Вот тогда Лиза и узнала, как зовут ее мать. Лиза назвала прошедший день Днем соловья, потому что соловьи пели не замолкая с утра до вечера и дольше. Люди несведущие, сказала мать, думают, что соловьи поют только по ночам, но это неправда, потому что соловьи поют в любой час.
— Мое настоящее имя Элиза. Иногда я думала, что Ив назвала меня в честь Элизы Дулиттл из «Пигмалиона».
— Что ты сказала?
— Потому что Ив задумала сделать со мной то же самое, что Пигмалион сделал с Галатеей и что профессор Хиггинс сделал с Элизой Дулиттл: он воссоздал ее заново, чтобы Элиза стала такой, какой он хотел ее видеть, или, скажем, чтобы воплотить в ней свой идеал.
Шон нахмурился, размышляя над ее словами.
— По-моему, похоже на мюзикл «Моя прекрасная леди».
— Ив, во всяком случае, сказала, что это не так, когда я спросила ее. Ей просто понравилось имя. — Лиза прикончила свой клубничный молочный коктейль и вытерла рот. — Шон, можно мне взять гамбургер? Знаешь, я ни разу его не пробовала.
— Конечно, можно. Мы оба возьмем по гамбургеру и еще чипсов.
— Разве не забавно? Я так боялась оставить сторожку и ее, я думала, что умру от страха.
— Вечно ты от чего-нибудь умираешь.
— Только никогда не довожу дела до конца, да? Я была так напугана, а теперь я вышла на свободу — вот как я понимаю это, я вырвалась из тюрьмы, — и мне это ужасно нравится. Или, может, все дело в том, что ты мне нравишься. Хетер мне не понравилась бы.
— Может, и понравилась бы. Ты не знаешь ее.
— О нет, знаю. Знала. Она приезжала к нам. Но не тогда, после мистера Тобайаса.
Они были в городке. Лиза боялась толпы на улицах, но пришла в восторг от магазинов и зеленой лужайки, где на деревянных скамейках сидели старики, а ребятишки кормили уток в пруду. Шон не захотел брать ее денег, он поднакопил немного сам, и когда они сидели за ланчем, купил две бутылки вина и шестьдесят сигарет, чего она тоже никогда не пробовала. Шон закурил, как только сел в машину.
— Ив говорила, что сигареты убивают.
— Не одна она говорит так. Все та же старая песня: тебя пытаются лишить в жизни всякого удовольствия. Я хочу сказать: попробуй смотреть на это таким образом, мой дед, которому восемьдесят семь, с тех пор как начал работать в четырнадцать лет, выкуривает по сорок штук в день, и ничего с ним не случилось, прыгает, как крикетный шар.
— Что такое крикетный шар, Шон?
— Понимаешь, существует такая игра — крикет, отборочные матчи и все такое прочее, но это не так уж интересно. Вообще-то, если говорить честно, я сам не знаю, что это такое.
— Тебе не следует употреблять слов, если ты не знаешь, что они означают.
Шон рассмеялся.
— Извините, госпожа учительница.
Он хотел, чтобы и Лиза покурила, и она повиновалась. Сигарета вызвала у нее кашель, а потом тошноту, но Шон сказал, что так всегда бывает в первый раз и надо проявить настойчивость.
На обратном пути они заглянули в местный магазин и застали в конторе мистера Веннера. Ему не хватало сборщиков для груш «Эмили», и он нанял их обоих, с тем чтобы они приступили к работе на следующий же день. У выхода из магазина Лиза взяла яблоко «Джеймс Грив» из корзины с надписью: «Угощайтесь и насладитесь великолепным вкусом». Она уже откусила от яблока большой кусок, когда стоявшая за прилавком миссис Веннер сказала противным голосом:
— Эти яблоки только для постоянных покупателей, к вашему сведению.
Прежде с Лизой никогда не разговаривали так грубо. Шон стиснул ее руку, чтобы она не вздумала отвечать, хотя она и не смогла бы ничего ответить, пораженная таким обращением.
— Какая ужасная женщина, — произнесла Лиза, едва за ними закрылась дверь.
— Вот старая сука, — подхватил Шон.
На стоянке тем временем появился еще один трейлер. Кто бы ни был его владелец, он уже натянул веревки, развесил на них выстиранное белье и привязал к ступенькам черного терьера. Лиза бросила взгляд на другой прицеп, тот, который был здесь, когда они приехали, и увидела голубое сияние экрана под поднятыми жалюзи.
— Знаешь, что мы забыли, Шон? Мы забыли купить телевизор.
— Я знаю более приятное времяпрепровождение, чем смотреть телик, — сказал Шон, кладя руку ей на плечи и гладя кончиками пальцев ее шею.
— И не купили ничего почитать, — продолжала Лиза, пропуская мимо ушей его слова. — Мне нужны книги для чтения. Как мне достать книги?
— Не знаю. — Ему было неинтересно.
— Я не могу жить без книг.
Но когда они очутились в трейлере и закрыли за собой дверь, Лиза охотно бросилась в его объятия. Она быстренько скинула с себя одежду и прыгнула на кровать, где ее ждал Шон. Они не убрали постель в стену в то утро, поскольку были уверены, что вскоре она опять им понадобится.
Мать сказала:
— Это мистер Тобайас, Лиззи, тот, о котором ты столько слышала. — А мистеру Тобайасу она сказала: — Позволь мне познакомить тебя с моей дочерью Элизой, Джонатан.
Лиза приобрела новый опыт: раньше она ни с кем еще не обменивалась рукопожатием. Рука мистера Тобайаса была теплой и сухой, а его рукопожатие очень крепким. Он опустился на корточки, так что их глаза оказались на одном уровне. Его глаза были темно-карие, а волосы — светло-каштановые, светлее его кожи, которая сильно загорела. Из всех мужчин, которых Лизе приходилось видеть: молочника, почтальона, истопника, мистера Фроста, слуги мистера Тобайаса, привозившего собак, и того другого, с бородой, но без имени, из всех них у мистера Тобайаса были самые красивые руки. Тонкие и загорелые, с длинными пальцами и квадратными ногтями.
И у него был приятный голос. Он звучал совсем не так, как голос Мэтта, или истопника, или мужчины с бородой, или молочника, хоть их голоса и звучали по-разному: его голос больше напоминал материнский, но он был, конечно, ниже и как-то мягче. Сладко засыпать, когда таким голосом тебе рассказывают на ночь сказку.
— Она очень похожа на тебя, Ив, — сказал он. — Она маленькая ты. Возможно, клон, а?
— Увы, нет, — возразила мать. — Но я рада, что она похожа на меня.
Лиза очень удивилась, увидев, что на столе появились бутылка и два стакана, бутылка с коричневой жидкостью и апельсиновый сок для нее. Мистер Тобайас был очень высоким, и ему пришлось наклонить голову, когда он вошел в их гостиную. Он не носил джинсов, как большинство других мужчин, которых видела Лиза, или шерстяных брюк, как мистер Фрост, на нем были бежевые брюки из ткани в рубчик, похожей на связанный в резинку джемпер, белая рубашка с открытым воротом и коричневый бархатный пиджак. Ив потом сказала ей, что это бархат. Материя напоминала шкурку крота и, наверное, была такой же на ощупь; крота Лиза видела, когда он вылез из холмика земли на лужайке в Шроуве.
Лиза очень робела перед мистером Тобайасом. Он разговаривал с ней своим вечерне-сказочным голосом, а она только глаза таращила. Он спросил ее, чем она занимается в течение всего дня, и умеет ли читать, и не нарисует ли для него что-нибудь. Пока Лиза рисовала картинку — Шроув с высокими холмами и речкой на заднем плане, с Хайди и Руди, резвящимися на траве, он сказал, что, наверное, она скоро пойдет в школу. Мать поспешно ответила, что до этого еще достаточно времени, и перевела разговор на другую тему. Она сожалела, что Джонатан не предупредил ее о своем приезде, она приготовила бы обед и убрала бы получше.
— Ты сама? Предполагалось, что ты наймешь для этого женщину из деревни.
— Знаю, но на них нельзя положиться, и им нужна машина. Мне легче сделать все самой. Предпочитаю делать это сама, Джонатан.
— Когда я проверял с Мэттом счета, мне показалось странным, что не указана провизия для прислуги.
Мать снова ответила:
— Я предпочитаю готовить сама. — Она кротко потупилась, и ее длинные ресницы коснулись щек. — Ты платишь мне так щедро, что я чувствую себя обязанной заниматься этим.
— Я-то думал, когда предлагал тебе приехать сюда, что ты станешь своего рода управляющей поместьем. Ты получила в свое распоряжение коттеджи и… э… жалованье, чтобы следить здесь за порядком.
— Дорогой Джонатан, здесь не за кем следить, кроме мистера Фроста и истопника, — ответила мать, и они оба рассмеялись.
Лиза закончила картинку и показала ее мистеру Тобайасу, который похвалил ее и попросил поставить под ней подпись. Поэтому она написала внизу, в правом углу, «Элиза Бек» и удивилась, почему мистер Тобайас так странно и так долго разглядывал подпись, а потом повернулся к матери, приподняв одну бровь, и как-то забавно, немного криво улыбнулся.
Теперь собаки должны были переехать из маленького замка к мистеру Тобайасу в Шроув. Лиза играла с ними до ужина, а потом они с матерью отвели их до половины пути к Шроуву и отпустили. Ив остановилась под самой высокой секвойей и велела собакам бежать домой, бежать и найти хозяина. Мистер Тобайас вышел из парадной двери Шроува, спустился по ступенькам и помахал им.
