Ознакомительная версия.
– Я хочу вернуть вам деньги. – Опомнившись, Елена достала из кармана перетянутый резинкой конверт и протянула его художнице. – Сама не понимаю, что на меня нашло, когда я его схватила. Затмение какое-то… Мне в данный момент очень нужны деньги, вот я и…
– Оставьте себе, – угрюмо бросила Александра. – Договорились же.
– Тогда я возьму только десять тысяч взаймы и обязательно верну!
Елена открыла конверт, торопливо достала оттуда десять купюр и сунула их в карман, а вторую половину взятки почти насильно вручила Александре. Та отправила конверт обратно в сумку с таким равнодушным видом, словно эти, по ее словам, последние деньги не имели для нее никакого значения.
– Решено, – заявила художница, сбрасывая на ковер туфли и поднимаясь. – Я полезу через балкон. Сорвусь, ну что ж? Так тому и быть.
– Вы шутите? – забеспокоилась Елена, также вскакивая. – Я же вас подстрахую, туда и обратно! Не смотрите вниз, и все получится.
– А вы удержите меня? – с надеждой спросила Александра, оглядывая собеседницу, которая была на голову ее выше.
– Будьте спокойны. Да это детская забава, мы с подружками лет в двенадцать обожали лазать по балконам! Пока нам задницы не надрали, идиоткам!
На губах Александры мелькнуло подобие бледной улыбки. Художнице было очень страшно, и она так вцепилась Елене в запястье, перекидывая ногу через перила балкона, что та с трудом удержалась, чтобы не взвизгнуть. Александра, хотя и была очень худой и невысокой, оказалась страшно неуклюжей. Она будто одеревенела, ее пришлось буквально переталкивать на соседний балкон. При этом Елена сама так сильно перегнулась через перила, что рисковала вывалиться. Наконец художница оказалась на балконе соседнего люкса. Теперь она возилась, пытаясь открыть балконную дверь. Елена, показавшая ей на примере двери номера 616, как это делается, раздраженно хмурилась, прислушиваясь к шорохам и вздохам за тонкой пластиковой перегородкой.
– Кнопка под ручкой, – прошептала она, потеряв терпение. – Нажмите и поверните ручку.
Из-за перегородки показалась Александра.
– Я жму, жму… Не открывается. Заперто с той стороны.
– Кнопка затем и существует, чтобы отпереть дверь, если ее случайно заперли изнутри, из комнаты. Все предусмотрено.
– Значит, сломалась. Что делать?
– Тогда лезьте в окно! Отожмите створку и лезьте! Вы хотите туда попасть или нет?!
– Да чем отжать? – В голосе художницы слышалась паника. – Как?!
Елена вернулась в номер, огляделась и схватила с калошницы, стоявшей у входной двери, длинную латунную ложку для обуви. Вернувшись со своим трофеем на балкон, она протянула его Александре:
– Всовывайте в щель, на уровне ручки, и жмите потихоньку. Должно получиться.
– Я взломщица, по-вашему?!
– Я тоже нет, но надо же что-то делать.
Елена смолчала в ответ на язвительное предложение Александры перелезть вслед за ней и попробовать открыть окно самой, и та снова исчезла за перегородкой. Елена предвидела долгую и безуспешную возню, но художница справилась неожиданно быстро, почти мгновенно. Слабо скрипнула открываемая створка, и Александра уронила ложку, громко зазвеневшую на полу, облицованном плиткой. Потом все стихло.
Убедившись, что художница проникла в номер, Елена присела на пластиковый стульчик, стоявший на балконе, и приготовилась ждать. Ее беспокоило и странно возбуждало ощущение опасности, своей причастности к нарушению закона. Она ощущала себя как во сне, где все ценности и условности перемешались, утратив привычное значение. Можно было помочь кому-то проникнуть в опечатанный милицией номер, потому что этот «кто-то» имел больше всего прав прикоснуться к найденному им старинному сокровищу. Можно было открывать двери, которые должны оставаться запертыми, и влезать в окна. Это все тоже было из сна, и работало по его законам.
Сощурившись, женщина смотрела на широкий освещенный проспект, видневшийся в конце переулка. Она, если выдавалась свободная минутка, любила наблюдать за ночной жизнью улицы, так непохожей на дневную. Ночью, казалось ей, все приобретало другой, особенный смысл. Вот по оранжевому от света фонарей асфальту пролетела машина с немыслимой для дня скоростью. Миг – и она скрылась за углом. Кто в ней сидит, куда торопится? Навстречу кому или чему? Счастлив этот человек или несчастен? Машина появилась в поле зрения Елены лишь на секунду, и ее странно забавляла мысль, что водитель не догадывается, что кто-то в эту секунду наблюдает за ним, думает о нем. «Ведь так всегда – мы даже понятия не имеем, что кто-то на нас смотрит, пытается угадать наши мысли. Нам кажется, что никому мы не интересны в огромном городе, но нет, кто-то всегда смотрит на нас…»
Это тоже были особенные, ночные мысли, которые никогда не посещали Елену днем. Придвинувшись к перилам, она засмотрелась на тоненькую девушку в белом блестящем платье. Та появилась из-под козырька отеля и, громко цокая каблуками по сухому асфальту, направилась в сторону проспекта. Это была проститутка-одиночка, закончившая смену рано, в третьем часу утра. Елена успела привыкнуть к таким девушкам, мелькающим то в ресторане, то на этажах, и давно уже не испытывала стеснения, если ехала в лифте вместе с какой-нибудь из них. Ночные бабочки – часть жизни отеля, огромного здания, начиненного человеческими капризами и желаниями, которые имеют тенденцию обостряться, когда человек находится вдали от дома. И эта девушка, которая не привлекла бы ее внимания, встреться она Елене в коридоре, теперь заняла ее мысли. Белая тонкая фигурка, неторопливо идущая по пустынной улице, была похожа на привидение, плывущее мимо спящих стеклянных витрин. «Ночью все кажется красивее, лучше, чем есть. Кажется, во всем заключена тайна. А на самом деле, это обычная усталая проститутка. Никаких тайн».
На соседнем балконе послышался шорох. Елена вскочила и перегнулась через перила, протягивая руку:
– Ну, все? Окно прикройте, не забудьте.
Однако Александра не сделала ответного движения. Остановившись прямо за пластиковой перегородкой, она шумно и порывисто вдыхала воздух и, казалось, никак не могла набрать полную грудь. Услышав эти звуки, Елена испугалась. Она уже чувствовала – что-то пошло не так, как задумано.
– Панно там нет, – глухим шепотом проговорила наконец художница. – Что же это? Вы говорили, оно в номере!
– Я так считала… – Елена почувствовала, как кровь отхлынула от щек. – Вы хорошо смотрели?
Она сама понимала, что едва ли возможно проморгать такую громоздкую вещь, и произнесла это от растерянности, а не всерьез. Вероятно, Александра сумела передать ей свой трепет перед творением Ван Гуизия, потому что Еленой овладело ощущение свершившейся катастрофы. Также (она не могла себе объяснить почему) ее мучило сознание собственной вины.
– Пожалуйста, дайте руку и перелезайте сюда, – тихо попросила Елена, едва опомнившись. – Прошу вас, не волнуйтесь заранее. Еще ничего страшного не случилось.
На соседнем балконе раздался резкий гортанный звук, похожий на хрип, который издает ворона, прочищая горло в оттепель. Затем скрипнула створка окна. Александра явно вернулась в номер, потому что больше не отвечала на отчаянный шепот своей сообщницы. И вдруг Елена, перегнувшаяся через перила, услышала грохот захлопнувшейся двери. Она бросилась вон из номера, едва успев закрыть балкон и на бегу схватить туфли Александры.
Ее догадка оказалась верна. Художница не стала второй раз утруждать себя лазанием через балконные перила, а вышла из 617-го номера попросту, через дверь. Для этого требовалось всего-навсего нажать дверную ручку. Изнутри замок открывался автоматически, без карточки.
Александра босиком шла к посту портье, скручивая платок в жгут на уровне груди, словно собираясь кого-то задушить. Андрей Николаевич, как назло, вернулся. Увидев женщину, вышедшую из опечатанного номера, он вскочил с кресла и поедал ее вытаращенными глазами, прижимая к уху телефонную трубку. Заметив Елену, портье округлил глаза еще больше. Он вопросительно ткнул пальцем в Александру, которая подошла к нему уже вплотную.
– Я все объясню, никуда не звоните! – Елена подбежала и, задыхаясь, вцепилась в локоть художницы свободной рукой. Другой она прижимала к груди туфли. – Сейчас что-нибудь придумаем! Обуйтесь для начала!
Александра развернулась и, сжав губы, толкнула женщину в плечо, да с такой неожиданной силой, что та покачнулась. Устоять на ногах Елене позволила только существенная разница в росте и весе с нападавшей стороной. Портье издал удивленное кряканье и осторожно положил трубку на рычаг аппарата. Этот телефон обслуживал внутреннюю сеть отеля.
– Где… мое… панно? – низким угрожающим голосом обратилась к нему Александра. – Куда вы его увезли?!
– М-м-м… – Портье заглянул в регистрационный журнал, но явно для вида.
Елена понимала, что он тянет время. «Уже вызвал службу безопасности! Успел набрать по быстрой связи!» Она поспешила вмешаться:
Ознакомительная версия.
