— И что было потом? — нарушил кто-то наступившую в комнате тишину.
— Мы начали приводить их в чувство и пытаться остановить кровь при помощи полотенец. Первым пришел в себя Эдди. Он увидел нас и подумал, что мы явились убить его. Парень вскочил на ноги, выбежал в соседнюю комнату и закрыл за собой дверь.
Красотка Алиса пришла в себя чуть позже. Она схватила отрезанные уши и тоже помчалась в коридор. Я бросился за ней и догнал ее уже во дворе. Не успели мы немного отбежать от дома, как в гостиной, откуда мы только что убежали, прогремел взрыв.
— Бомба Денвера Эдди?
— Точно, — невесело хмыкнул Гус. — Пригодилась хлопушка. У Денвера что-то заклинило в голове. Он приоткрыл дверь спальни и бросил в гостиную бомбу. Все погибли. Служители морга, наверное, долго собирали ребят по кусочкам.
— А что случилось с самим Денвером Эдди, Гус? — спросил я.
— Спустился по пожарной лестнице — и только его и видели.
— А Красотка Алиса?
— Я увез ее. К тому времени, когда на место взрыва приехала полиция, мы уже ехали к моему знакомому доктору, который оказал ей первую помощь. Все то время, пока он колдовал над ней, она сжимала в руке ухо Денвера, ни на секунду его не отпускала. В гостинице, куда я ее отвез, она все мне рассказала.
Сказала, что, куда бы он ни спрятался, рано или поздно она его найдет. Она держала в руке его ухо, а у меня мурашки бегали по коже. Потом я пошел покупать лекарства, которые выписал доктор. Когда я вернулся из аптеки, она исчезла. С тех пор прошло сорок лет, и я ничего о ней не слышал.
Никто из нас долго не мог вымолвить ни слова. Я сидел и молча пялился на стакан. Сейчас я знал, что лежит в маленькой платиновой коробочке и кто та прекрасная пожилая женщина, которая попросила меня положить эту коробочку в гроб человека с отрезанным ухом.
И я знал, что сделаю с этим футляром. До утра оставалось еще много времени.
Естественно, я никому ничего не сказал о моей встрече с Красоткой Алисой. Испугался, что над моей сентиментальностью будут смеяться. Но когда я огляделся по сторонам, то увидел, что не я один сентиментален. В это трудно поверить, но в комнате не было ни одного человека с сухими глазами…
Совершенно СЕКРЕТНО № 9/292 от 9/2013
Перевод с английского: О. Дмитриева
Палата Сесилии Джефферс была завалена цветами, и, когда Джордж Палмер вошел, ему показалось, что он попал в цветочный магазин. Сесилия лежала среди подушек — маленькая и жалкая.
— Бедная девочка, — кинулся к ней Джордж, — как ты?
— О, — вздохнула Сесилия, поднимая забинтованную руку, — все могло закончиться гораздо хуже, ты, наверное, уже читал об этом?
— Ну, в прессе только приблизительное описание произошедшего, — покачал головой Джордж, — полиция никого даже близко не подпускает, объясняет тайной следствия. Пока никакой информации. Мне разрешили навестить тебя только потому, что мы родственники.
— Дальние родственники, — уточнила Сесилия, — но, как бы то ни было, ты пришел, и мы теперь наконец свободны.
Джордж внутренне содрогнулся, но промолчал.
Бойня — именно так назвали в прессе происшедшее в Эмблсайде убийство — была ужасна. Мэри Оуэн, приятельница супругов Джефферсов, пришла к ним вечером в гости и застрелила мужа Сесилии Генри Джефферса и его отца. Сесилия отделалась раненой рукой. Она была последней, в кого стреляла Мэри, но, когда та промахнулась, сумела свалиться с кресла. Второй выстрел задел только руку, у Сесилии хватило сообразительности не шевелиться, и Мэри, решившая, что убила всех Джефферсов, застрелилась сама.
Соседи, услышавшие выстрелы, вызвали полицейских, которым Сесилия рассказала о происшедшем. В день убийства, когда семья спокойно сидела за ужином, в дом ворвалась Мэри. Она была изрядно пьяна и сразу же закатила скандал, требуя от Генри, чтобы он наконец-то развелся. Генри что-то мямлил, а его отец попросил Мэри оставить их дом. Но вместо того, чтобы, устыдившись, удалиться, Мэри достала пистолет и начала стрелять. Рассказ Сесилии не вызывал сомнений. То, что Мэри долгие годы была любовницей Генри Джефферса, ни для кого не было тайной. Друзья Джефферсов подтвердили, что миссис Оуэн была известна своей неуравновешенностью, склонностью к выпивке, а пистолет, из которого были застрелены Джефферсы, демонстрировала всем кому не лень, и именно это оружие с отпечатками ее пальцев лежало рядом с ее телом.
— О, ты даже не можешь представить, Джордж, что я испытала, когда она выстрелила в первый раз. Мне показалось, что все это происходит с кем-то другим, не со мной. — Сесилия уткнулась головой в подушку, и ее плечи задрожали.
— Ты скоро забудешь об этом.
— Нет, я никогда этого не забуду.
Она села на кровати, упрямо подняла подбородок и сказала:
— Мы поженимся, как только кончится срок траура, и уедем отсюда — все равно куда. Сбудется мечта нашего чистого, невинного отрочества, Джордж!
«Вот влип!» — думал тот, молча глядя на нее. Сесилия приходилась ему троюродной сестрой, и между ними когда-то была подростковая влюбленность — с взаимными обещаниями любви до гроба. Но когда его кузина вышла замуж за богатого Генри Джефферса, Джордж не горевал. Он увлекся наукой, на три года уехал работать в Америку, а вернувшись, стал часто бывать в доме Джефферсов, где всегда было много гостей, превосходной выпивки и в который Мэри Оуэн — живая и пикантная брюнетка, полная противоположность холодноватой Сесилии — вносила приятное оживление. О том, что Мэри и Генри любовники, Джордж узнал почти сразу. Сама Сесилия, казалось, ничего не замечала, но он, зная гордый нрав кузины, совершенно искренне пожалел ее, чем та незамедлительно воспользовалась. Она сделала Джорджа своим постоянным спутником, бывала с ним на всех модных вечеринках, таскала на выставки, в театр, демонстрируя всем как своего самого преданного поклонника. Джорджу это очень быстро надоело, и он начал понимать мужа Сесилии, который предпочел ей бесшабашную Мэри. Его подруга детства была очень красива и… невыносимо скучна. Джорджа просто тошнило от банальности ее высказываний, слащавости и полного отсутствия чувства юмора. Он вспомнил, что Сесилия всегда была отличницей и в школе ее — не без влияния Байрона — окрестили «королевой параллелограммов». (Так Байрон прозвал свою жену Анну Изабеллу Милбэнк — за скрупулезность, стремление «жить по правилам» и склонность к точным наукам. — прим. переводчика.) Она никогда не опаздывала, занималась спортом, одевалась по погоде (но модно и дорого), и даже волосы на ее хорошенькой головке лежали как приклеенные. Джордж предпринял несколько попыток освободиться от роли верного рыцаря этой поистине железной леди, но та, ловко используя мягкость его характера и доброту, говорила, что бесконечно несчастна, и каждый раз возвращала его обратно. Дошло до того, что Джорджу пришлось расстаться со всеми своими подружками, так как никто не хотел делить его с Сесилией. И все же объявление кузины о том, что они поженятся, было для него совершенно неожиданным, но он приписал его последствиям шока.
На похоронах Сесилия в глубоком трауре и с перевязанной рукой вызывала всеобщее сочувствие. Людей собралось много, и среди них Джордж узнал инспектора Гонта, умного и грубоватого полицейского, с которым у него была довольно неприятная беседа. Гонт напрямую спросил Джорджа об его отношениях с Сесилией и о том, где тот находился во время убийства. Джордж понял, что речь идет об алиби. К счастью, оно не вызывало сомнений. В тот вечер Джордж почти до ночи сидел в своей лаборатории, и его присутствие там могли подтвердить двое сотрудников. Джордж честно отрицал какие-либо отношения с миссис Джефферс, кроме дружеских и родственных, и в процессе беседы понял — Гонт не верит в то, что рассказала Сесилия. Но почему? Неужели он может предположить, что она лгала? Сам Джордж полагал, что для этого у нее просто не хватило бы воображения.
Сесилия, надо сказать, вела себя безупречно. Она не выходила из дома и ни с кем, кроме их общего с Джорджем родственника — полковника Блаунта и его жены, не встречалась. А Джордж между тем очень неплохо проводил время. Освободившись от Сесилии, он ощутил всю прелесть свободы и уже начал забывать о странном предложении своей кузины. Впрочем, и она сама больше не поднимала эту тему.
Все шло прекрасно, и все же Джорджа продолжали тревожить мысли о беседе с инспектором. Имя Мэри Оуэн было предано проклятью, но сам Джордж не мог представить эту веселую легкомысленную женщину в роли убийцы. Он вспомнил, что приблизительно за месяц до совершения преступления, порядком выпив, она палила в саду из своего знаменитого пистолета в каменную вазу. Но при этом ни разу не попала. Как же она тогда могла двумя выстрелами убить Джефферсов?
