Если разбить зеркало?..
Фируз даже вспотел от волнения. С опаской взглянул на задвинутый люк. Медленно поднял связанные ноги, коснулся ими низкого потолка кубрика. Упираясь ступнями в поперечный брус, сантиметр за сантиметром подвинулся к иллюминатору.
Вновь нахлынули сомнения. По ту сторону единственного выхода из кубрика — трое врагов. Попробуешь отворить крышку люка — они все поймут. Медлить не будут: им терять нечего.
Все же он решил попытаться.
Сделав еще усилие, вплотную приблизился к борту. Теперь колени были возле зеркальца. Коснулись его. Надавили.
Примерившись, он отвел ноги в сторону, ударил по стеклу. Зеркало треснуло. Еще удар, и осколки посыпались на настил…
Долгие минуты ушли на то, чтобы пальцами стянутых за спиной рук нащупать кусок стекла, отыскать щель в досках, вставить осколок. Когда это удалось, Фируз стал перепиливать веревки.
Между тем катер продолжал лавировать в рифах. У штурвала стоял Солист. Рядом расположился Челах — молчаливый, с белым, будто обескровленным лицом. Левое предплечье у него было замотано тряпкой, сквозь которую проступила кровь. Кривясь от боли в разбитой руке, он подсказывал рулевому, как вести судно.
Катер метался в толчее волн, обходил камни, упорно пробираясь к дальней границе рифового архипелага.
— Куда пойдем? — Челах облизнул пересохшие губы, тревожно оглядел нагромождение мокрых утесов по курсу судна. — Спешить надо. Еще часок, и темнеть начнет…
— К берегу двинем, куда же еще? — ответил Солист. — Выйдем на чистую воду — и к берегу!
Сушков, сидевший у кормового среза, всплеснул руками.
— Нельзя к берегу! На берегу уголовка рыщет. Твержу и твержу: накололи нас!..
— Не брешешь? — Солист выхватил из-за пазухи пистолет, подбросил на ладони, ловко поймал. — Темнить будешь — не пожалею!
— А ты не пугай! — Челах вдруг сорвался на крик, затопал ногами. — Хватит горлом-то брать! Будет!
Солист всем корпусом повернулся к нему, оскалил зубы. В порванной грязной одежде, заросший, с всклокоченными волосами, он был страшен.
Внезапно Челах охнул, схватил штурвал здоровой рукой, резко крутанул. Корму катера занесло. Камень, в который они чуть не врезались, чиркнул по борту, исчез за кормой.
— Ослеп? — завопил Челах. — Мало тебе загубленного «Фархада»?
Солист промолчал.
А бандит с разбитой рукой продолжал бушевать.
— Какую тебе липу добыли, — кричал он, — водительские права, путевку, все честь по чести! А ты? Ты что наделал? А малого на берег кто посылал? Снова ты. Мол, плаваешь хорошо, а мы еле гребем на воде. Чем тебе малый не угодил? Ты лодку ждал, он катер тебе пригнал… О деле думай, о том, чтобы концы замести!
Все это Челах выкрикнул одним духом. Но главного не сказал. Главным было убийство валютчика. К Бурову ввалились втроем. Однако разговаривал с ним только Солист. Он же и пытал. И под утро, когда надо было уходить, прикончил его.
Уже тогда Челах принял решение: выдаст убийцу, если шайку застукают. Причем сделает это раньше, чем Солист расколется на допросе. Так выгоднее.
Впрочем, была надежда, что все обойдется. В доме сработали чисто. Следов не оставили. Потому-то и рискнули продолжать поиски золота даже после того, как на месте побывала милиция.
Золота не нашли. Челах сказал: с него хватит, теперь — сидеть тихо, ждать, чтобы все вокруг успокоилось. Но Солист не был согласен. Как всегда, настоял на своем. Уговорил выйти за рыбой. И вот результат…
Бандит с ненавистью посмотрел на главаря. Тот словно почувствовал, обернулся. И Челах отвел глаза.
— Про уголовку Теймур разведал? — спросил Солист.
— Кто же еще, — ответил Сушков.
— Выкладывай, как было.
— Приплыл на берег. Темень кругом. Насилу разыскал его. Рассказал как и что. Думал, базарить будет: «Фархада»-то на его денежки покупали. У него главный пай.
— А он?
— Всплеснул руками, стал благодарить своего аллаха, что так случилось. Сказал, что оперативники в поселок нагрянули, обложили стежки, нас поджидают. А он мечется в своей конторе, ума не приложит, как предупредить, чтобы мотали мы с этих мест.
— Откуда старик дознался про оперов?
— Разговор был. На его почте по телефону с городом разговаривали. Он и подслушал, когда почуял неладное. У него второй телефон, в другой комнате…
Катер миновал последний риф, вышел на вольную воду. И тут же раздался возглас Сушкова. Вскочив с места, он показывал на корму.
Солист сразу увидел темную черточку на горизонте.
То был киржим.
Катер мчался на полной скорости. Но преследователи не отставали.
— В море от них не уйти, — пробормотал главарь банды. — Может, радио у них… сторожевика вызвали. Куда же теперь? Остается одно — к берегу!
— К мысу держи. — Челах показал на далекую ровную линию берега. — Там кустарник, камыш. А за мысом — автомобильная дорога. Разумеешь?
Сквозь тонкую переборку Фируз слышал каждое слово. В эти минуты он перепиливал последние пряди веревки. Кисти были липкие от крови, пальцы саднило, но он все водил и водил крепким, как железо, смоляным сизалевым тросом по осколку стекла.
Вскоре руки были свободны. Он развязал и сбросил веревки, опутывавшие голени, бедра. Подполз к переборке, осторожно потрогал крышку люка. Крышка не поддалась.
Он хорошо знал мыс, о котором говорил один из бандитов. Отсюда, от границы рифов, туда было минут сорок ходу. За это время катер не догонят. Надо его задержать.
Встав на колени, он поднял рыбину — часть настила. Обнажились шпангоуты, обшивка судна. В днище была широкая медная пробка. Отвернешь ее — вода хлынет в кубрик. Катер будет затоплен в течение нескольких минут.
А как же он сам? Будет ждать. В последний момент, когда бандиты покинут погружающееся судно, разобьет крышку люка и выберется на свободу. Но он окажется перед тремя противниками! Что ж, пусть так. Кстати, двое из них едва плавают… Э, положение не такое уж плохое. Только бы удалось затопить катер.
Фируз знал, что без инструмента пробку кингстона не откроешь. Она завернута ключом намертво. Все же решил попробовать. Стоя на коленях, вцепился пальцами в четырехгранную верхушку пробки, напряг все силы. Тщетно. Выпрямившись, оглядел пустой кубрик. Где взять ключ, чтобы открыть кингстон?
А время не ждало. Катер уже пробежал порядочное расстояние. Еще немного, и будет поздно.
Его охватило отчаяние. Он уже готов был ринуться к люку, вышибить крышку: может, успеет достать руками кого-нибудь из противников. Хоть с одним свести счеты!
Но он нашел иное решение. Привстав, согнул корпус, взялся руками за бимс, подвел под него плечи. Ноги крепко уперлись в доски обшивки — моряки называют их шпунтовым рядом. Фируз напрягся, стал медленно выпрямлять тело, короткими толчками вдавливая пятки в обшивку. Он знал: катер старой постройки, ни разу не ремонтировался, за долгие годы службы доски обшивки могли ослабнуть, подгнить.
Мышцы бедер вздулись от напряжения. Плечи, в которые врезался край толстого дубового бруса, казалось, не выдержат и сдадут. Но он все давил и давил пятками. Толчок. Еще. И еще…
Он не поверил, когда холодок пробежал по пальцам ноги, пополз по щиколотке. Это была вода. Стыки доски под левой ногой разошлись, в катер проникла вода. Последний рывок. Под пяткой хрустнуло, нога провалилась. А сам Фируз, ловя воздух руками, осел на дно кубрика.
Отдышавшись, он пополз к люку. Воды было уже сантиметров на двадцать. Значит, вот-вот просочится и в кокпит. Быстрее запереть кубрик изнутри! Но он передумал. Решил: пусть будет открыто. Отполз и лег прямо в воду — на то место, где лежал, когда был связан.
Приподнявшись на локтях, чтобы можно было дышать, он не сводил глаз с крышки люка.
За переборкой послышались возбужденные голоса.
Скрипнула крышка люка, В кубрик просунулась голова Сушкова. Увидев наполовину залитое помещение и человека в нем — без признаков жизни, он отшатнулся.
— Лезь! — приказал Солист, тоже заглянувший в люк. — Найди, где течет, заделай!
Сушков вполз в кубрик. С опаской взглянул на лежавшего без движения хозяина катера, стал шарить под настилом.
— Нашел, — крикнул Сушков. — Обшивка лопнула. Видать, скалой пропороло. Подайте тряпок!
Челах швырнул ему пучок пакли, хранившейся в катере для обтирки мотора.
— Скорее, — сказал он. — А то не дойдем!
Сушков помял паклю в пальцах и погрузил в воду.
Сзади к нему протянулись руки, сдавили горло. Сушков дернулся, захрипел. Фируз оглушил его кулаком, поднял и прижал к люку, закупорив вход в кубрик.
ГЛАВА ДВЕНАДЦАТАЯ
КАМЫШОВЫЙ МЫС
Преследователи намного отстали от катера. Тяжелому судну с большой осадкой пришлось далеко обходить рифы, чтобы не пробить днище.
