— Но я действовал быстро,— сердито отозвался Шейн.— И распоряжение о вскрытии уже отдано.
Он выхватил у Рурка клочок желтой бумаги и уставился на него.
— Кто же это, господи боже? И как он узнал? Ты оставил могилу открытой, Тим?
— Нет. Я снова ее закопал и разровнял землю, насколько это было возможно в темноте. Конечно, если кто-нибудь вернулся туда и проверил хорошенько…
— Кто-то так и сделал,— сказал Шейн. Он метнулся к столу, открыл телефонный справочник и стал листать его в поисках номера Роджелла. Продиктовав номер телефонистке, он долго ждал, держа трубку около уха. Наконец женский голос отозвался:
— Резиденция миссис Роджелл.
— Это полиция,— коротко бросил Шейн.— Говорит сержант Хэнсон. Я хотел бы поговорить с шофером Роджеллов. Немедленно.
— С Чарльзом? — Шейн был уверен, что это голос миссис Блейр.— Боюсь, что это невозможно. Он сейчас спит, он принял сильное снотворное.
— Тогда разбудите его,— раздраженно потребовал Шейн.— Это полиция.
— Мне все равно, кто это,— так же раздраженно ответила миссис Блейр.— Не думаю, что даже вы смогли бы разбудить его, если бы попытались. Доктор дал ему две таблетки и сказал, что он отключится по крайней мере на восемь часов. Ему нужно поспать, видит Бог. Наверное, доктор написал рапорт о том, что у нас случилось?
— Потому мы и проверяем,— солгал Шейн.— Когда Чарльз принял таблетки и лег спать?
— Сразу же как ушел доктор. Я его проводила в его комнату и сама уложила.
— А брат миссис Роджелл еще там?
— Марвин здесь, но вы от него немногого добьетесь. Ему не надо никаких таблеток, чтобы впасть в бесчувствие.
Шейн положил трубку и покачал головой.
— Не повезло. Экономка утверждает, что оба, и Чарльз и брат, спят мертвым сном и разбудить их невозможно.
— Я тут вот о чем подумал, Майкл: тот, кто похитил Люси и написал эту записку, думает, что ты получишь ее до того, как успеешь что-нибудь сделать с собакой. Они же не знают, что Толливер так быстро закончил для тебя анализ. Если ты оставишь их в этом убеждении, то…
— Да,— сказал Шейн.
Он снова поднял трубку и назвал номер домашнего телефона Уилла Джентри. Когда шеф ответил, Майкл сказал:
— Это снова Майкл Шейн, Уилл. Кое-что произошло за это время. Ты уже отдал распоряжение о вскрытии?
Настойчивый тон Шейна удержал Джентри от вопросов.
— Конечно. Тело уже должны были забрать из похоронного бюро.
— Сколько народу знает об этом?
— Что ты хочешь этим сказать?
— Только то, что сказал. Ты родного языка не понимаешь?
— Остынь, Майкл. Не знает никто за пределами отделения полиции, за исключением владельца похоронного бюро, а его предупредили о соблюдении секретности. Док Хиггинс обещал ему, что тело положат снова в гроб завтра утром, так что никто ничего не будет знать.
Шейн перевел дух:
— Слава богу,— и продолжал решительно: — Обещай мне, Уилл, не предпринимать завтра утром никаких действий,— независимо от того, что скажет судья. Сначала дай знать мне. Ты обещаешь?
— Подожди, Майкл. Что случилось?
Шейн запнулся, потом бесстрастно сказал:
— Они похитили Люси. Она останется в живых, пока они думают, что мы не нашли яд в теле собаки и не производили вскрытия Роджелла. Нельзя ли его завтра кремировать так, чтобы они ничего не узнали о вскрытии?
— Люси? — загремел Джентри.— Кто они?
— Мне как раз и нужно время, чтобы это выяснить, Уилл. Интересно узнать, кто так не хочет вскрытия Роджелла. Поэтому, Уилл, ради Бога, держи все в тайне.
Джентри ответил грубовато:
— Я тоже люблю Люси. Хочешь, чтобы я помог?
— Как раз сейчас — нет. Полная тайна насчет вскрытия… и позвони мне, как только что-нибудь узнаешь.
Джентри сказал: «Будь уверен», и Шейн повесил трубку. Поднявшись, он обратился к Рурку:
— Подвези меня домой к Люси, Тим. Может, мы сумеем там что-нибудь разузнать.
Репортер торопливо проглотил остатки виски и ответил:
— Едем.
Внизу Шейн остановился у конторки, чтобы сказать портье:
— Я буду у мисс Гамильтон минут через пятнадцать. Позвоните по ее номеру, если что-нибудь произойдет.
Он сел за руль машины Рурка и поехал в сторону Майами Авеню, объяснив:
— Сначала заглянем в бар «Трилистник».
— Я что-то не возьму в толк, Майкл, как мог кто-то захватить Люси так быстро? Никто из замешанных в этой истории не знал ее, верно?
— Люси была там сегодня днем. Чарльз оказался достаточно сообразителен, чтобы догадаться о том, что она моя секретарша, а остальные знали о его подозрениях.
— Но ее номера нет в телефонной книге. Может быть, все это блеф.
— Может быть,— ответил Шейн.
Он ехал на север по Майами Авеню и сбросил скорость, когда они достигли Четвертой улицы. На углу горела зеленая неоновая надпись «Бар «Трилистник». Шейн припарковался, и они вошли.
Это был маленький бар, грязноватый и плохо освещенный. В этот час в нем было только трое мужчин, сидевших на высоких табуретах. Выпивка стояла перед ними. Бармен, худой мужчина с болезненным цветом лица, был облачен в грязную белую куртку. Он с равнодушным видом направился к ним, когда они подсели к стойке. Шейн механически произнес: «Коньяк»; глаза его скользили поверх батареи бутылок позади стойки.
— Хорошо бы «Мартель» с водой. И со льдом.
Он достал бумажник, извлек пятидолларовую бумажку и разглаживал ее на поверхности стойки своими ручищами, пока бармен ставил перед ними напитки. Он подвинул банкноту к бармену со словами:
— Держите. За это я хочу задать вам один вопрос.
Бармен придержал банкноту кончиками пальцев, но не взял ее. Бледно-голубые глаза осторожно изучали лицо Шейна.
— Конечно, мистер. Давайте, спрашивайте.
— Посыльный из «Вестерн Юнион» забрал конверты от вас пятнадцать или двадцать минут назад. Расскажите мне об этом.
— А что рассказать?
— Все.
Бармен пожал плечами, слегка касаясь пальцами банкноты, но не придвигая ее к себе.
— Парень приходил сюда, шиковал на десятку, взял порцию и спросил, можно ли воспользоваться телефоном. Я сказал: «Конечно».— Бармен мотнул головой в сторону телефона-автомата на стене позади него.— Я стоял довольно близко и слышал, как он спрашивал «Вестерн Юнион», а потом велел, чтобы они направили посыльного забрать отсюда письмо и немедленно отправить его. Он спросил, сколько стоит доставить письмо в центр Майами, а потом повесил трубку. Он вернулся к выпивке и дал мне два конверта, понимаете? И трояк бумажками по доллару. Сказал, что спешит, спросил, не передам ли я письмо и деньги посыльному, когда он придет. Я сказал: «Передам», вот и все.
Шейн хрипло переспросил:
— Два конверта?
— Ага. Два. Одинаковые. Адрес написан карандашом.
— Кому адресовано? — голос Шейна прозвучал излишне резко, и бармен сразу ощетинился:
— Откуда я знаю, мистер? Не мое это дело, я этим и не интересуюсь. Я их только положил на кассу вместе с тремя долларами и отдал посыльному, когда он пришел. А что в этом плохого?
Шейн перевел дух и сказал:
— Ничего. Вы уверены, что не видели ни одного из имен? Я мог бы заплатить вдвое.
— Я бы не отказался,— в голосе бармена прозвучало искреннее сожаление о том, что он не был более любопытен.— Я даже не взглянул.
— Как выглядел этот человек?
— Как оборванец,— сразу ответил бармен.— Одет в рваный пиджак, и ему не мешало бы постричься. Худой и на вид голодный. Черт, я не обратил на него особого внимания. Лет двадцати пяти, может, тридцати. Типичный попрошайка.
— Вы никогда его здесь не видели?
— Уверен, что нет. У меня очень приличная публика,— бармен с гордостью оглядел бар и троицу у другого конца стойки.— Сейчас-то пустовато, а полчаса назад битком было набито.
— Но вы узнали бы его, если бы он снова появился? — упорствовал Шейн.
Бармен прищурил голубые глаза:
— Думаю, узнал бы.
— Вы заработаете десять таких бумажек, как та, что у вас в руках, если позовете полицию, когда он тут объявится, и будете держать его, пока не подоспеют полицейские.
— Ладно,— сказал бармен неохотно.— Если он интересует полицию…
— Вот именно,— настойчиво сказал Шейн и допил свой стакан.
Когда они вернулись в машину, Тимоти Рурк обеспокоенно заметил:
— Как я понимаю, продвинуться не удалось.
— Ты прав, черт возьми. Тот, кто послал записку, постоянно заметает следы. Какому-то бродяге со скамейки в парке дали возможность получить удовольствие на целых десять долларов, вывив в баре и позвонив в «Вестерн Юнион».
— Записки,— произнес Рурк. Они повернули за угол и направились к востоку, на Четвертую улицу.— Кому предназначалась вторая?
Шейн пожал плечами:
— Тебе, может быть,— если кто-то разнюхал, что ты сегодня вечером был со мной и именно ты фактически ограбил могилу.
