- Я не настаиваю на этой версии, Станислав Христофорович, - говорю я. Но ведь слишком необузданная любовь может привести и к убийству тоже.
- Современный Отелло? - со снисходительной усмешкой осведомляется Меншутин. - Чепуха, мой дорогой. Прошли тургеневские времена, прошли и шекспировские. Я вам уже сказал: в наш рациональный век молодежь уже на это не способна. А вернее, от всего этого излечилась. Правда, Лизонька? обращается он к жене.
Та в ответ неопределенно пожимает плечами, а на бледном ее лице появляется такая же неопределенная улыбка.
- А все-таки, - не очень вежливо настаиваю я, обращаясь к ней, говорила вам Вера что-нибудь на этот счет? Может быть, называла какое-нибудь имя?
- Нет, - качает своей пышной прической Елизавета Михайловна. - Она ничего мне не говорила. Она была сдержанной и воспитанной девушкой. И посторонним людям...
- Ну, Лизонька. Ну что ты!.. - Меншутин перебивает жену и даже наклоняется в ее сторону. - Вот уж никак не посторонние. Мы принимали в ней такое участие. Что ты скромничаешь?
- Да, конечно, - смешавшись, говорит Елизавета Михайловна, и в холодных глазах ее мелькает беспокойство. - Но Вера была такая... скованная. Чашку чая даже... как-то неловко... все порывалась быстрее...
- Да, да, - подхватывает Меншутин. - Она была очень застенчивой, бедная девочка.
- Но вы сказали, что ей даже предлагали жениться, - напоминаю я Елизавете Михайловне. - Кто же, вы не помните?
- Ах, не помню уже, - она устало проводит тонкой, почти прозрачной рукой по лбу.
- Не тот ли парень из Латвии? - пытается помочь ей Меншутин. - Помнишь, они заезжали к нам по пути в гостиницу? - И, обернувшись ко мне, поясняет: Вера ехала дальше, в Моссовет, с бумагами, но одна оказалась мной не подписана. А я как раз обедать приехал.
- Нет, кажется, не он, - качает головой Елизавета Михайловна. Кажется, тот был с Украины. А впрочем... Нет, не помню.
Она снова проводит рукой по лбу.
- Верно, верно, - подхватывает Меншутин. - С Украины. Как же его фамилия была? - Он задумывается. - Сейчас, сейчас... В общем, это нетрудно будет установить.
- Хорошо, - соглашаюсь я. - Разрешите заехать к вам на работу, допустим, завтра?
Но про себя я решаю, что по поводу всех этих ухаживаний и возможных романов, пожалуй, лучше всего побеседовать с Любой и другими девушками в ее комнате. "И куда приятней", - тоже мысленно добавляю я.
- Приезжайте, - покровительственно говорит Меншутин. - Всегда рад.
Я благодарю, поднимаюсь из теплого, удобного кресла и начинаю прощаться.
На улице, шагая к метро, я продолжаю думать о новых, так неожиданно возникших осложнениях. Сколько же людей по всей стране нам предстоит разыскать? И как среди них найти того, единственного, который был в тот вечер с Верой? А может быть, он и не среди этих людей?
Мне приятно пройтись. Морозно, тихо, ветра нет, падает легкий как пух снежок. Голова болит, во рту противный вкус от последней сигареты. И еще я здорово голоден.
Я не могу не думать о делах, когда все так неясно еще, все висит в воздухе, когда перед нами десятки дорог и тропинок, загадок и вопросов. Накопление тумана. А перед глазами у меня стоит Вера, две Веры - мертвая и живая, и кто-то должен ответить за эту несправедливую, противоестественную, ужасную смерть. Кто-то должен ответить. Этого требует не только чувство элементарной человеческой справедливости, не только служебный мой долг и не только закон, но и сознание, что только так можно рассчитывать не допустить в будущем ничего подобного. Неотвратимость наказания - великий тормоз в дурных, преступных побуждениях. Когда-нибудь исчезнут эти побуждения. Когда-нибудь... А пока что надо раскрыть вот это конкретное дело. И главное здесь сейчас - найти того человека. Кто может его знать, кроме самой Веры? Из тех людей, до которых мы можем сейчас добраться? Люда, Полина Ивановна отпадают, они не знают его. Кто еще? А еще Катя, школьная подруга. Ее надо непременно найти. Но как - вот вопрос. Что-то надо придумать. Может быть, эту Катю знает Верина сестра Нина? И когда Петя ее найдет... Нет, нельзя ждать. У Пети задача потрудней моей. И я могу найти Катю даже раньше и тогда, возможно, помогу Пете. Ведь Нина старше Веры всего года на два. Сестры могли учиться в одной школе. Наверняка даже. И Катя... Стоп, стоп. Что-то тут есть...
Я невольно замедляю шаг. Мне очень не хочется сейчас оказаться в метро. Я чувствую, этот переход от тишины и простора пустой, полутемной улицы к свету, шуму, суете метро меня собьет, уведет от чего-то интересного, что вертится у меня в голове. Кажется, можно найти Катю. Кажется, я нащупал к ней путь. Что ж, совсем неплохой план поиска постепенно выстраивается у меня в голове. Да, да, совсем неплохой. Значит, так...
К метро я подхожу с гудящей головой, но довольный.
Ну и денек предстоит мне завтра! Кроме новой поездки в министерство, а также в поликлинику, где лечилась Вера, придется осуществить еще и этот нелегкий поиск неведомой пока Кати. Неужели я завтра найду Катю?
Только бы мне сейчас уснуть побыстрее. Может быть, взять у мамы таблетку? Завтра предстоит трудный день, и надо выспаться.
Но назавтра меня ждет открытие, которое разом переворачивает все мои планы.
Глава III
САМЫЕ РАЗНЫЕ ВСТРЕЧИ, В ТОМ ЧИСЛЕ И ОПАСНЫЕ
Утром мне звонит прямо домой старый мой знакомый Володя Граков. Еще рано, и я только сажусь завтракать, сбегав вниз, к почтовому ящику, за газетами.
Володя работает в одном из отделений милиции города. Он способный и старательный парень, но поразительно невезучий. Володя давно мечтает перейти на работу к нам в отдел, и уже третий раз дело срывается: то одно начальство в чем-то засомневается, то другое вдруг сочтет это нецелесообразным, а то и сам Володя неожиданно схлопочет какое-нибудь замечание, - на нашей работе без этого не бывает, тем более Володя человек инициативный и азартный. И живется Володе трудно. У него давно болеет жена, которую он страшно любит, да еще двое ребят и ни одной бабушки. Володя вечно озабочен поисками продуктов, и на работе, за его столом, всегда сложены какие-нибудь покупки. Ну, и денег у него, конечно, всегда не хватает. Другой на его месте давно бы взвыл и на все махнул рукой. Но Володя обладает редкой жизнестойкостью и оптимизмом. Мне Володя как-то оказал большую услугу в одном деле, и с тех пор я у него в неоплатном долгу. Но видимся мы редко, а уж домой он мне вообще не помню когда звонил.
- Привет, - говорит Володя, - это по твоему делу была вчера ориентировка на женские вещи? Два костюма джерсовых, голубой и коричневый, пальто, туфли, сапожки, кольцо какое-то?
- Да! - кричу я в ответ. - Точно! Мое дело! Что ты там разыскал, выкладывай скорей!
Признаться, я меньше всего ожидал пока удачи с этой стороны, ведь ориентировка была отправлена только вчера. И я сгораю от нетерпения узнать, что Володе удалось раскопать. Не будет же он мне зря звонить.
- Ну, выкладывай же, - повторяю я.
А Володя вместо этого начинает разводить церемонии.
- Ты уж извини, что я так рано звоню, - говорит. - Да еще домой. Но я...
- Кончай, - нетерпеливо обрываю я его. - Ты что, министру звонишь или послу иностранной державы? Тем более что ты просто так никогда не позвонишь, что, я тебя не знаю? Выкладывай давай.
- Понимаешь, я тут, по-моему, один из двух костюмчиков нашел, - с некоторым сомнением в голосе отвечает Володя. - Продавали его.
- Где он?
- Да вот, передо мной лежит.
- А кто продавал?
- Кто продавал тоже тут, у меня. Поэтому я тебе и звоню. Может, подъедешь?
- Какой разговор? Сейчас приеду.
- Понимаешь, утром до работы побежал на рынок то-се купить и вдруг вижу такое дело: продают вроде твою вещь. Ну, и пришлось задержать. А мои голодные сидят, меня ждут. Поэтому ты уж меня извини, но я сейчас побегу. Коля Филатов тут его пока постережет. А я через час вернусь. Договорились?
- Ну, конечно. Давай беги. А я сейчас еду.
Я бросаю трубку и на ходу выпиваю остывший стакан чая. Бутерброд я дожевываю уже на лестнице.
Мама торопится к себе в поликлинику, но за мной, конечно, не поспевает.
Она только сердито говорит мне вдогонку:
- Имей в виду, вот так именно и наживают язву желудка. Просто безобразное отношение к собственному здоровью. Пять минут ничего же не решают.
Мама хороший врач, но плохой психолог. Во всяком случае, меня она понять уже не в состоянии. Какие могут быть пять минут, когда меня просто лихорадка бьет от волнения и нетерпения.
На улице мне неожиданно подворачивается свободное такси. В такое время это редкая удача. Черт с ним, потрачу рубль. Интересно, кого Володя задержал? Это надо же, такая удача. Что за молодец! Замороченный всеми своими делами и заботами, сам голодный и зная, что его ждут... Нет, пока у нас есть такие работники, как он, мы еще кое-что можем. Кого же он задержал? Но тут я вдруг вспоминаю, что костюм еще надо опознать, и это может сделать только Верина соседка, Полина Ивановна.
