- Здесь список под названием "Главные станции".
- Я ничего не понял. - Роберт пожал плечами и выпил пива. - Это не железная дорога и не автобусы.
- Ты прав. Но это так легко.
- Ты видишь между ними связь?
- Ну конечно же. Холфорд, Ломбарде, Рен. Все это архитекторы.
- То есть?
- Станции названы по именам архитекторов. Барри проектировал Парламент. Кристофер Рен. Этого все знают. Джонс, предположим, Иниго, тоже понятно. Уинд построил Бэкингем-Хауз...
- Постой, постой. Я думал, что Нэш построил...
- Нет, Нэш проектировал Бэкингемский дворец. Он восстановил дом Уинда в начале восьмисотых годов.
- Ты случайно не обыкновенный гений? - спросил ошарашенный Роберт, но Роза проигнорировала его вопрос.
- Странно, что здесь Ломбарде. Он же венецианец. По-видимому, в именах ключ к названиям станций.
- Может быть, это не имеет ничего общего с географией. Просто какие-нибудь пересечения или что-то в этом роде.
- Не усложняй. Подумай. Венецианец. Вода. Станция "Ломбарде" может быть возле воды...
- Пли Айлинггон-кэнал. Или Малая Венеция. Все равно непонятно. Твое здоровье. - Роберт выпил и подвинул себе еще кружку. - Откуда ты так хорошо знаешь архитекторов?
- Не только архитекторов, но и еще много чего. Все мои родители.
- Твои родители?
- Уоррен и Ширли.
- Подожди, но это ведь не настоящие их имена? Роберт откинулся на спинку стула и насмешливо засопел.
- Настоящие. Второе поколение вестиндцев. Эти имена привычны для старых гостиных, принадлежащих белым людям. Мои родители тоже хотели стать такими, как эти белые. Сначала стать белыми, а потом вернуться к своим. Они не живут со мной. Я даже почти не вижусь с ними.
Роза замолчала и отпила виски.
- Почему? Что случилось?
- О, это давняя история. Они назвали меня Роза Хильдегард Леонард. Уже одно это говорит о том, как моя мать ненавидела свое происхождение. В каких только школах я не перебывала! Стоило мне немного привыкнуть, как отец решал, что пора двигаться дальше. Где он только не работал! А потом ему все надоело, и мы осели в Лондоне.
- И ты осталась?
- Да. Но к тому времени меня достали всякие бездельники и идиоты. Целыми днями я во все уши слушала учителя двадцати одного года, который безуспешно втолковывал драчунам и металлистам перипетии тюдоровского правления. Мне же очень хотелось понять этих чертовых Тюдоров.
- И ты поняла? - спросил Роберт. - Я всегда был не силен в истории.
- Поняла, но только после школы. Пока мои подружки учились обращаться с презервативами, я каждый вечер возвращалась домой и укладывалась в постель с Тюдорами. Потом с викторианцами. Кромвель. Индустриальная революция. Мученики. После истории я немного занялась искусством, английскими романами, архитектурой, экономикой, мифологией. У меня прекрасная зрительная память, и, если отбросить скромность, я самая настоящая ходячая энциклопедия исчезнувших монастырей, но это не дало мне приличную работу.
Роза вздохнула и перевела взгляд на рюмку.
- Поверь мне, в Лондоне не очень-то в чести продавщицы со знанием британской истории. Вот так я стала смотрительницей нищих дворцов. Поселилась здесь с парнем, который выразил желание стать отцом моих детей, на деле же это означало, что он не будет сильно расстроен, если я забеременею. Я все еще скучаю по нему, особенно в холодные ночи. Но здесь мне по крайней мере не приходится думать о квартирной плате. - Она подняла глаза на Роберта. - А что у тебя?
- У меня? О, ничего особенного. - Роберт смущенно заерзал в кресле. - Я начинал как журналист.
- Значит, ты умеешь обращаться с выпивкой.
- Это была не совсем та журналистика. Я работал в журнале, специализировавшемся на фильмах "фэнтэзи".
- Только не говори мне, что когда репортеры осаждали Мадонну в "Ритце", ты писал о смешных сборищах чудо-детей в анораках.
- Очень похоже. У нас была своя немногочисленная, но преданная публика, которая проводила свободное время, гоняясь за фильмами ужасов, где фигурируют девицы с изуродованными лицами. - Роберт провел пальцем по лужице пива на столе. - Платили там мало, так что я ушел и стал работать в кинокомпании. Прошло уже три года, и я все на той же зарплате.
- А родители?
- Похожи на твоих. Несколько лет назад они выпускали фотоальбомы. Потом отец сбежал в Кент с представительницей фирмы "Эсте Лаудер", а мать переключилась на выпивку. Когда сестра забеременела, отец вернулся, и мы некоторое время пожили посемейному в пригороде, почти не общаясь друг с другом. Сейчас я бываю дома только на Рождество. Мы обычно сидим и обсуждаем, как нам переделать дом.
- Знакомая картинка.
- Когда проводишь много времени с людьми, которых ничего не интересует, на тебе это тоже сказывается.
Роберт взглянул на часы.
- Ты не хочешь сменить обстановку?
- Смеешься! Я сейчас нигде. Если у меня что и есть, так это уйма свободного времени.
- Послушайся моего совета, не жалей себя, - резко произнесла Роза.
Наступило тягостное молчание. Она взяла тетрадь и углубилась в нее, но Роберт видел, что ей неловко за свою резкость, и решил первым протянуть ей руку. Он подался вперед и постучал пальцем по странице.
- Что-нибудь привлекло твой орлиный взгляд?
- Схема лунного цикла довольно интересна, но в ней столько же понятного, сколько непонятного. Очень странно. - Роза поднесла тетрадь поближе к глазам и прочитала вслух: - "Луна имеет две стороны. Одна видна, а другая вечно скрыта от нас. Как же легко тьме поглотить свет!" Ты не думаешь, что они мистики? Сатанисты?
- Если нам повезет, мы все узнаем завтра, - сказал Роберт, поднимая кружку. - Послушай, вдруг я все-таки напишу эту книгу, можно мне посвятить ее тебе?
- О, я буду очень тронута. - Роза многозначительно наморщила лоб и улыбнулась. - Будем надеяться, что мы узнаем не так много, чтобы это стало посмертным изданием. Можно я возьму тетрадь?
- Конечно. Утром мне придется поработать, но я позвоню тебе. Пойдем, я провожу тебя до метро.
Вышли они вместе. На улице было полно народу, наглядевшегося на фильмы и спектакли.
- Мне на Лестер-сквер, - сказала Роза, обходя группку подвыпивших секретарш, вывалившихся из бара.
На углу несколько человек из Армии Спасения вели за собой пошатывающийся народ, выкликая: "Веселитесь именем Господа, джентльмены". Роза свернула на боковую улочку, соединявшую площадь с Чаринг-Кросс-роуд. Роберт старался не отставать от нее. Здесь пахло мочой и протухшими гамбургерами, было совершенно темно и слышался только стук Розиных каблучков.
- Что, нельзя было пройти там? - не удержался Роберт.
- Здесь быстрее.
Роза черной тенью двигалась между двумя рядами домов, и свет далекого фонаря окружал сиянием ее головку. Вдруг словно прошелестел ветер и что-то стукнулось о землю. Какой-то большой предмет пролетел у Роберта над головой и скрылся во мраке. Через несколько секунд чья-то тень появилась рядом с Розой. Роберт разглядел мужчину. Роза вскрикнула и упала. Раздался шаркающий звук, потом крышка мусорного бака стукнулась о стену.
Роберт бросился вперед и споткнулся, налетев на стоящего на коленях человека. Он попытался было сразиться с ним, но получил сильный удар в живот, который отшвырнул его к стене, и ему ничего не оставалось, как беспомощно наблюдать за происходящим. Нападавший вновь повернулся к Розе. Но тут Роберт услыхал какое-то шипение, и воздух наполнился едким запахом. Закричав от боли, мужчина помчался прочь и скрылся за углом. Роберт попытался открыть обожженные глаза, но все равно ничего не увидел. Ему нечем было дышать.
- Роза, ты в порядке?
- Кажется. А ты?
Она, ругнувшись, поднялась с земли и принялась отряхиваться.
- Да. Ради Бога, что ты с ним сделала?
- Мне удалось достать мой любимый газовый баллончик, - проговорила она сквозь кашель. - Кто бы это ни был, теперь он ослеп часа на два-три.
Роберт схватил Розу за руку и повлек ее на освещенную улицу.
- Он что-нибудь взял? - спросил Роберт, вытирая слезящиеся глаза бумажным платком. - Кошелек на месте?
- Роберт, ему был нужен не кошелек. - Она сунула руку во внутренний карман пиджака и достала помятые тетрадные листы. - Ему было нужно это.
Глава 15
ПРОБУЖДЕНИЕ
Она проснулась и огляделась.
Значит, это не сон. Грубая нейлоновая веревка стягивала ей руки и ноги. Она знала, что скоро ее казнят, на заре Новой Эры, и умрет она не в одиночестве. Шестьсот футов отделяют ее от земли, от лондонских улиц. Фиолетовые волосы упали на заплаканное лицо. На ней все еще были джинсы, рубашка и куртка, вот только туфли она потеряла, когда пыталась защищаться. Сколько же она пробыла тут? Все смешалось у нее в голове. Вчера кто-то приходил ее накормить. Или это было позавчера? Она уже не чувствовала холода. И, чтобы ей не было больно, ей дали таблетки. Это она знала точно. Никакой надежды на спасение. Стемнело. Но она видела с двух сторон желтые огни. Под ногами у нее ворковали голуби, прячась от ветра.
