Баранов внимательно наблюдал.
- Недоумок, кто разрешал тебе входить в здание? - Стальные нотки в голосе Ветрова набирали силу. - Что ты корчишь из себя припадочного? - Он вплотную приблизился к продолжавшему кричать Юрчику. - Отвечай, сука!
Жесткая рука подполковника обрушилась на цыплячью шею юродивого. Вслед за этим Ветров коленом ударил его по лицу.
- Ты убил бабу! - Теперь уже сам Григорий Константинович сорвался на крик. - Приглянулась тебе подруга, урод? Да?! Ты следил за ними, подсматривал, дождался, пока все разъедутся, а потом убил? - Подполковник колошматил Юрчика с частотой отбойного молотка, не разбирая, куда бьет.
Прикрываясь свободной рукой, извиваясь всем телом, слабоумный корчился под ударами откормленного мужика.
- Тварь дебильная! - орал Ветров, разогретый беспомощностью жертвы. Ты убил? Отвечай! Что ты мычишь, скотина?! Отвечай!
Трудно было различить сейчас, кто более безумен: подполковник с искаженным багровым лицом или выгнувшийся в эпилептическом припадке эмбицил, захлебывающийся собственной слюной.
Избиение прервал Баранов. Он обхватил начальника кольцом объятий.
- Хорош, Григорий. Насмерть забьешь мужичка!
Он нам может пригодиться... Эй, ребятки! - Марк Игнатьевич позвал притаившихся за дверью милиционеров. - Этого в машину, и побыстрее...
Старшина, обнаруживший тело Рогожиной, рявкнул:
- Есть! - отдав при этом честь.
Сноровисто просунув под подбородок несчастного резиновую дубинку, милиционер сдавил горло задержанному.
- Не рыпайся, сучонок! - тихо прошипел он, копируя интонации подполковника.
Второй, помоложе, тыкал ключом в замочную скважину наручников.
- Отпусти, Марк! - Ветров рывком разомкнул руки следователя.
Когда Юрчика увели и они остались одни в номере, подполковник тяжело опустился в кресло.
- Достань из бара выпить, - устало попросил он.
- Тебе чего? - слегка растерянно спросил Марк Игнатьевич, обозревая внутренности объемистого хранилища спиртных напитков.
Матовые, будто подернутые изморозью бутылки "Абсолюта" соседствовали с плоскими фляжками "Смирноффа", хрустальные сосуды, наполненные отборными коньяками "Хенесси" и "Реми-Мартин", выглядывали из-за штофов настоящего английского джина с марширующим джентльменом на этикетке.
- Водки налей, - ответил Ветров.
- Какой? - переспросил следователь, не приученный к заморским напиткам.
- "Абсолюта" смородинового. Он покрепче остального пойла...
Наполненный на две четверти двухсотграммовый стакан подполковник осушил одним глотком, с шумом выдохнул:
- Ну что, Марк, на ловца и зверь бежит?
Следователь ухмыльнулся. Он уловил ход мысли начальника.
- Дебила к делу пришить собираешься? - Баранов скептически покачал головой.
- Чем тебе мой кандидат не нравится? - агрессивно спросил Григорий Константинович, вытягивая ноги. - Психически больной человек, маньяк, "подвинутый" на сексуальной почве, убивает руководителя города и молодую привлекательную научную сотрудницу.
- Маньяка освидетельствует медицинская комиссия и признает невменяемым. Санитары упаковывают его в смирительную рубашку и, подхватив под белы рученьки, отправляют проводить остаток дней в дурдом имени профессора Кащенко, - продолжил мысль Баранов. - Идеальный расклад! - В последних словах присутствовала ирония.
Ветров поднял глаза на следователя.
- Нормальный вариант, Марк... - неуверенно сказал он. - На кого-то сейчас эти два трупа свалить надо. Свои задницы прикроем и настоящего убийцу успокоим. Пускай держат нас за лопухов.
Про себя Марк Игнатьевич удивился наивности начальника, граничащей с глупостью.
- Заказчика мы на такой дешевке не проведем, это раз, - тоном школьного учителя, толкующего тугодуму-ученику прописные истины, произнес следователь. - Сумасшедший со стволом, владеющий удавкой, - это слишком круто. Такую лапшу трудно повесить на уши даже участковому. Кто поверит в областной прокуратуре? Никто! Это два! Надо покумекать над другими вариантами. - Баранов неторопливо прошелся по комнате. Он был на подъеме, чувствуя - подполковник раскис, отдавая карты ему в руки. - Кстати, Рогожина замужем?
- Ты уже спрашивал, - откликнулся Ветров.
- Ах да! - наморщил лоб следователь. - Учитель...
Бывший муж.., учитель... Педагог, значит. - Он пожевал губами. Неудачливый коммерсант, несостоявшийся воспитатель молодежи. Чем сейчас занимается? - вопрос адресовался Ветрову.
- Да хрен его знает! - вяло ответил тот.
- Он хоть в городе? - ритм ходьбы Баранова ускорился.
- Ты куда клонишь? - подполковник поднялся.
- Чем не убийца? - вслух рассуждал Марк Игнатьевич, не отвечая на вопрос шефа. - Брошенный муж завидует удачливому преемнику, то есть Хрунцалову. В жизни у него полный облом. Потерял красотку жену, бабки, ничего не сумел достичь... Чувствуешь, Григорий?
- Ну... - ограничился протяжным междометием подполковник.
- Озлобившись на весь мир и на предательницу-супругу в частности, мужик помаленьку свихивается... - Марк Игнатьевич крутанул пальцем у виска. Психологическая мотивация преступления налицо..
Депрессивное состояние, одиночество, ревность - крыша у парня едет! Возможно, он тайно следил за бывшей супругой... - развивал мысль Баранов, увлеченный потоком собственной фантазии. - Наблюдал за вашими групповыми случками в бассейне "Шпулек"...
- Ты, сказочник, не зарывайся! - буркнул Ветров. - Рогожина - женщина высшей пробы, не дешевая давалка. В наших веселушках участвовала редко и держалась в рамках приличия. Принародно передок не подставляла!
- Пардон, лишнее ляпнул! - исправился Баранов. - Но вариант интересный, согласись... Классический сюжет, правдоподобный. Обставить все как следует, свидетелей подобрать - и дело в шляпе.
Ствол можно мужичку втюрить. Баллистическую экспертизу я беру на себя. Есть надежные людишки, помогут оформить нужные результаты... Попробуем раскрутить мужа Рогожиной? - Марк Игнатьевич выдохся, его изощренный ум на время отключился, давая возможность додумывать Ветрову.
- Зверюга ты, Марк! - неожиданно выпалил тот. - Сталинский выкормыш! На ходу подметки рвешь...
Баранов насупился.
- Ладно, не дуйся, как мышь на крупу, - натянуто улыбнулся Ветров. Принимаем идею за рабочий вариант. Пошуруди с мужем покойницы. Не мне тебя учить... Если все в масть уляжется, будет отлично.
Пойдет мужик в расход, - равнодушно заключил Ветров. - Под вышку человечка подведем. Да, Марк?
Следователь едва заметно опустил веки.
- Не жаль губить душу невинного? - со сволочным любопытством спросил подполковник, покосившись на Баранова.
- Так своя давным-давно загублена! - бесшабашно, но не весело отозвался Марк Игнатьевич, глядя прямо в глаза Ветрову. - Увеличь дозу, Григорий Константинович, - посоветовал он. - Не добираешь градуса, о душе беспокоишься. А ты хлобыстни стакана три подряд, душа-то и согреется!
Нервно подрагивая краешками губ, Ветров состроил недовольную гримасу:
- Хватит языком чесать! Завел разговор, точно в церкви. Подчищай здесь и возвращайся в город. Работы невпроворот. Теперь все хозяйство Хрунцалова нам на себе тащить придется. - Григорий Константинович стал озабоченно-деловым. - С народом переговорить, график поставок уточнить, покупателей успокоить...
"Под себя жлоб подгребает! - тихой ненавистью звенела мысль в голове следователя. - Королем стать решил! Давай, Гришутка, дерзай!.. Пирог большой от Петра Васильевича остался, и "капусты" ой как много. Смотри, Гриша, не подавись".
- ..Под вечер зайди ко мне в кабинет. Доложишь, что удастся собрать по мужу Рогожиной. Завтра, - торопливо выдавал план действий Ветров, отправишься в Москву, расскажешь, сам знаешь кому, что у нас стряслось. Успокоишь - бабки будем выплачивать как положено, как при Хрунцалове, без перебоев!
Баранов напрягся:
- Московские друзья Петра Васильевича мне неизвестны. Я же так, на подхвате...
Ветров, поколебавшись секунду, поманил следователя пальцем. Почти прикасаясь губами к его уху, он прошептал фамилию скороговоркой, проглатывая буквы. Но повторять не пришлось.
По отвисшей челюсти Баранова подполковник догадался - сказанное понято.
Едва ворочая языком, Марк Игнатьевич вымолвил:
- Неужели сам берет?
- Только давай! - довольный произведенным эффектом, воскликнул подполковник.
- Обалдеть! - выдохнул следователь, зажмурив глаза, как будто их ослепило яркое солнце.
Ветров тихо предостерег:
- Ты, Марк, язык за зубами держи...
- Ясное дело!
- Это фигура политическая! - Григорий Константинович осторожно потрогал собственную шею. - Подставим его - нам головы не сносить! Он отмоется, а нас слопают со всеми потрохами.
Следователь кивал, ловя каждое слово, произнесенное Ветровым. Фамилия высокого покровителя покойного Хрунцалова не сходила со страниц центральных газет, не было дня, чтобы его вечно озабоченное лицо не промелькнуло в выпуске новостей, в репортажах из Государственной думы, с правительственных пресс-конференций.
