонка, но никто не отозвался. Она уже хотела повернуться и уйти, но (чисто на удачу) толкнула дверь, и та оказалась не заперта.
Настя вошла в прихожую и прислушалась. Из туалета донесся шум сливного бачка. Через минуту дверь туалета открылась, и в коридор неверной, пошатывающейся походкой вышла Светлана. Она была бледна как смерть. Каштановые волосы ее были влажными, ненакрашенные губы — серыми и вялыми.
Она, как тень, прошла мимо ошеломленной Насти и свернула в гостиную. Там Светлана прилегла на кушетку и прикрыла глаза. На полу Настя увидела початую бутылку красного вина и пустой бокал. Рядом валялись еще три пустых бутылки.
— Привет, подруга! — сказала Настя.
Светлана открыла глаза, взглянула на Настю хмельным взглядом и чуть заметно усмехнулась.
— Ну, здравствуй, — проговорила она.
— У тебя есть для меня свободная минута?
Светлана не ответила, лишь легонько пожала плечами. Настя, совершенно сбитая с толку, подошла к кушетке и присела на краешек.
— Что случилось? — спросила она. — Ты заболела? Или просто не в духе?
Светлана натянуто улыбнулась:
— Почему? Я-то как раз в духе. Я всегда в духе.
— Послушай… — Настя робко улыбнулась. — Я вижу, ты за что-то на меня сердишься. Возможно, я не самая лучшая подруга в мире, но я…
Светлана уставила на Настю темные, слегка раскосые, прищуренные глаза и спросила:
— Что тебе нужно?
— Мне? — Настя дернула плечом. — Мне — ничего. А вот тебе, по-моему, нужна помощь.
Она кивнула на пустые бутылки, валявшиеся на полу. Затем снова заговорила, смягчив тон:
— Свет, я понимаю, что за последние дни сильно потрепала тебе нервы. Понимаю, что ты от меня устала. Но я…
— Я выгляжу ужасно, — сказала вдруг Светлана. — А ты… — Она глянула на Настю воспаленными глазами. — А ты так же красива, как всегда. Даже еще красивее.
И вновь Настя опешила.
— Светка, ты странно себя ведешь, — с горечью проговорила она.
— Смерть Алешки никак не отразилась на твоей внешности, — не обращая внимания на ее реплику, произнесла Светлана. — Тебе это не кажется странным?
Настя помрачнела.
— Светка, тебе не кажется, что ты…
— Он был ни в чем не виноват, — перебила Светлана. — И он не заслужил такой смерти. Он не заслужил, чтобы его зарезали, как бродячую собаку.
— Что? — растерялась Настя. — О ком ты?
— О Викторе.
Настя изумленно моргнула.
— Почему ты о нем заговорила? — тихо спросила она.
— Потому что он был моим любовником, — сухо и четко произнесла Светлана.
…Настя допила вино, которое ей налила в бокал Светлана. Сама хозяйка квартиры пила прямо из бутылки.
— И давно это у вас? — спросила Настя, облизнув кислые от вина губы.
— Мы встречались почти месяц, — ответила Светлана.
— Почему ты молчала?
— Он просил ничего тебе об этом не говорить. — Светлана отпила из бутылки глоток, вытерла губы тыльной стороной ладони и продолжила: — Он вообразил, что тебе угрожает опасность. И был уверен, что твой муж погиб не случайно. Не знаю, почему он вдолбил себе это в голову. Но он… дурак, кретин… вообразил себя твоим ангелом-хранителем.
— Где вы познакомились? — спросила Настя.
— Возле клиники. Он хотел навестить тебя, когда ты болела, но не решился. Подошел ко мне и попросил передать тебе цветы. Я сказала, что ты не в себе, и что до цветов тебе нет никакого дела. Потом мы разговорились… Так все и завертелось.
Светлана отпила вина, усмехнулась и добавила:
