Эрни было явно не по себе, и Большой Степ это заметил. Он перевел взгляд с Эрни на Лизу и спросил:
- А ты откуда это знаешь?
- А мне Флай говорил.
Тут уж Эрни в ярости поднялся и, хотя руки его дрожали, взвыл:
- Сумасшедший наркоман сболтнул что-то пьяной дуре, а ты слушаешь? Черт возьми...
- А знаешь, Эрни, в этом что-то есть, - прервал его Большой Степ. - Мне мои ребятки что-то в этом роде нашептывали. Моу пытался что-то вякать, да еще Карл Хувер, только я их не слушал. Что ж, послушаю сейчас. - Рука его потянулась к поясу, и он снова посмотрел на Лизу:
- Лиза, а Флай откуда знал?
Она снова рассмеялась, но револьвер при этом не опускала.
- А он видел. Он выслеживал его, чтобы достать героин, и случайно кое-что увидел. Но никому не сказал, ждал удобного момента, чтобы выклянчить себе побольше дозу, но сейчас это уже не имеет значения. - Лицо ее омрачилось, по щекам потекли слезы. - Ты, Степ, убил Флая, убил меня и сейчас умрешь сам.
То же тусклое выражение в глазах Степа, какое я много раз видел у других. Это был взгляд смерти, и он предназначался Эрни. Торговец наркотиками стал белее своего товара, мышцы на его шее заходили ходуном.
- Черт бы тебя побрал, Лиза.., врет она.., она... Он выхватил из-за пояса пистолет и выстрелил в Лизу: пуля попала ей прямо в живот. Это заняло малую долю секунды.
Звук его выстрела, однако, потонул в грохоте пистолета Степа, который продырявил череп Эрни Саута; тот безжизненно повис на ручке кресла. Степ поднялся со своей обычной улыбкой; казалось, ничего особенного не произошло: так, обычная рутина. Он взвел курок и подошел ко мне.
- Мне очень жаль, Ирландец, но я не могу оставлять живого свидетеля, понимаешь?
Он приставил пистолет к моему виску, я закрыл глаза.
Раздался выстрел, громкий, сухой звук, что-то ударило мне в щеку. Но боли не было; вообще ничего не было. Я заставил себя открыть глаза и огляделся; я все еще едва дышал. Прямо надо мной в предсмертных муках корчился Большой Стипетто; в глазах - тоска, пуля прошла сквозь шею навылет, и спереди хлестала кровь. Наконец мозг его получил последний сигнал, и он упал замертво.
За его спиной Лиза все еще держала в руках черный револьвер, хотя каждый мускул ее тела сводило судорогой от боли Я ничего не мог ей сказать. Мог только надеяться, что она сама догадается, что надо сделать. Ненависть к Большому Степу ее заставит. Она должна была исправить то, что он сделал, и с горем пополам она все же доползла до меня, ее пальцы коснулись моей шеи и ослабили петлю. Последние капли ее сил ушли на то, чтобы развязать мне запястья, после чего она улыбнулась и поникла.
- Спасибо, крошка, - сказал я, нежно коснувшись ее лица. Когда к пальцам рук вернулась чувствительность, я развязал себе ноги и склонился над ней. - Не двигайся, крошка, а я вызову врача.
Она с трудом открыла глаза, взгляд их был совершенно трезвый. Более того, они обрели новое выражение.
- Бесполезно. Так лучше.
- Лиза...
- Лучше поцелуй меня на прощанье.
И сломанный нос, и шрам куда-то исчезли, и выглядела она все той же звездой с Бродвея, которую я когда-то знал. Со всей нежностью, на которую был способен в эту минуту, я, склонившись, коснулся губами ее губ, лицо ее расслабилось, и на моих глазах жизнь покинула Лизу.
Я без труда нашел на полу капсулу, раскрыл и, убедившись, что микрофильм на месте, спрятал ее в карман. Снаружи раздался вой сирены, и я бросился к двери. Мне надо было уйти во что бы то ни стало, иначе они наверняка меня задержат, а главный убийца все еще на свободе. Я закрыл за собой дверь и поднялся по лестнице, в это время мне на голову посыпалась штукатурка, и я услышал стук двери внизу. Ловушка, деваться мне было некуда, к подъезду с сиреной подъехала патрульная машина. Я вытащил капсулу из кармана, сунул ее за отворот брюк и стал ждать.
***
Ньюболдер со Шмидтом отказывались мне верить. Пять трупов в комнате и я один живой и с оружием - для них все это служило неопровержимым доказательством моей причастности. Они уже собирались вдоволь надо мной поиздеваться, но в их схему явно не укладывался мой демарш с упаковками героина. Когда я задал Ньюболдеру вопрос, кто, по его мнению, послал ему эту посылочку, он остановил Шмидта, которому не терпелось упрятать меня в патрульную машину.
- Ну-ка, Ирландец, расскажи нам еще что-нибудь.
- Ну уж нет. Сейчас мне некогда. Свяжитесь-ка лучше по вашим каналам вот с этим номером. - Я протянул им телефон Шаффера. - У вас в офисе знают, кто это. Если вы сегодня меня задержите, завтра будет страшный скандал.
Шмидт снова схватил меня за локоть.
- Пусть сам звонит из участка.
- Да нет, обожди, - осадил его Ньюболдер. - Здесь все не так просто, и, на мой взгляд, лучше сразу все прояснить. Ты его пока подержи. - Глядя на карточку с номером Шаффера, он вышел на улицу и сквозь толпу зевак направился к своей машине.
Через пять минут он вернулся; лицо его было озабоченным и немного удивленным, он качал головой.
- Черт возьми, Райен, как это у тебя все получается? Не понимаю, как ты можешь один такое устроить?
- Что такое? - всполошился Шмидт.
- Потом объясню. А сейчас отпусти его.
- Ты что, спятил?
- Нет. И советую тебе держаться от него подальше. О'кей, Райен, вали отсюда. Завтра мы потребуем полный рапорт. Я лично этим займусь. И заставлю Бюро представить все документы до единого, чтобы мотивировать их действия. Я хочу знать это дело с первой до последней страницы и иметь возможность перечитать его, если что-то мне покажется неясным. А сейчас дуй отсюда, пока я не передумал, и желаю, чтоб тебя скорей пристрелили. - С этими словами он протянул мне мой пистолет, одарил неприязненным взглядом и дал спокойно уйти. Оказавшись на улице, я первым делом вынул капсулу из-за обшлага брюк и положил ее обратно в карман.
Я не стал ждать лифта. Поднялся сам по лестнице и чуть не бегом помчался по коридору. Но перед дверью остановился. Дверь была чуть-чуть приоткрыта, и, распахнув ее, в ярком свете лампы я увидел весь интерьер:
Стол, стул, кровать.
Карин Синклер не было.
Я медленно вошел, посмотрел на открытое окно и пожарную лестницу и выключил свет. Ветер изменил направление, и теперь дождь хлестал прямо на подоконник и в комнату. Я выглянул в окно и тут в темноте впервые выругался. У них было время, и они знали эту комнату. Я отсутствовал долго, дал им возможность увезти ее, и нет никакого способа узнать куда.
Я буквально упал на постель, обхватил лицо руками и стал напряженно думать. Так или иначе, но я наследил, и они меня здесь нашли. Но как? Черт побери, как мог я так опростоволоситься? Ведь не новичок же, в самом деле. Но все же допустил ошибку. Достаточно всего одной. Теперь все пропало.
Сколько я так сидел, не знаю. Пол около меня и кровать промокли. С моих ног и ботинок текла вода. Вдруг зазвонил телефон. Машинально я поднял трубку.
- Алло. - Мой голос показался мне совершенно чужим.
- Добрый вечер, - сказали на другом конце провода. Голос был грубый, с экзотическим акцентом, интригующей интонацией он провоцировал меня на дальнейшие расспросы, будто бы собирался рассказать смешную шутку.
- Манос Деккер, - угадал я.
- Тебя оказалось не так просто убить, - добродушно проговорил голос. Я молчал, не доверяя вполне своей выдержке. - Так вот: у тебя есть кое-что, что нужно мне, а у меня есть кое-что, что нужно тебе. Идеальная ситуация для обмена.
Я собрался ответить, и в это мгновение какое-то звяканье и обрывок слова на секунду прервали связь, но тут же все наладилось.
- Я привезу. Куда?
Выбора у меня не было совсем. Думать было не о чем.
- Ну вот и хорошо. Это мы устроим.
- Но я должен с ней поговорить. Я не хочу меняться на мертвое тело.
Я знал, что она жива. А он знал, что я буду стоять на своем. Он кого-то позвал, говоря в сторону, снова связь на какое-то мгновение прервалась, и я услышал знакомый голос:
- Ирландец, не соглашайся. Манос Деккер тихонько рассмеялся:
- Ну конечно же он согласится. Он настоящий честный американец. Такой же, как все. Очень чувствительный.
- Ладно, Деккер, давай договариваться.
- Хорошо. - Он снова рассмеялся. - Я тебе минут через пять перезвоню и тогда скажу, что именно ты должен сделать. И очень советую обойтись без постороннего вмешательства. Надеюсь, ты понимаешь, о чем я говорю.
- Понимаю, - заверил я холодно, по коже уже бегали от страха мурашки. Он первым разъединил связь, я медленно повесил трубку.
Нет, зацепка есть. Я это чувствую. Если за нее ухвачусь, у меня появится шанс. Я снова стал перебирать в уме шаг за шагом все детали этой истории с того момента, как я впервые увидел Карин, и до нынешней минуты.
Не сразу, но я ее нашел.
Итак, теперь я знаю, где она, и я должен свой шанс использовать.
Проверив пистолет, я пошел к лифту и спустился в вестибюль. Педераст у коммутатора сидел ко мне спиной и говорил в трубку. Я быстро подошел к нему и ткнул ему дуло в спину. Он напрягся и обернулся. При виде меня лицо его посерело, губы задрожали.