Глава 12
ЗОЛОТОЙ ПУТЬ
Игорь Николаевич Самойлович приехал на Дмитровку ровно к назначенному часу. Турецкий поднялся ему навстречу, приветливо улыбаясь. В отличие от Грязнова, Саша спокойно реагировал на Самойловича. Полковник ФСБ не вызывал у него раздражения. Напротив, Турецкому импонировали скрупулезность и тщательность, с которыми. Игорь Николаевич вел каждое порученное ему дело. А что до занудства…Если бы весь мир состоял из одних «Грязновых», можно было бы устать от суматохи. Для контраста нужны и «самойловичи». Да и человеческая порядочность полковника не вызывала сомнения, что гораздо более важно! И готовность помочь при расследовании опасных преступлений, которую Самойлович не раз проявлял, обращался ли к нему за помощью Костя Меркулов или он, Турецкий, — это тоже дорогого стоило.
— Добрый день, Игорь Николаевич, присаживайтесь, — Александр пожал мягкую пухлую руку. — Вот сюда, пожалуйста. Через минуту подойдет Грязнов, подождем?
Едва заметная тень мелькнула в серых, почти бесцветных глазах. И тут же исчезла.
— Подождем, — кивнул Самойлович.
«Это у них взаимная неприязнь, — улыбнулся про себя Турецкий. — Самойлович, однако, умеет ее скрывать, в отличие от друга Славы…»
Друг Слава не заставил себя ждать. Едва Игорь Николаевич расположился возле длинного стола, как в приемной послышался сочный баритон Грязнова. Тот расточал комплименты секретарше:
— Наташенька, вы все хорошеете! Сколько же можно? Пожалейте старика!
— Ой, ну какой вы старик, Вячеслав Иванович! — игриво отвечала явно осмелевшая Наташа. — С вами еще очень даже можно… в кино сходить. На дневной сеанс, — почему-то уточнила девушка.
— Как на дневной? — вскричал Вячеслав. — На дневной, и только-то?! Я оскорблен и потрясен. Нынче же застрелюсь! — пообещал он хохочущей Наташе и ворвался в кабинет.
Губы Самойловича тронула едва заметная неодобрительная полуулыбка. «Что за фиглярство? Серьезные же люди!» — было написано на его лице. Но Саша не разделял этого высокомерного презрения. Ему нравилась манера Грязнова: если самому не создавать хорошего настроения и не заражать им окружающих, то кто это сделает? Кто, как не мы? Хорошее настроение — это немногое, чем заразить не зазорно…
— Заходи, Вячеслав. Садись! — улыбнулся ему Александр. — Мы тебя ждем.
Слава шумно поздоровался, излишне крепко пожал пухлую руку, чем опять вызвал на лице полковника легкую гримаску, шумно уселся, ерзая на стуле, пристраивая свое грузное тело, шумно высморкался в клетчатый платок… Самойлович, не реагируя на разыгранный для него спектакль, раскладывал на столе пластиковые папочки разных цветов.
— Курить будем? — прекрасно зная, что Самойлович не выносит табачного дыма, утвердительно спросил Грязнов.
У бедного полковника полезли вверх почти невидимые брови.
— Нет, Вячеслав Иванович, — решительно оборвал спектакль Турецкий. — Курить будем потом, под кофе и сопутствующие бутерброды.
— Лады, — легко согласился Грязнов и уставился на Самойловича. Дескать, говори уже что-нибудь, раз пришел.
Ну, Славка, ну, паразит! Вот возьмет полковник и уйдет. На фиг ему… Но, похоже, Самойлович удар держать умел.
— Александр Борисович, — невозмутимо начал он. — Вы просили вчера выяснить, что могло связывать Сидихина и Трахтенберга. А также подобрать информацию, которая могла бы пролить свет на их убийство, так?
Саша кивнул, обратившись в слух.
— Связь действительно прослеживалась. Эти господа были связаны «золотым бизнесом». Но, если позволите, я начну издалека.
— Разумеется. Мы вас внимательно слушаем, — стараясь не глядеть на друга, ответил Турецкий.
— Как известно, золотой бизнес — один из самых прибыльных. И действует он в наших Палестинах давно, со времен СССР. Поначалу действовали одиночки. Но там, где есть золотая жила, всегда найдутся желающие припасть к ней, так сказать. Что говорить? Достаточно перечесть Джека Лондона.
— Вот именно, — едва слышно пробурчал Грязнов.
Самойлович не обратил на него ни малейшего внимания.
— Так вот, в застойные восьмидесятые золотой песок с северных приисков уже утекал широкой рекой прямиком за границу. Контролировали этот процесс чеченские и ингушские преступные группировки. Это был изначально их бизнес. И вытеснить чеченов из поселков старателей было делом весьма сложным. Они проживали там вполне официально: каждый десятый житель — чеченец или ингуш. Таскали с приисков и драгоценные камни. Позже, в конце девяностых, в норильский золотой бизнес попытались войти армянские воры под руководством весьма авторитетного вора в законе Арама Барсегяна. Но не вышло. Арам был задержан на улице Норильска милицейским нарядом, а поскольку без ствола на улицу не выходил, ему вменили незаконное ношение оружия и упрятали в камеру. Через сутки физически крепкий Арам скончался на тюремной шконке от сердечного приступа. Вскоре от пуль и несчастных случаев погибло все ближайшее окружение армянского вора.
Грязнов шумно вздохнул. Самойлович невозмутимо продолжил:
— После этих разборок долгое время в «золото» никто не совался. Но пришли другие времена, началась эпоха дикого капитализма, а с ним и челночного бизнеса. И некоторые шустрые граждане быстро поняли, что из Турции можно возить не только дешевые тряпки, но и дешевое золото. Между прочим, знаете ли вы, где провел отроческие и юношеские годы господин Трахтенберг? В Норильске!
— Вот как? — удивился Турецкий. — Какими судьбами? Кажется, он родом из Ярославля.
— Ну да, родился в Ярославле. Арнольд Теодорович — сын военнослужащего. И мотался по стране вместе с родителями. Юношество пришлось как раз на Норильск. И кто ж в Норильске не знал, что чечены балуются золотом? И что это очень прибыльно. Каждый знал.
— И что?
— А то, что во времена «великого турецкого пути» Трахтенберг придумал свою схему. Свою цепочку, в которой действовали челноки, подпольные заводы и магазины. Челноки, или, как их называли, «верблюды», ввозили золотые изделия из Турции. Причем изделия создавались под заказ: привозились эскизы самых модных, пользующихся спросом золотых побрякушек. В Турции по образцам изготавливался товар, который «верблюд» вез назад, в Россию.
Иногда «верблюдов» ловили… Но надо отдать должное: на взятки Арнольд Теодорович не скупился. Если на месте «своего» таможенника случайно оказывался другой, «верблюд» декларировал ввозимое золото, заявляя, что намеревается открыть ювелирный салон. И сдавал золото на хранение, ибо кто же будет платить таможенные пошлины за столь дорогой груз, если его ввозят в количестве пятнадцать килограммов? Дураков там нет. Затем золото по-тихому просачивалось через таможню либо с помощью «своего» таможенника, либо какого-нибудь другого заинтересованного лица, вплоть до уборщиц, выносивших золотишко в мусорных баках.
— А как же проба? На изделиях должна ведь быть проба. Кто же ее ставил?
— Вы имеете в виду клеймение, — поправил Турецкого Самойлович. — Хороший вопрос, — кивнул он. — Чтобы на него ответить, я сделаю еще один небольшой экскурс в историю…
Грязнов отчаянно закашлялся. Турецкий не взглянул на него, поощрив Самойловича любезным:
— Продолжайте, Игорь Николаевич.
— После распада Союза протоптала свои криминальные тропы и отечественная ювелирная промышленность. Взять хоть известный завод под Костромой, самый большой в Европе. В советские времена на нем работало более трех тысяч человек. Но независимой России такое количество ювелиров оказалось не нужно. И куда было деваться уникальным специалистам, которых знатоки помнили по именам не только у нас, но и во всем мире? Самый известный мастер-ювелир застрелился от безысходности, оставив троих детей на произвол судьбы. Кто-то спился, а кто-то — и таких большинство — ушел в подполье. И отличить сделанные их руками изделия от легальных невозможно, поскольку работают те же люди, которые ранее производили данную продукцию на заводе. То же самое и с клеймением. По нашим данным, на заводах, изготавливающих кернеры…
— Что? — перебил Грязнов, вложивший в вопрос всю гамму обуревавших его чувств: Самойлович распинался уже полчаса, а до дела… Как до мировой победы социализма.
— Кернер — это инструмент в виде стального стержня с коническим острием для нанесения клейма.
«Восемь лишних слов!» — сосчитал Грязнов и сцепил зубы.
— …Так вот, на этих заводах зачастую изготавливали кернеры и для «подпольщиков». Отличить одни от других было практически невозможно. Я подчеркиваю: было. Вот вам и преступная цепочка: контрабандная поставка золота — подпольное производство — незаконное клеймение — незаконная продажа через ювелирные магазины — прибыль! Клеймение было налажено прямо в Москве. Трахтенберг арендовал через подставное лицо полуразрушенный, заброшенный заводик и — вперед!
