Да, фокус не из легких...
- Самое вероятное, - сказала Эбба, - что кто-то пытается выдворить Арне из "пиратского гнезда". Он поставил на то, что человек, даже самый цивилизованный и культурный, может впасть в суеверный ужас, если ею подвергнуть массированному внушению. Этот субъект воспользовался старой легендой. И делает свое дело весьма толково и зрелищно.
- Но, Боже мой, это же такая банальность! Все посредственные писатели, которые пишут про всякие ужасы, непременно суют такую развязку... - сказал я и добавил:
- За исключением нашего друга Карстена, которому эта развязка вообще не нужна, потому что у него привидения настоящие...
- И потому что он - далеко не посредственный! - вставила Моника.
А Эбба резонно заметила:
- Истина чаще всего банальна. И знаешь, Моника, Карстена в данном случае лучше не слушать. Он верит в привидения, поскольку это позволяет ему зарабатывать на жизнь.
Тропинка свернула на небольшой узкий полуостров, и перед нами показался выкрашенный голубой краской рыбачий дом - прелестный, ухоженный серландский домик, с чистенькими окошками и кружевными занавесками, сверкающими белизной. Если Йерн и принадлежал в определенном смысле к богеме, то, как видно, не в отношении собственного жилья: этот игрушечный домик полностью выдавал вкусы и склонности стопроцентного бюргера.
Через несколько минут Карстен, сияя от радости, приветствовал нас. По-моему, он был благодарен, что мы помешали ему работать. Он провел нас в большую комнату. Я обратил внимание на несколько репродукций на стене Брейгель и Гойя, типичных для своеобразных интересов нашего хозяина. В основном же стены были заняты книжными полками. У окна стоял дубовый письменный стол, очень большой и старый. На столе находились весьма характерные предметы: нож для бумаг в виде кривой арабской сабли, маленькая позолоченная статуэтка сфинкса, исполнявшая прозаическую функцию пресс-папье, несколько ручек в деревянном стакане со старинными рунами и большая, массивная пепельница в виде черепа. Множество окурков свидетельствовало о том, что сочинительство идет полным ходом. Посреди лежала толстая раскрытая книга. Я заглянул в нее: "Неведомое"!
- Сказочно богатый материал, - прокомментировал Карстен. - Здесь собрано более полусотни оккультных опытов с научным анализом. Этого материала мне хватит на десять новых книг.
- Ты за деревьями не видишь леса, - заметил я. - Тут, у тебя под носом, творятся самые невероятные вещи. Зачем рыться в книгах, когда жизнь предоставляет тебе такой материал?
И я рассказал про историю с комодом. Карстен мгновенно воспламенился:
- А разве я вам не говорил? Ну, какие еще нужны доказательства, чтобы заставить нашего американца поверить своим собственным глазам? Подобные люди попросту не хотят видеть! Против глупости...
- Против госпожи Глупости бессмысленно бороться даже писателям, - прервал его Танкред и повалился на мягкую софу. - О Великий и Ужасный, о Сын Луны, друг и брат всех оборотней и мертвецов! Мы усталые путники, пришедшие искать защиты и справедливости под твоим кровом - дай же нам выпить.
Йерн подал бокалы и бутылку клубного портвейна.
- Расскажи нам про Пале, Карстен! - требовательно попросила Эбба.
- И про Лиззи! - присоединилась к ней Моника, пригубив бокал.
- Про Пале я знаю немногим больше, чем вы, - сказал Йерн. - Весьма загадочная личность. Насколько мне известно, он о себе ничего не рассказывает, за исключением того, что много лет прожил в Америке и вроде бы был там священником. Он не доверился даже собственной жене... А Лиззи я знаю довольно давно, около года. Грустная история... Родители умерли, когда ей было тринадцать лет. Сначала ее взяли к себе одни родственники, потом другие, потом третьи - странные люди! С одной стороны, общими усилиями они вырастили девочку, но с другой стороны - знаете эту манеру требовать благодарности за добро? Ей вечно давали понять, что каждое платьице, каждый кусок она получает из милости. Конечно, они небогаты, но эта душевная черствость меня поражает. В прошлом году я встретил ее в Лиллезунде у знакомых. Оказалось: она их племянница... Короче, Золушка наших дней.
- А мне показалось, она напоминает героинь Ибсена: создается впечатление, будто у нее какая-то тяжесть на душе... - заметил я. - Но выглядит, впрочем, очаровательно. Сколько ей лет, не знаешь?
- Двадцать один. Между прочим, она умница и очень интеллигентный человек. И давно нашла бы нормальную работу, если бы не ее родственнички...
- "Каждый гражданин, достигший восемнадцатилетнего возраста, имеет право самостоятельно принимать решение о начале трудовой деятельности", - не без удовольствия процитировал я. - "Норвежское право", параграф пятнадцатый, комментарий Рагнара Кнопа.
- Ну и что? Они ей все уши прожужжали про чувство долга перед родными, да про то, какие они все больные и немощные. Она по характеру мягкий, уступчивый человек, вот и жила как девочка на побегушках... И тут появляется Пале. Он ее увидел в продуктовой лавочке. Прошлой весной, в апреле. Поговорил с ней... и произвел на нее колоссальное впечатление. Она вообще очень впечатлительна. И чрезвычайно доверчива... И вот, он предлагает ей место - домоправительницы в его скромном холостом хозяйстве. И она соглашается ... Конечно, это был шанс встать на собственные ноги. Он побеседовал с ее родственниками, уломал их кажется, они клюнули на деньги. Короче, он вырвал ее из этой семьи. Она переехала на Хайландет. И вот, не прошло и месяца, как они уже женаты... Как видно, американский напор и американские темпы не чужды даже теологам.
Закончив рассказ, Карстен выпил свой бокал.
- Но видно же невооруженным глазом: этот Пале ее угнетает не меньше тех, прежних! - Моника высказала мои собственные мысли. - Она мне глубоко симпатична, но эта пара производит, по меньшей мере, странное впечатление. Она целиком и полностью от него зависит. Больше того, она явно под его влиянием. Когда-нибудь она очень пожалеет об этом замужестве... Мне, во всяком случае, этот Пале совсем не понравился. В нем есть что-то фальшивое, противоестественное - и потом, эти его отвратительные рассказы про сатанизм и черную мессу! Не говоря уже о наружности.
- А что? - с любопытством спросила Эбба.
- Старый сластолюбец! Представь себе карикатуру на развратного средневекового монаха...
Так мы болтали не более четверти часа, когда раздался стук в дверь. Йерн пошел открывать и через мгновенье возвратился в сопровождении Лиззи.
- Ты легка на помине, Лиззи! Мы как раз говорили о тебе и твоем муже... Садись, выпей с нами портвейна - это хорошо для астрального тела. Нет, пардон, я забыл вас представить: Лиззи Пале - Капеллен-Йенсен, Эбба и Танкред, супруги...
Пока Карстен подал еще бутылку, я отметил, что Лиззи беспокойна и возбуждена. В ее глазах появилось загнанное выражение, как у зверька, оказавшегося в ловушке. Карстен опекал ее по-отечески, усадил с собой рядом на софу и протянул наполненный до краев бокал.
- Ты устала, малышка? Или что-то случилось? Лиззи послушно выпила вина. Щеки ее быстро порозовели, в глазах появился блеск.
- Этот Рейн опять явился к моему мужу. Нет, это свыше моих сил! От него тянет холодом, вы представляете? Весь дом становится ледяным и пахнет сыростью... Нет, я не знаю, как объяснить! Я бы никогда не отважилась пожать ему руку! Мне кажется, он весь мокрый и скользкий, как рыбья чешуя... Я скорей убежала, как только он пришел.
Мне очень стыдно, но я ничего не могу с собой сделать... Это смешно, я понимаю... Но я ничего... Может, я сумасшедшая, Карстен? Объясни мне... Ты всегда так хорошо говоришь... Извините меня, я всегда бегу к Карстену, он так добр, он так хорошо на меня действует...
- Что вы говорите? Неужели наш друг Карстен может действовать на людей успокаивающе? - спокойная улыбка Танкреда разрядила наше замешательство. - Вот тебе, Эбба, какие на свете случаются чудеса. А я-то считал, что это вранье, будто есть люди, которые прекрасно себя чувствуют и могут уснуть в комнате ужасов у мадам Тюссо.
- Так этот Рейн не прекратил своих посещений? - спросил я. - Видно, он знает слишком уж много старых легенд. Будем надеяться, что он скоро выдохнется!
- Я не имею понятия, о чем они говорят между собой, - снова заговорила Лиззи, но теперь чуть спокойнее. - Я никогда не слушаю, и потом, они ведь закрывают дверь. Они там сидят очень подолгу. А вы знаете, я ведь ни разу не слышала чтобы он что-то сказал! Пока я не уйду из комнаты, он вообще не раскрывает рта. Ах, нет, однажды я все-таки слышала его голос - через стену... В самый первый раз, когда он к нам явился...
- А что он сказал? - спросили одновременно мы с Моникой.
- Какой-то пустяк... Но я почему-то ужасно перепугалась! Он сказал... Я услышала только обрывок фразы: "СОЙТИ НА БЕРЕГ"... У него такой хриплый, пришептывающий голос. Мне почему-то стало так плохо, так тяжело, что я ушла из столовой, заперлась у себя в комнате и легла. Я решила, что я заболела. Представляете, такая глупость! И вот он приходит - два раза в педелю, - и каждый раз, каждый раз мне так плохо...
