С его помощью я могла прослушивать и записывать разговоры на расстоянии до пятидесяти метров, когда невооруженное ухо не в состоянии уловить ни звука. Благодаря так называемому направленному микрофону я также могла слышать все то, что происходит за стенкой квартиры или офиса, находясь в соседнем помещении и ничем не рискуя.
Им можно было пользоваться ни от кого не прячась, и в этом было одно из его достоинств.
Вот и теперь со стороны я выглядела как обычная любительница музыки, которая развлекается прослушиванием любимых мелодий. И наушники в моих ушах ни у кого не вызывали никаких дурных мыслей.
Направленный микрофон находился на самом конце антенны, и когда я отыскала нужный мне источник звука, сторонний наблюдатель мог подумать, что я настраиваюсь на ту или иную радиоволну.
Микрофон был очень чуткий, и если я направляла его хотя бы на десять сантиметров левее, например, или выше, то вместо нужной мне информации слышала только шум железнодорожных моторов, причем такой интенсивности, что у меня закладывало уши. Очень точно нужно было определить и расстояние до объекта, ошибка в полметра сильно ухудшала качество приема, а в метр-полтора совершенно лишала возможности услышать что-либо членораздельное.
Но зато когда я настраивала его точно, то эффект был потрясающий. Можно было, сидя на улице в каком-нибудь городском кафе, слышать каждое слово, произнесенное человеком в доме на противоположной стороне улицы на втором или даже третьем этаже. А при необходимости и записать весь разговор на пленку. И при этом не надо было использовать никакие «жучки», которые в последнее время научились находить и обезвреживать даже дилетанты, не говоря уж о профессионалах.
Хотя мой прибор позволял использовать и радиомикрофон, который мало чем отличался от «жучка». Я могла прилепить такой микрофон на оконное стекло любого помещения и слышать при этом все, что происходит во всей квартире.
Одним словом, прибор был замечательный и часто просто незаменимый в моей работе.
Мне потребовалось две-три минуты, чтобы настроиться на разговор интересующих меня пассажиров, и у меня возникло ощущение, что я сижу между ними и они передают друг другу информацию, нашептывая ее мне прямо в уши, как в детской игре «испорченный телефончик».
Но то, что они говорили, трудно было назвать информацией для секретного агента, и если кого-то она и могла заинтересовать, то только полицию нравов.
С другой стороны, чего еще ожидать от двух мужчин, сидящих в двухместном купе за кружкой пива. Пива они, судя по всему, выпили много, поэтому теперь рассказывали друг другу о своих подвигах на сексуальной ниве, по сравнению с которыми тринадцатый подвиг Геракла можно считать детской шалостью. Меня забавляли их явные преувеличения собственной мужской силы, а некоторые высказывания вызывали невольную улыбку. Проходящие мимо меня мальчики, увидев у меня на лице одну из этих улыбок, поинтересовались, не «Русское радио» ли я случайно слушаю?
— Как вы угадали? — улыбнулась я в ответ, но решила быть наперед более сдержанной.
Когда эротическая тема была исчерпана, возник вопрос о посещении ресторана.
— Пойдем, — уговаривал Толян, — поужинаем и вернемся.
Не успела я перевести микрофон на его собеседника, поэтому и не поняла, что он ему ответил. Когда они обменивались короткими репликами, я не всегда успевала за ними, другое дело, когда они рассказывали о своих подвигах.
— Ну, хорошо, — опять предложил Толян, — тогда сходи ты, а потом уже пойду я. И волки целы и зайцы сыты.
Видимо, Санек принял его предложение, потому что он продолжил уже более оптимистично:
— Только смотри, не застрянь там на целый вечер, а то все брошу и присоединюсь к банкету. — А после паузы добавил: — Да я пошутил. Шуток, что ли, не понимаешь?
Потом они то ли поменялись местами, то ли встали со своих мест, но я поняла, что один из них сейчас отправится в ресторан, и отошла подальше от их купе.
Открылась дверь, и Санек направился в ресторан, но через пару шагов остановился, прислушался к собственным ощущениям и совершил поворот на сто восемьдесят градусов.
«Пиво — оно и есть пиво, — подумала я. — Тем более в больших количествах».
И не ошиблась. Несколько минут он пробыл в туалете, после чего вернулся к своему купе и попрощался с Толяном:
— Ну, не скучай тут, я скоро!
И я посторонилась, чтобы пропустить его мимо.
Он уже почти дошел до конца вагона, и я выбирала, куда бы мне лучше отправиться, в гости к Толяну или в ресторан к Саньку, когда в коридоре появилось новое действующее лицо. Это был мой старый знакомый с квадратным подбородком и под два метра ростом. Он проводил взглядом уходящего в ресторан Санька и не мог не заметить меня.
— Привет, — улыбнулась я. — Как у нас сегодня настроение?
— Бодрое, — ответил он то ли в шутку, то ли всерьез, и я не поняла, в каких мы с ним сегодня отношениях. Я ожидала от него чего угодно, поэтому не удивилась, если бы он снова не обратил на меня внимания или вовсе не узнал. Узнал, и на том спасибо, но мне этого было мало, поэтому я продолжила:
— Какие у вас планы на вечер?
Я заметила, как при этом вопросе по его лицу пробежала едва заметная тень. И означать она могла только одно: он не мог скрыть своей досады. Это было довольно неожиданно для меня. За все время нашего знакомства Борис Алексеевич ни разу не попадал в сколько-нибудь затруднительное положение, абсолютно владея собой. Неужели я нарушила сегодня какие-то его планы? Это было лучше, чем ничего, и я не собиралась оставлять его в покое.
— Я должна оставить надежду и удалиться в свою келью? — дразнила я его. — Или покорно дожидаться, когда сам господин снизойдет до меня?
При этом я молитвенно сложила ладони и направила на него самый преданный взгляд.
На его челюстях заиграли желваки, и он не сразу нашел нужные слова.
— У меня сегодня другие планы на вечер, Юлия Сергеевна, — наконец выдавил он сквозь зубы, и я убедилась, что смогла-таки его достать.
Он вернулся к себе в купе, и я торжествовала. Это был тот самый случай, когда худой мир был хуже доброй ссоры. Можно до самого Владивостока продолжать эту бесконечную игру, говорить друг другу комплименты, чередуя их с деланым равнодушием.
— Какого черта! — сказала я себе. — Если я чем-то и мешаю вам, Борис Алексеевич, то именно для этого я здесь и нахожусь. Тем более если вы-то и окажетесь моим долгожданным курьером. А если нет, то, простите покорно, такая у меня работа. И пока я не узнаю всю вашу подноготную, вам придется еще со мной повозиться.
И я демонстративно постучалась в соседнее купе, где в одиночестве скучал в это время Толян.
— Разрешите составить вам компанию? — улыбнулась я ему, чем вызвала его легкое замешательство: он явно не ожидал такого визита.
— Заходите, пожалуйста. Честно говоря, не ждал. Пивка?
— Ну, за неимением более романтических напитков… — состроила я разочарованную физиономию. — Или вы боретесь за трезвый образ жизни?
— Да боже сохрани! — заржал он. — Пивка для рывка!
— Ну, тогда другое дело. А то я что-то заскучала с книжкой в руках, дай, думаю, загляну к соседям.
— Вот и правильно, — протянул он мне руку. — Анатолий.
— Юля.
Я говорила гораздо громче, чем это было необходимо, чтобы Борис Алексеевич за стенкой мог слышать каждое мое слово.
— А где же ваш товарищ? — спросила я, оглядываясь.
— Да он поужинать пошел, но скоро, — подмигнул, — он должен вернуться, и мы сможем поменяться с ним местами. Не согласитесь ли составить компанию?
— С радостью. А что же вы с ним не пошли? Вы же, кажется, друзья?
— Да не то чтобы друзья, — покачал головой он. — Мы и познакомились-то в поезде. Да ну его к лешему! Два дня был человек человеком, а теперь чего-то перепугался!
Пиво развязало язык моему новому знакомому, и это было как нельзя кстати.
— Кого же он так боится? — засмеялась я. — Уж не милиции ли?
— Хуже, — оценил мою шутку Толян. — Боится, что его обворуют. У него с собой какие-то важные документы, так вот он все боится их потерять. Говорит, что ему за них голову снимут. Даже не пьет ничего, кроме пива. До чего людей жадность доводит!
Мой собеседник даже не представлял, насколько он мне сейчас был интересен.
— Я бы этого не сказала, — усомнилась я. — Позавчера он был еще бойцом!
— Так то позавчера, а со вчерашнего дня заболел наш Санек, — потешался над товарищем Анатолий, потягивая пиво из бутылки.
— Съел, наверное, чего-нибудь, — поддержала я его, — или выпил лишнего. То-то ему страшное и мерещится. Тараканов еще не ловит?
Я преобразилась в совершенно простую деваху, и это явно было по душе моему собеседнику. В моем репертуаре этот образ назывался «Дочь трудового народа» и приблизительно соответствовал по своим интеллектуальным и душевным параметрам маляру-штукатуру второго разряда.
