Ознакомительная версия.
Телефон заверещал, когда я стояла под душем. Наверняка звонила Катька, жаждущая узнать о результатах моей поездки к Ирине Николаевне. Я выждала несколько звонков, надеясь, что подойдет бабуля, но от «Войны и мира» Софью Павловну не смогла бы оторвать даже воздушная тревога. Ругаясь, я выскочила из душа. Оставляя за собой мокрые следы, подскочила к телефону и, схватив трубку, заорала:
– Катька, чертова кукла! Перезвони, я тут с голым задом стою!
– Добрый вечер, Нина Сергеевна, – медленно произнес низкий голос с чуть заметным акцентом. – Вы хотели меня видеть?
Я съехала по стене на пол. Слабо пропищала:
– Кто это?
– Георгий Барсадзе, – невозмутимо представилась трубка. – Вы искали меня.
– Да… Да-да. А откуда… – Я остановилась на полуслове. Глупо было выяснять, где Барс раздобыл мой домашний телефон. Сочинять про подпись в свидетельстве о регистрации, видимо, уже не было необходимости. Зажав трубку ладонью, я откашлялась, перевела дыхание.
– Георгий Зурабович, пропала Ванда.
– Я в курсе.
– Вы… знаете, где она?
Теперь умолк он. Я ждала, сидя на полу, голая и мокрая, с часто колотящимся сердцем. Наконец медленный голос послышался вновь:
– Нина Сергеевна, мне нужно с вами встретиться.
– Когда?
– Сегодня.
Я взглянула на будильник. Пол-одиннадцатого.
– Да, конечно. Я… должна быть одна?
Неясный звук в трубке. Казалось, Барсадзе усмехнулся.
– Нина Сергеевна, вам нечего бояться.
– Я предупрежу друзей, – холодно сказала я. – И назову им место, где мы встретимся.
– Как будет угодно. Ресторан «Колхида». Это удобно?
– Вполне. – «Колхиду» я прекрасно знала, она находилась в десяти минутах езды от моего дома. – Но мне нужно время…
– Я пришлю машину. Спускайтесь через полчаса.
– Но…
В трубке послышались короткие гудки. Я потерянно взглянула на часы. Кинулась к шкафу, стащила с вешалки шикарное вечернее платье с открытыми плечами – последний подарок мамы. Затем, одумавшись (много чести бандиту!), отшвырнула его и схватилась за синий рабочий костюм. Тот оказался с пятном на воротнике. Джинсы были потертыми и вообще не ресторанными. Остановив выбор на сером платье с пояском а-ля курсистка, я вспомнила, что так и не домылась, и загалопировала в ванную. После душа, оперируя расческой, косметичкой и лаком для волос, за три минуты проделала все то, на что у истинной леди должно уходить не менее часа, села на край ванны и погрузилась в размышления.
Кого предупредить из наших? Мысленно я представила себе лицо Осадчего после того, как я объявлю ему о рандеву с Барсом. Нет, Петьку, пожалуй, нервировать не стоит. Катьку, Беса? Но Яшка попрет как танк, напролом, увяжется за мной… и вряд ли это устроит Барсадзе, который хотел поговорить тет-а-тет. К тому же – чего мне опасаться? Прикинув все варианты, я пришла к выводу, что лишать меня жизни, равно как и похищать, Барсу абсолютно ни к чему. Человек просит о разговоре, ведет себя достойно, не хамит, не угрожает, шлет за мной машину – так чего же психовать? Из-за его репутации? Плевать я хотела на все – Ванды уже вторую неделю нет дома! И только Барс может хоть немного прояснить ситуацию! Я вскочила и решительно натянула серое платье. Батальные звуки за стеной не смолкали: бабуля явно не догадывалась, что ее внучка уже час как дома и готовится потихоньку смыться для встречи с первым мафиози района. Тем лучше. Я схватила ручку, бумагу и сотворила следующее сообщение: «Уехала в „Колхиду“ разговаривать с Барсадзе. Кто Осадчему скажет – придушу!» Записку я, выходя, пришпилила с обратной стороны двери – на тот случай, если ко мне заглянет кто-нибудь из семейства Мелкобесовых. Перекрестилась, поправила прическу и твердым шагом двинулась вниз по лестнице.
Обещанная машина – «БМВ» стального цвета – дожидалась внизу. Рядом с ней стоял мальчишка-кавказец лет двадцати.
– Вы – Нина Сергеевна? – удостоверился он и распахнул переднюю дверцу. Я села. Вскоре «БМВ» неслась по темной улице. У меня тряслись поджилки и то и дело начинали постыдно стучать зубы. Я стискивала их изо всех сил. К счастью, мальчишка не пытался начать разговор. Через десять минут машина остановилась у освещенного входа «Колхиды».
Барсадзе ждал на ступеньках. Какой же он все-таки был громадный!.. Мне пришлось запрокинуть голову, чтобы поздороваться с ним.
– Добрый вечер.
– Добрый вечер. – Он открыл тяжелую дверь и посторонился, пропуская меня вперед. Я, не оборачиваясь, пошла вниз по лестнице.
В ресторане не было ни души. Темный паркет поблескивал в свете зеленых ламп, смутно белели скатерти без приборов, на пустом пятачке эстрады стояли музыкальные инструменты. Я недоуменно осмотрелась, взглянула на часы. «Колхида» обычно работала до часу ночи. Куда девался весь народ?
Барс истолковал мой жест по-своему.
– Я не задержу вас.
– Да уж, будьте добры. – Я села за столик. Барс расположился напротив. Рядом бесшумно, как привидение, возник официант, вопросительно уставился на Барсадзе. Тот, в свою очередь, посмотрел на меня:
– Что вам заказать? Какое вино?
– Георгий Зурабович… – Я откашлялась и изобразила на лице всю неподкупность государственной налоговой службы. – У меня мало времени. Если можно, давайте к делу.
Барс чуть заметно усмехнулся. Впервые я видела его так близко. Смуглое лицо со сросшимися на переносице бровями, тяжелая нижняя челюсть. Темные глаза, в которых прыгал зеленый язычок светильника. Чуть тронутый сединой черный ежик волос. Одна рука Барсадзе лежала на столе, полностью закрывая собой пачку сигарет. Я почему-то подумала: один удар этим кулаком – и все…
– Ступай, Шалико, – не глядя велел Барс, и официант исчез.
– Что вы хотели мне сказать, Георгий Зурабович?
– Я хотел спросить, – в черных глазах напротив не было никакого выражения, – когда вы в последний раз видели Ванду?
– В прошлый понедельник, на работе.
– В понедельник… – задумчиво и, как мне показалось, с облегчением повторил он. – И… после вы не виделись?
– Она ушла после обеда. – Я не стала упоминать о сцене с Шизофиной.
– И где она может быть, вы не знаете. – Он не спрашивал, а утверждал. Я еще ничего не понимала, но уже начала злиться.
– Да, не знаю. Если вы хотели узнать только это – прошу простить, у меня дела.
– Сидите, – не повышая голоса, сказал Барсадзе. Я замерла. По спине пробежал холодок. Барс, впрочем, не заметил моего испуга или не обратил на него внимания. Он сидел, опустив глаза, и о чем-то думал. Прошла минута, другая. Чтобы не сидеть как дура, я вытащила из сумочки сигарету. Барсадзе щелкнул зажигалкой, давая мне прикурить. Если бы не это, я бы подумала, что он вовсе забыл о моем присутствии.
– Дело в том, – наконец заговорил он, – что мы с Вандой не виделись почти месяц. Я рад, что в понедельник она еще была… Что все было в порядке.
– Вы не виделись? – Я сделала глупое лицо. – Почему?
– Она от меня ушла, – просто пояснил Барс. Посмотрев на меня, снова усмехнулся: – Нина, прошу, перестаньте дрожать. Я ничего не сделаю вам.
Утрата отчества неожиданно подействовала на меня успокаивающе. Все же этот человек годился мне в отцы, и проклятая «Сергеевна» только нервировала меня. Я затянулась, перевела дыхание и выложила все начистоту:
– Георгий Зурабович, я вам не верю. Мы с друзьями ищем Ванду уже неделю. Никто не знает, где она, никто ничего не слышал. Остались только вы.
Барсадзе вздохнул. Сунул в рот сигарету. Облако дыма на миг скрыло от меня его лицо.
– Нина… Вы умная девочка. Подумайте. Если бы я убил ее (я невольно вздрогнула), для чего я бы стал сейчас разговаривать с вами? Чем бы мне это помогло?
– Георгий Зурабович… – Я растерялась от подобной прямоты. – Я ничего такого не думала…
– Именно это вы думали, – не меняя тона, сказал он. – Ванда – почти ребенок, она моложе моей старшей дочери. Что бы я мог ей сделать?
Я промолчала, собираясь с мыслями. Недоверие не исчезало.
– С какой же стати она ушла?
Он посмотрел на меня с удивлением. Ничего не сказал. Через минуту молчания я решительно встала и взяла сумочку.
– Пожалуй, мне пора. Мы не сказали друг другу ничего нового. Всего хорошего.
– Сядьте, Нина, – хрипло сказал Барсадзе. – Сядьте. Поймите, что…
Не договорив, он умолк. Я опустилась на место. Барс, не глядя на меня, мял в пальцах сигарету. Наконец медленно и словно нехотя сказал:
– Хорошо, я вам расскажу. Но… Честно говоря, я думаю, что вы знаете сами. Женщины обычно говорят о таких вещах подругам.
– Вы Ванду не знаете, – мстительно усмехнулась я, – она ни слова не сказала. Никому.
Барсадзе улыбнулся – устало и как-то смущенно. Взгляд его скользнул в сторону.
– Золотая девочка. Я таких никогда не видел. Я знаю, сколько она получала в налоговой инспекции. Это даже не копейки… – Барсадзе пренебрежительно пошевелил пальцами. Взглянув на меня, спохватился: – О, извините…
Ознакомительная версия.
