Сам он тоже верил, что премия будет. И все же из осторожности (а может, из суеверия) решил оставить возможность сомневаться.
Секретарь величественно вышла, даже не вышла, а выплыла из кабинета.
Ростовцев нашел свою и Баулина фамилии на газетной полосе, откинулся на спинку стула. И поймал себя на мысли: есть нечто магическое в печатном слове.
Ведь знал уже, что их выдвижение на премию — свершившийся факт. Оно удачно, без осложнений прошло на коллегии министерства. Комитет, предварительно рассмотрев поступившие работы, оставил их для дальнейшего обсуждения. А все-таки было приятно, что миллионы людей, большинство из которых и не ведало о существовании ни его, ни Баулина, теперь прочтут скупые строки газетного сообщения. Родным и знакомым будет чем гордиться.
Но еще больше радовало Ростовцева, что оно, это сообщение, заставит задуматься тех, кто выступает против его идей, против «Интеграла». А такие были, и, увы, не так уж мало…
Зазвонил внутренний телефон.
— Банипартов, — услышал Аркадий Павлович. — Вам сдали козырной туз, — весело проговорил коммерческий директор «Интеграла».
Уж кто-кто, а Банипартов знал, что можно извлечь из этого события.
— Партия еще далеко не закончена, Василий Васильевич, — сдержанно сказал Ростовцев. — Послушай, проведи-ка ты сегодня диспетчерскую. Я занят, сам понимаешь, а другие замы в разгоне.
— Понимаю, понимаю, — засмеялся Банипартов. — Будешь принимать цветы и аплодисменты…
Генерального директора немного покоробил тон заместителя. Излишний оптимизм к добру не приводит.
Дав конкретные указания насчет диспетчерского совещания, Ростовцев положил трубку. И тут же позвонил в клинику, к Баулину. Профессора на месте не было, и Ростовцев попросил Эмму Капитоновну разыскать его.
Вскоре посыпались звонки. Из Москвы, Ленинграда, Киева, из области. Те, что прошли через фильтр секретарши. Торжественные слова, поздравления, пожелания и опять бесконечные просьбы выслать «Баурос». Аркадий Павлович сегодня никому не отказывал. Он был добрый. Потому что радость — сестра щедрости.
А секретарь все еще не могла разыскать Баулина.
Последняя порция радости — звонок из Болгарии. Как там успели узнать о выдвижении на премию, осталось для Аркадия Павловича загадкой. Он вежливо поблагодарил за поздравление, пригласил посетить «Интеграл».
Затем последовал звонок заместителя председателя райисполкома Кузнецова.
— Что там стряслось с Евгением. Тимуровичем? — взволнованно спросил он.
— А что? — удивился Ростовцев.
— Я слышал, что он якобы убит…
— Как убит! — вырвалось у генерального директора. — Что вы такое говорите?!
Двенадцать часов назад, накануне вечером, он, Ростовцев, виделся с Баулиным. Беседа, правда, была не очень приятной, но…
— Его нашли возле Лавутки, — продолжал Кузнецов. — Там сейчас милиция, следователь…
Ростовцев не мог вымолвить ни слова. В поток фанфар и праздничного салюта ворвалось нечто зловещее…
— Не может быть, — выдавил наконец из себя Аркадий Павлович. — Но почему мне сразу… — Он осекся. — Ладно, буду выяснять…
Ростовцев лихорадочно набрал номер поселкового отделения милиции. Там подтвердили, что на профессора совершено покушение.
С этого момента и начался новый отсчет сегодняшнего дня…
Прибежал Банипартов. Аркадий Павлович переложил на него текущие дела, а сам бросился в больницу, где на операционном столе лежал смертельно раненный Баулин. Генеральный директор связался с областным отделом здравоохранения и ректором мединститута. В Березки срочно выехал крупнейший в области нейрохирург.
Понимая, что сам лично он ничем не может помочь Баулину, Ростовцев вернулся в свой кабинет и велел никого не пускать к себе.
Чуть ли не через каждые пятнадцать минут из больницы ему докладывали о состоянии здоровья Баулина. Его жизнь, насколько понял Аркадий Павлович, висела на волоске. Даже не то слово — чудо, что профессор продолжал жить.
А телефонные звонки не прекращались. Теперь уже поздравления перемежались с соболезнованиями по поводу случившегося. Ростовцев машинально отвечал на те и другие. Наконец это стало невмоготу, он вызвал Эмму Капитоновну.
— Меня нет, — сказал он измученно.
— Я приготовлю вам кофе, — понимающе кивнула секретарь.
Через несколько минут она принесла благоухающий напиток, налила чашечку и вышла.
Отхлебывая кофе, Ростовцев думал о том, у кого же могла подняться рука на профессора? Что стояло за этим выстрелом? Зависть, обида, месть? А может быть, таким образом сводили счеты с ним, генеральным директором «Интеграла»?
Аркадия Павловича удивляло, что ему не звонят из милиции. То, что о случившемся он узнал от Кузнецова, объяснимо. В запарке не успели сообщить ему. Но почему не считают нужным держать в курсе сейчас? Ведь наверняка есть уже какие-то предположения. Может быть, даже знают, кто стрелял…
Ростовцев, привыкший решать лишь основные, стратегические проблемы, а все задачи помельче доверять своим замам и помам, сегодня хотел знать буквально все, что происходило в «Интеграле» и вокруг него. И поэтому, наверное, теперь он чувствовал себя не в своей тарелке. Было желание позвонить стражам порядка самому, но он решил не делать этого…
Ростовцев выпил подряд три чашки кофе.
— Надо собраться, — произнес он вслух и, нажав клавишу селектора, дал распоряжение Эмме Капитоновне: — Машину.
И тут же вспомнил присказку Банипартова: «Если вам достался лимон, делайте лимонад».
Аркадий Павлович поехал на строительство здания ПТУ, которое возводилось по проекту, лично им отобранному в Москве на конкурсе молодых архитекторов. Жюри проект забраковало — слишком смелый. Но эта самая смелость и необычность буквально заворожили генерального директора ЭНПО «Интеграл». Работы по строительству продвигались далеко не так гладко, как хотелось бы Ростовцеву. Вообще-то следить за стройкой — дело зама по строительству, но Аркадий Павлович не мог больше находиться в четырех стенах.
Когда он вернулся в административный корпус, перво-наперво узнал, как Баулин.
— Жив, жив, — поспешно успокоила его Эмма Капитоновна. — Вас все время спрашивает Вась-Вась — так называли за глаза коммерческого директора «Интеграла» Василия Васильевича Банипартова.
Ростовцев сказал, что примет его. Но больше — никого.
Коммерческий директор прямо с порога сообщил:
— Прилетели работники Прокуратуры РСФСР… Следователь по особо важным делам Чикуров. В большом чине — старший советник юстиции. С ним еще один следователь — женщина…
То, что москвичи игнорировали руководство «Интеграла», снова неприятно кольнуло самолюбие Ростовцева. А ведь прежде, кто бы ни приезжал из высокопоставленных лиц в Березки, первым делом шли к нему, хозяину.
— Где остановились? — Ростовцев сдержался, не подал вида, что обижен.
— В «Приюте», — ответил Банипартов. — Не переживай, Палыч, у работников таких органов своя манера — побольше туману напустить… Всякие там следственные тайны, секреты…
— Номера им отвели приличные? — спросил Ростовцев.
— Лучшие! Я предупредил. Правда, в последнюю минуту… А вот в ресторане не успел. Бестолковый официант чуть не испортил картину… Они захотели отведать нашей «Росинки», а он возьми да и ляпни: нету, мол, только особым гостям… Хорошо, исправился…
— Ну и слава богу.
— Я думаю, Палыч, надо им питание прямо в номера организовать, — предложил Банипартов.
— Ни в коем случае! — решительно воспротивился Ростовцев. — Зачем такая демонстрация?.. Ты лучше обмозгуй, как нам быть с потоком людей, что приезжают за «Бауросом». С утра вон какая очередь выстраивается в Попове! И вообще, разбивают палатки, ночуют прямо в машинах… Ярмарка, да и только!.. Прослышат, что следователи из Москвы приехали, так еще чего доброго — с жалобами полезут…
Ростовцев вспомнил вчерашний резкий, сумбурный разговор с Баулиным по поводу «Бауроса». И не только об этом… В таком состоянии профессор был впервые. Сверкающие глаза, срывающийся от крика голос, дрожащие руки. Видимо, не отдавая отчета своим словам, он даже грозился перестрелять, как собак, всех, не ведая, что буквально через несколько часов после этого сам будет сражен пулей… Кто стрелял? Возможно, один из тех «всех», кого Баулин собирался отправить на тот свет… А что? Не исключено. Ведь они с профессором вчера не говорили, а кричали, и даже через закрытые окна их могли услышать. Тем более, если тот или те оказались во дворе Баулина… А что, если их вчерашний разговор дойдет до следователей? И дернул же его черт, не дождавшись утра, сразу после встречи с Баулиным зайти к Банипартову и рассказать о разгоревшемся скандале, об этих проклятых анализах… Как быть? Может, сейчас, пока не поздно, предупредить Банипартова, чтоб тот не проговорился?.. Нет, лучше на эту тему разговора не затевать. Еще подумает, что стрелял он, Ростовцев… А если это сделал сам Вась-Вась? Или кто другой по его наущению?..
