Я присел, за голову схватился.
- Какое там веселье?.. - еле выговорил я. - Это ж, знаете... "А поутру они проснулись", вот как это называется.
- Правильно определил, - сказал второй мент. - Так что, думаю, разговор у нас легко сложится... Если помнишь, конечно, что было.
- А что я должен помнить? - спросил я. - То есть, вроде... - Я ткнул пальцем в сторону дивана. - Чужака уже в больницу увезли?
- Увезли, родимого, - ответил первый мент. - "Скорая помощь" почитай два часа, как уехала.
- И сколько ж сейчас времени?..
- Да уж третий час дня. Мы тебя до поры не хотели будить, пока вопросы не поднакопятся. А теперь все разом и зададим.
- Да, вопросы... - я все ещё плохо соображал. Это ж надо, полдня продрых! - И у меня вопрос. Поймали Виталия Горбылкина?
- Нет, бегает где-то. Но ты не волнуйся, мы его быстро изловим. А ты вот скажи, за что ты Геннадия Шиндаря удавил? Или так, по пьяни получилось - вроде того, как Горбылкин Чужака пырнул?
Тут, сами понимаете, с меня весь хмель слетел.
- Я?! - я аж поперхнулся - собственным дыханием подавился, можно сказать. - Не убивал я его!
- Зачем тогда труп прятал? - спросил первый мент.
Тут я заткнулся. Раз они труп нашли - то сказать мне нечего. То есть, я, конечно, многое могу рассказать в свое оправдание, всю свою историю ментам выложить, только, если я перед ментами разболтаюсь, я потом и суток не проживу. Либо Владимир с Николаем велят меня самого закопать, либо эта Татьяна-Екатерина (как её называть, уж и не знаю) потроха из меня выпустит. Дамочка она из таких, у которых на дороге не стой, раздавит как таракана.
И, выходит, надо мне как-то выкручиваться таким образом, чтобы никого не назвать. И, не дай Бог, про таджичку не проговориться.
Ну, я изображаю полный испуг и недоумение.
- Какой труп?! Когда?!
- Да тот самый, свежезарытый, за компостной ямой.
- Неужели там Генка Шиндарь лежит?!
- "Неужели!" - передразнил меня мент. - Плохо комедию ломаешь, Яков Михалыч. Если ты тут ни при чем - откуда ж ты уже знал, что Шиндарь мертв?
- Ничего я такого не знал, - ответил я. - Сами первыми об этом сказали, а теперь меня ловите... Да его кто угодно мог на участке закопать. С той, с дальней стороны подлезть - как раз плюнуть. Если б я его убил, то я бы его на чужом огороде схоронил, верно? Ну, чтобы следы замести. А раз на моем огороде его схоронили - значит, кто-то другой следы заметал. Так получается?
- Хитрый ты, Яков Михалыч, - ухмыльнулся второй мент. - Тонко плетешь. Но не забывай, что где тонко, там и рвется. Ладно, вставай, поехали.
- Куда? - удивился я. Внешне удивился, потому что так-то я понимал, что они имеют в виду.
- В кутузку. Посидишь у нас - авось, с памятью получше станет. Кстати, и сына твоего прихватим - ведь две лопаты со свежей землей у крыльца стоят, значит, Шиндаря двое закапывали.
- Да мало ли кто лопаты одолжить мог, пока мы гуляли. Такой был дым коромыслом, что могли весь огород обобрать - мы бы и не услышали.
- Так бы и не услышали. А собака на что?.. В общем, не тяни резину. Поехали. Одевайся.
Я-то встрепан как бомж - так ведь весь вчерашний день и проходил в старом спортивном костюме, с дырками на локтях и коленях и в земле перепачканном (а в чем ещё прикажете могилу рыть и другие дела делать?), в нем и ночных гостей привечал, в нем и спать завалился. Ну, тут я, значит, в "городские" брюки кое-как перелез, рубашку чистую нашел, сандалетки пристойные вместо драных кроссовок. Хоть в тюрьму иду, но и в тюрьме надо хоть сколько-то пристойно выглядеть. Выполз в большую комнату, где, гляжу, после гостей все уже прибрано и вымыто, и где за пустым столом Зинка сидит, чуть не навзрыд ревет.
- Можно задержаться на секундочку? - спросил я у ментов. - Мне сейчас стакан на опохмел больше воздуха надобен, потому что иначе вы меня, ребята, просто не довезете...
- Ладно, дадим тебе секундочку, - рассмеялись менты.
- Зинка! - взмолился я. - Налей поскорее стакан, если ещё осталось! И не реви ты так, все образумится!
Она, ни слова не говоря, встала, из холодильника водку достала, полный стакан мне налила и закуску какую-то на блюдце шлепнула: селедки два ломтика и какую-то фиговину из индейки, мясо индюшачье, в колбаску свернутое и проклеенное желантином - нечто среднее между рулетиком и птичьей колбасой, тоже из тех запасов, что бандюги на наш стол наметали.
Подала мне все это, а сама бормочет:
- Подставили нас, ироды поганые, под монастырь подвели... Яшка, милый, да скажи ты всю правду, пусть они отдуваются... - это она уже почти шепчет, спиной к ментам повернувшись.
- Ага! - шепнул я в ответ. - Я сейчас всю правду выложу, а потом мне через день-другой харакири сделают или, как Шиндаря, придавят ровно котенка... Нет, я молчать буду, и ты ни о чем говорить не вздумай... Ладно бы, меня прибрали - туда, как говорится, мне и дорога, пожил свое, а ну как Константина зарежут или дом подпалят? Так что и ты молчи, а я уж как-нибудь выкручусь. Ладно, твое здоровье!
Стакан хлопнул, кусочком селедки занюхал и к ментам повернулся.
- Все, братцы, везите, куда хотите.
Свели меня с крыльца во двор и к машине, где Константин уже сидит. Рядом с милицейской другая машина припаркована - этот фургон, который "труповозкой" называется. В него как раз грузили носилки с Шиндарем, накрытым белой простыней. И, естественно, вся деревня сбежалась, глазеет, все ехидными замечаниями обмениваются: допрыгался, мол, бездельник. А мне уже все по фигу и ниже, я опохмеленный, мозги так варят и гудят, что прямо твой счетчик, когда в него "жучок" ставишь. И первый вопрос, который мне нужно понять, это как и почему милиция труп нашла? Сами ночные гости наши нас сплавили, чтобы вся вина на нас висела, или неприятная случайность произошла?
Залезаю я в машину, сажусь рядом с Константином, и мент, который сбоку от нас присел, чтобы нас сторожить, сказал мне весело:
- Мы наручники на вас надевать не будем, потому как, вроде, вы не опасные и можно вас пожалеть. Но смотрите, если что...
И похлопал по кобуре пистолета на своем поясе.
Мы отъехали, и Константин мне рассказывать начинает, что происходило, пока я дрых. И сообразительный он парень, представляет, в каком виде историю при ментах подавать.
- Видишь, батя, - начал он, - какая каша заварилась. Кто ж знал, что этого Шиндаря какие-то сволочи за компостной ямой закопали, пока мы гудели? А расклад такой вышел. Медичка, как появилась на работе и как вызвали её к нам, побежала в медпункт и звякнула, чтобы за Чужаком "Скорую" присылали, не теряя времени. "Скорая"" вместе с милицией примчалась, потому что ножевое ранение, и тут без милиции нельзя. Ну, допросы, опросы, протоколы, все, как положено. Эти Владимир, Николай и Смалец ту же картину гонят, что и мы с матерью: как они застряли на своей машине, так прогудели у нас всю ночь, никуда не выходя. А что ещё сказать, коли это правда, и больше рассказывать нечего? Ну, и ведь помнится периодически смутно, но, в целом, провалов в памяти ни у кого не было. И про младшего Горбылкина - как этот псих взбеленился, ножом размахался, Чужака пырнул и убежал. Менты...
- Не "менты", а "милиция", мать твою!.. - вмешался один из охранявших нас милиционеров. - Тебе по зубам пройтись, чтобы усвоил?
Они, я вижу, внимательно слушают и на ус мотают: видно, следят, не проколемся ли мы где на противоречиях., сейчас или потом.
- Так вот я и говорю, - продолжил Константин. - Потом милиция решила старшего Горбылкина навестить. Вдруг Виталик, сдуру, прямо у него и спрятался? Виталика, конечно, не нашли, но нашли какие-то краденые вещи. И после этого у нас решили пошуровать. Мол, ты не работаешь, я случайными заработками перебиваюсь, мать копейки получает, а живем пристойно, и даже с этой братвой гуляем. Уж не из бомбил ли мы, или, того похлеще, из сдатчиков?
Тут мне, наверно, объяснить надо, чтобы было понятно, о чем речь зашла. "Бомбилами" у нас называют тех, кто по пустым дачам и домам орудует, причем не от случая к случаю, когда выпить особо охота, а профессионально, так сказать, основные средства существования имея от этого. Можно сказать, что и "таджичка" из бомбил была, но до настоящих суровых бомбил не дотягивала. Недавно у нас бомбилу покрутили, на городской квартире, удалось его выследить по свежим следам, там менты ахнули, когда в квартиру зашли: в квартире от наворованных вещей повернуться негде, по коридору бочком протискиваться приходилось и к газовой плите через настоящие горные перевалы перебираться, чтобы обед себе разогреть. Этот бомбила, значит, он как разбомбит несколько дач зараз, так потом месяца два-три вещи выдерживал, и сбывать их ездил понемногу, на толкучки в самые отдаленные районы или даже в другие городки. И всегда из своего запаса отбирал, какие вещицы уже "отлежались", какие продавать можно, а с какими лучше повременить. Словом, осторожным был, но в конце концов засыпался.
А сдатчики - это те, кто отовсюду цветной металл тащат, чтобы сдать их в скупку, государственную или подпольную. Цветной металл сейчас дорого стоит, это раньше алюминиевые ложки и кастрюли в магазинах за копейки валялись, а теперь даже у "черных" скупщиков алюминий и медь по четыре рубля килограмм можно сбыть. И уж тащат все, что ни попадя. Алюминиевую лодку на берегу теперь оставлять никак нельзя. На городской пристани был алюминиевый трап, откидной, на шарнирах, так и его как-то ночью спилили. А уж провода с электролиний снимают только так, километрами! Целые деревни без света оставляли, целые городские районы. И ведь убивало током народ, а все равно лезет. У нашей соседки, молочницы, четыре алюминиевых бидона свинтили, а пятьдесят литров каждый... Да всего и не расскажешь, что попереть могут. И понятно, что с проводами или с трапом в государственную скупку не пойдешь, там сразу милицию свистнут, вот и идут к "черным" скупщикам. А у тех и свой транспорт налаженный, хоть в Углич, хоть в Тверь, хоть в Ярославль, хоть до самой Вологды, и инструмент разделочный, те же провода могут на такие мелкие обрезки покрошить, что никто в них проводов не признает, решат, что отходы производства. И борются с ними, и ловят, и публикуют, сколько людей за последние месяцы током поубивало, при попытке провода снять - и все без толку. Больно прибыльный бизнес, такой вот расклад.
