Эдуард Хруцкий - На углу, у Патриарших...

— Прозорлив, — признался Никольский, успокаиваясь. — И к тому же — настоящий друг. Не можешь без того, чтобы сапогом да в душу…

Оба рассмеялись. Прозвенел звонок.

К Тарасову приблизилась царственного вида брюнетка — та самая Ирэна, которая была когда-то на презентации.

— Алешенька, давно не виделись! — обрадованно воскликнула она и вскользь бросила Никольскому: — Я стояла здесь, правда?

— Неотразима! — привычно восхитился Тарасов.

— Нет, боюсь, начала сдавать, — возразила Ирэна. — Кавалер не явился, представляешь? Проторчала на улице, как дура.

— А по-моему, ослепительна, как всегда, — Тарасов снял с нее пальто, вручил гардеробщице и добавил изменившимся голосом. — В глазах темнеет.

— Спасибо, милый. — Царственная дама взяла номерок и удалилась.

Гардеробщица ждала, когда Тарасов отдаст ей свой плащ, но он медлил. Подошла Наташа.

— Ну, что копаетесь? — улыбнулась она.

— Как мешком по голове, — сказал Тарасов. — Факс не отправил. Вот лопух!

— А завтра нельзя? — спросил Никольский.

— Нет, — ответил Тарасов. — Простите, ребятки. Приятного вечера, — и заторопился к выходу.

Никольский сдал в гардероб плащи — свой и Наташин.

Полуобнявшись, влюбленные двинулись через вестибюль. У зеркала, где стояла, критически осматривая себя, царственная Ирэна, Наташа задержалась и еще раз поправила волосы.

Обрати внимание на ту женщину, — тихо сказала она Сергею, отправляясь с ним дальше.

Он усмехнулся:

— Давно обратил.

— Поняла. Тебе нравятся трактирщицы! — фыркнула девушка.

— А я не понял, — насторожился Никольский: верхним чутьем сыщика Он учуял в словах своей подруги двойной смысл.

— Мадам Голубкова. Она была на презентации. Алеша говорил — жена хозяина ресторана. «Русский лес», кажется. Где-то в Архангельском.

— Ну и что? — Сергей понимал: главного Наташа еще не сказала.

— На ней брошь Людмилы Никитичны! — Никольского будто холодной водой окатило.

Сергей остановился.

— Ты не ошиблась?

— Это моя профессия, — пожала она плечами.

— Я должен уйти, Наташ, — сказал он после паузы.

Снова прозвенел звонок.

— Иди. Ты вернешься? — спросила она спокойно.

— Нет, — твердо ответил Никольский. — Не смогу, извини, некогда сюда возвращаться.

— Я имею в виду — живой… — Девушка отвернулась, скрывая нежданные непрошеные слезы.

Милицейский «газон» катил по городу. В нем сидели Беляков, Никольский, Котов и Лепилов. За рулем сидел Черныш.

— Быстрее можешь? — спросил у него Никольский.

— А куда торопиться? — подал голос Беляков. — Я перед отъездом позвонил Голубкову и столик забронировал.

— Так и сказал, что менты гудеть едут? — поинтересовался Котов.

— Не менты, а правление Секспромбанка! — солидно поправил тот.

А в ресторане «Русский лес» «быки» обрабатывали Голубкова.

Верзила Артем сидел в кресле и, покуривая, наблюдал, как двое других амбалов орудовали удавкой. Темно-багровый Голубков хрипел и пускал слюну.

— Ослабьте немного. Еще поговорим, — приказал Артем своим и спросил «клиента»:

— Где Бец?

— Сука буду, не знаю! — простонал хозяин ресторана.

— Ты и есть сука, Голубков, — сказал Артем. — Давите его!

Милицейский «газон» уже миновал город и мчался по шоссе.

Боевики втащили полуживого Голубкова на второй этаж, где располагались тайные номера. У одной из дверей измученный ресторатор сделал слабый знак остановиться. Артем кивком разрешил ему действовать. Голубков постучал.

— Это я, Петя. Открой, — сказал Голубков.

На пороге появился Бец с ножом в руке. Двое боевиков обрушились на Болбочана всей своей огромной массой, опрокинули его на пол, заломили руки за спину и защелкнули наручники. Подняли и усадили на кровать.

— Мы сказали, что найдем, и нашли, — начал беседу Артем. — Ты — парень битый и знаешь, что мы с тобой можем сделать. Отдай камни по-хорошему.

Бец посмотрел на «быков» и понял, что надо откупаться, пока не поздно:

— В шкафу под простынями.

Артем открыл шкаф, пошуровал в нем, вытащил кейс. Щелкнули замки. В свете торшера сверкнули камушки. И сразу повторно щелкнули замки.

— Поедешь с нами, — сказал Артем Бецу.

— Я же все отдал!

— Это ты шефу объяснишь. Ведите его, ребята, в машину. А я пока с господина Голубкова за беспокойство получу.

Со второго этажа Артем видел, как «быки» подвели Беца к машине «Вольво», запихнули его в багажник, а кейс поставили на заднее сиденье. Артем хотел уже отойти от окна и вдруг замер, будто прилипнув взглядом к мутноватому стеклу…

…Беляков страшным ударом с плеча завалил одного из «быков». Второй, увидев Лепилова, сжимавшего готовый к бою автомат, и наведенные пистолеты Котова и Никольского, поднял руки. Подбежал Черныш, надел на «быков» наручники. Беляков открыл дверцу «Вольво», достал кейс, щелкнул замками.

— Вот они какие, камушки, — ласково сказал он и передал кейс Котову. — Слава, Сергей, срочно везите этого деятеля на Петровку. Прямо на их тачке. Лепилов, отдай Котову автомат.

— А вы? — взяв автомат, спросил Котов.

— Я сейчас по рации ОМОН вызову. Надо это поганое гнездо перетряхнуть.

…Артем отошел от окна, поднял телефонную трубку и набрал номер.

— Это Артем. Ребят менты повязали… Они ничего не знают, я их нанял перед делом… Камни и Беца повезли на нашей машине… Он в багажнике.

«Вольво» на предельной скорости мчался к Москве. Никольский с удовольствием вел хорошую машину.

— Перед постом ГАИ сбрось скорость, чтобы не цеплялись, — посоветовал Котов. Кейс стоял у него в ногах, а на коленях, прикрытый курткой, лежал автомат.

Автомобиль поехал медленнее.

Но избежать остановки не удалось: уже перед самой Москвой гаишник светящимся жезлом указал место на обочине, требуя поставить туда «Вольво».

Никольский остановился, опустил боковое стекло и сказал подошедшему лейтенанту:

— Свои!

Он полез в карман за удостоверением и вдруг увидел направленный на него пистолет.

— Кейс! — потребовал гаишник.

Сзади подкатила неприметная машина, из которой выскочил человек с автоматом. Он подбежал к «Вольво», двумя очередями крест-накрест расстрелял багажник и кинулся обратно.

— Кейс! — уже яростно повторил гаишник.

Делая вид, что наклоняется за кейсом, Никольский левой рукой резко распахнул дверцу. Она с силой ударила бандита в милицейской форме по руке с пистолетом. Прогремел выстрел, пуля ушла в ветровое стекло. Никольский завалился на приборную доску. Котов из автомата полоснул по гаишнику.

Из промчавшейся мимо неприметной машины шарахнули очередью по «Вольво». Разлетелись вдребезги стекла, но Котов и Никольский лежали внизу, и ни осколки, ни пули вреда им не нанесли. Никольский вывалился на асфальт, несколько раз выстрелил вслед машине, но она была уже далеко.

Котов с автоматом и кейсом подошел к багажнику «Вольво», открыл его.

В багажнике лежал мертвый Бец.

— Отгулял паренек, — сказал Котов.

Гостиную в квартире Никольского мягко освещал старинный торшер, стоявший в углу. Работал телевизор, но звук был выключен, и жизнь на экране протекала в немоте, не нарушая уютной вечерней атмосферы.

Наташа и Сергей сидели за столом, накрытым к ужину. Никольский разлил вино.

— За тебя, — сказал он, поднимая бокал.

— Нет, у меня и так все замечательно, — возразила Наташа. — Лучше не бывает. Давай за тебя.

— А за меня бесполезно. Сколько выпито — и никакого толку… — Сергей улыбнулся, слегка кокетничая: это порой себе позволяют даже самые крутые мужики.

— Тогда за нас, — предложила Наташа, не споря.

Они выпили и принялись за еду.

— Ой, вкусно как! Хорошо готовишь, — похвалила Наталья.

— Пришлось научиться, когда жена бросила, — вздохнул Никольский. Вздохнул, впрочем, без всякого сожаления. Да и ему ли, право, было сожалеть, когда напротив сидела такая девушка!

— Давно бросила? — будто равнодушно осведомилась Наташа.

— Она уже замужем. Нашла, как ты говоришь, нормального человека, — эти слова он особо подчеркнул, усмехаясь с легкой горечью. — У них дети…

— А почему она бросила тебя? — Наташа с трудом соблюдала внешнее спокойствие.

— Погоди, познакомишься со мной получше — сама поймешь! — пригрозил Никольский, делая страшные глаза.

— Не запугивай! — отмахнулась она. — Хочешь, чтобы и я тебя бросила? Не дождешься!

Вдруг она пригляделась к телевизору, подошла и включила звук.

— …Дом-музей этого замечательного писателя, — прорезался с экрана голос Яны, и сама она появилась в кадре. — Вся Москва шумела по поводу ограбления. Не могли бы вы сказать несколько слов, Павел Николаевич?

— Спешу успокоить москвичей, — ответил генерал Колесников, появившись в кадре с Яной. — Дело завершено. Преступник — матерый уголовник Болбочан — оказал при задержании вооруженное сопротивление и был убит в перестрелке. Ценности возвращены государству. Хотелось бы особо отметить…