И в этот день Катя чувствовала себе сильной, уверенной. Её не разбило громом, и она не упала, не закричала и не заплакала от горя, когда, спустившись по откосу, она зашла во двор и увидела в саду проклятого старика Якова.
Тот сидел спиной к ней, и оживлённо разговаривал о чём-то с дядей. Надо было собраться с мыслями.
Катя скользнула за кусты и боком, боком, вокруг холма с развалинами беседки, вышла к крылечку и прокралась наверх.
Вот она и у себя в комнате. Схватила графин, глотнула из горлышка. Поперхнулась. Зажав полотенцем рот, тихонько откашлялась. Осмотрелась. Очевидно, старик Яков появился здесь совсем недавно. Полотенце было сырое не просохло. На подоконнике валялся только один окурок, а старик Яков, когда не притворялся больным, курил без перерыва. На кровати валялась
дядина кепка и мятая газета. Вот и всё! Нет, не всё. Из-под подушки торчал кончик портфеля. Катя глянула в окно. Через листву черёмухи она видела, что оба друга всё ещё разговаривают. Катя открыла портфель.
Салфетка, рубашка, два галстука, помазок, бритва, синие мужские носки. Железная коробочка из-под кофе. Внутри что-то брякает. Катя раскрыла: два ордена, иголка, катушка ниток, пузырёк с валерьяновыми каплями. Ещё трусы, две футболки... А это?
И она осторожно вытащила из уголка портфеля чёрный браунинг.
Тихий вопль вырвался у неё из груди. Это был как раз тот самый браунинг, который принадлежал мужу Валентины и лежал во взломанном Катей ящике. Ну да!.. Вот она, выщербленная рукоятка. Катя выдвинула обойму. Так и есть: шесть патронов и одного нет.
Катя положила браунинг в портфель, закрыла, застегнула и сунула под подушку. Потом обхватив голову двумя руками, прошлась по комнате. После такого ей точно нельзя возвращаться домой...
И в этот момент она увидела, что ящик дядиного стола приоткрыт. Скорее машинально Катя шагнула ближе и заглянула внутрь.
Пистолета здесь не было. Здесь лежали бумаги. Катя начала быстро перебирать их, пока не наткнулась на строгую красную корочку с торжественными золотыми буквами. "Министерство Внутренних Дел", - прочитала Катя. И раскрыла корочку. Это было служебное удостоверение майора МВД Анатолия Петровича Ромашова. С фотографии смотрел дядя. Или, по крайней мере, тот человек, что называл себя дядей. Катя вытерла лоб.
Нет, никогда раньше она не думала, что всё это может оказаться настолько серьёзным и настолько опасным. Ведь мелкий жулик, вагонный воришка не станет подделывать удостоверение майора МВД. Здесь, похоже, идёт игра крупная, нешуточная. Что за человек прячется под этой непонятной личиной? Кто он?..
Кошкой отпрыгнула Катя к террасе и бесшумно повернула ключ, потому что по лестнице кто-то поднимался. Но это был не Яков и не дядя - они всё ещё сидели в саду.
Катя присела на корточки и приложила глаз к замочной скважине.
Вошла старуха.
Лицо её показалось Кате что-то чересчур весёлым и румяным. В одной руке старуха держала букет цветов, в другой - свою лакированную палку. Цветы она поставила в стакан с водой. Потом взяла с тумбочки дядино зеркало. Посмотрела в него, улыбнулась. Потом, очевидно, что-то ей в зеркале не понравилось. Она высунула язык, плюнула. Подумала. Сняла со стены полотенце и плевок с пола вытерла. "Ах ты, старая тварь! - рассердилась Катя. - Я-то этим полотенцем лицо вытираю!"
Потом старуха примерила дядину кепку. Пошарила у дяди в карманах. Достала целую пригоршню мелочи. Конфисковала одну монетку - Катя не разглядела - какую, - спрятала себе в карман. Прислушалась. Взяла портфель. Порылась, вытянула один синий мужской носок старика Якова. Подержала его, подумала и сунула в карман тоже. Затем она положила портфель на место и лёгкой, пританцовывающей походкой вышла из комнаты.
Мгновенно следом за ней в комнате очутилась Катя. Вытянула портфель, выдернула браунинг и спрятала в карман. Сунула за пазуху и оставшийся синий мужской носок. Удостоверение положила обратно к дядиным бумагам. Бросила на кровать дядины штаны с отрезанными пуговицами. Подвинула на край стола стакан с цветами, сняла подушку, разлила одеколон на салфетку и соскользнула через окно в сад.
Очутившись позади холма, Катя пробралась к развалинам старой беседки. Сорвала лист лопуха, завернула браунинг и задвинула его в расщелину. Спустилась. Перелезла через невысокую ограду. Прошмыгнула кругом вдоль забора и остановилась перед калиткой.
Тут она перевела дух, вытерла лицо, отряхнулась и, непринуждённо насвистывая мелодию, распахнула калитку.
Дядя и старик Яков сразу же обернулись.
Как бы удивлённая тем, что увидела старика Якова, Катя на секунду оборвала мелодию, но сразу же, только потише, принялась насвистывать снова.
Подошла, вежливо поздоровалась.
- Дядя, - сказала Катя, - а, интересно, в какой стороне отсюда
Новороссийск?
- Морячка! Путешественница! Дитя капитана Гранта! - Похвалил её дядя, очевидно довольный тем, что Катя не нахмурилась и не удивилась, увидев здесь старика Якова, который был теперь наголо брит - без усов, без своей армейской гимнастёрки с орденом, а в светлой курортного вида рубашке и в таких же штанах. - Вон в той стороне Новороссийск. Сегодня мы едем в Сочи там проводим старика Якова на пристань: он плывёт в Севастополь к своей больной бабушке, а потом я отвезу тебя в Новороссийск.
Это было что-то новое. Но Катя не показала виду и молча кивнула головой.
- Ты должна быть терпеливой, - сказал дядя. - Терпение - обязательное качество для сотрудника милиции. Помню, в Чечне, сидели мы в однажды в засаде... А, впрочем, расскажу потом. Ты где бегала? Почему лоб мокрый?
- Домой торопилась, - объяснила Катя. - Думала, как бы не опоздать к обеду.
- Нас сегодня старик Яков угощает, - сообщил дядя. - Не правда ли, добряк, ты сегодня тряхнешь бумажником? Ты подожди, Катерина, минутку, а мы зайдём в комнату. Там он с дороги отряхнётся, почистится, и тогда двинем к ресторану.
Катя проводила их взглядом, села на скамью и, принялась разглядывать море на горизонте.
...Не прошло и трёх минут, как по лестнице раздался топот, и на дорожку вылетел дядя, а за ним, без рубашки, в одних брюках, старик Яков.
- Катерина! - закричал дядя. - Ты старуху не видела?
- А она, дядечка, на заднем дворике голубей кормит. Вот, слышите, как она их зовёт? "Гули, гули"!
- "Гули, гули"! - хрипло зарычал старик Яков. - Я вот ей покажу "гули, гули"!
- Только ласково! Только ласково! - предупредил на ходу дядя. - Тогда мы сразу же... Мы это быстро...
Голуби с шумом взметнулись на крышу, а старуха с беспокойством глянула на подскочивших к ней мужчин.
- Только тише! Только ласково! - оборвал дядя старика Якова, который начал материться ещё от самой калитки.
- Добрый день, хорошая погода! - торопливо заговорил дядя.
Птица-голубь - дар Божий. Послушайте, мамаша, это вы нам сейчас принесли в комнату разные... цветочки, василёчки, лютики?
- Для своих друзей, - начала было старуха, - для хороших людей... Ай-ай!.. Что он на меня так смотрит?
- Отдай по хорошему, дура старая! - заорал вдруг старик Яков. - Не то жалеть будешь!
- Только ласково! Только ласково! - загремел на Якова дядя.
Послушайте, дорогая: отдайте то, что вы у нас взяли. Ну, на что вам оно? Вы женщина благоразумная (молчи, Яков!), лета ваши преклонные... Ну, что вы, солдат, что ли? Вот видите, я вас прошу... Ну, смотрите, я стал перед вами на одно колено... Да закрой, Яков, калитку! Кого ещё там хрен несет?!
Но закрывать было уже поздно: в проходе стоял бородатый старухин сын и с изумлением смотрел на выпучившую глаза старуху и коленопреклоненного дядю. Дядя подпрыгнул, как мячик, и стал объяснять, в чём дело.
- Мама, отдайте! - строго сказал её сын. - Зачем вы это сделали?
- Но на память! - жалобно завопила старуха. - Я только хотела на добрую, дорогую память!
- На память! - взбесился тогда не вытерпевший дядя. - Хватайте её! Берите!.. Вон он лежит у неё в кармане!
- Нате! Подавитесь! - вдруг совершенно спокойным и злым голосом сказала старуха и бросила на траву синий мужской носок.
- Это мой носок! - торжественно сказал старик Яков. - Сам на днях покупал в Ростове. Давай выкладывай дальше!
Старуха швырнула ему под ноги монетку и вывернула карман. Больше в карманах у неё ничего не было.
Два часа бились трое мужчин со старухой, угрожали, уговаривали, просили, кланялись... Но она только плевалась, ругалась и даже изловчилась ударить старика Якова по затылку палкой.
До отплытия катера времени оставалось уже немного. И тогда, охрипшие, обозлённые, дядя и Яков пошли одеваться.
Старик Яков надел рубашку. С удивлением глядела Катя на его
могучие плечи; у него было волосатое загорелое туловище с несколькими неясного содержания татуировками, и, как железные шары, перекатывались и играли под кожей мускулы.
"Да, этот кривоногий дуб ещё пошумит, - подумала Катя. - А ведь когда он оденется, согнётся, закашляет и схватится за сердце - как не подумать, что это и правда только болезненный беззубый старикашка!"
