Ознакомительная версия.
– Вот и хорошо, что у тебя такие оптимистические мысли. Ты когда говоришь о нем, прямо вся светишься… Надеюсь, что у вас все получится… И все же, Маша, скажи мне, как получилось, что ты оказалась здесь?
– Да я и сама теперь не могу этого объяснить… Словно меня кто загипнотизировал… Помнишь, я тебе говорила, что встретила свою знакомую, которая рассказала мне о Созополе, об Адрияне, которая лечит заикание… Но я редко заикаюсь, во всяком случае, это не мешает мне жить. Не настолько я заикаюсь, чтобы от этого лечиться…
– Ты хочешь сказать…
– Да, я думаю, что меня заманили сюда не случайно, что все это было подстроено, меня никто бы не стал искать в Болгарии… Видимо, здесь были идеальные условия для этого чудовищного по своему цинизму спектакля… Я имею в виду призрак Валентины… Поверь мне, она была хорошей женщиной и не заслужила, чтобы ее образ использовали в таких вот гнусных целях: изводить беременную женщину…
Мы на время замолчали, словно осмысливая все то, что было произнесено вслух. В комнате было довольно тепло, и меня потянуло в сон. Лена тоже выглядела уставшей и сонной. У нас было две кровати, устланные толстыми цветными шерстяными пледами, в ванной имелась горячая вода и все необходимое для личной гигиены: мыло, разовые пластиковые флаконы с шампунем, полотенца… Понятное дело, что в присутствии Роберта я и помыслить не могла о том, чтобы искупаться, поэтому решила сделать это прямо сейчас, перед сном. Когда же я вернулась из ванной комнаты, с радостью обнаружила, что Лена приготовила горячий травяной чай, оказывается, она всегда возила с собой маленький кипятильник и чай в пакетиках. Чашки, по ее словам, ей дала дежурная по этажу. Есть не хотелось, а то Лена раздобыла бы и бутерброды. В этом я тогда нисколько не сомневалась. И вообще все было хорошо… У меня было еще одно желание – позвонить Игорю, чтобы сказать, что завтра я вылетаю в Москву, но подумала, что уже ночь… Да и вообще объясняться по телефону, как я считала, было глупо. Лучше встретиться и все ему рассказать… Все-все, начиная с той минуты, когда мы с ним расстались. Лена одобрила мое решение, она тоже помылась под душем, и мы, успокоенные и счастливые, легли спать.
Утром я почувствовала себя неважно, но решила скрыть это от Лены. Мне и так казалось, что я злоупотребляю ее добротой. Ну, кто я ей, в сущности, такая? Да и помимо физического нездоровья, я испытывала не самые лучшие минуты своей жизни: страхи снова навалились на меня, вызывая самые дурные предчувствия… В голове же была полная неразбериха. Однако, вместо того чтобы осмысливать происходящее, мне почему-то хотелось узнать, почему гостиничный номер, где мы провели ночь, не убирался: на полу (странное дело!) подвядщие лепестки роз, следы больших мужских ботинок… А за плотной оранжевой шторой, на подоконнике, – два грязных бокала и пустая бутылка из-под шампанского…
Тошнота и головная боль – последствия всех пережитых мною стрессов – преследовали меня вплоть до самого аэропорта, где нам, к счастью, удалось купить последних, как сказала обрадованная Лена, два билета на чартерный рейс Бургас – Москва. Хотя я подозревала, что она знала это еще в гостинице, думаю, что позвонила в аэропорт еще до того, как привезти меня в Бургас, и заказала билеты, иначе не действовала бы так решительно. В аэропорту мы ждали своего рейса так долго, что я чуть не уснула, свернувшись калачиком на диване. Лена же, напротив, вела себя на редкость активно, отдала проявить пленку с видами Созопола, накупила дешевых сигарет, виски и духов. Она выглядела выспавшейся и отдохнувшей. Глядя на нее, и я чувствовала себя много лучше. Устроившись на диванчике, я лежала с закрытыми глазами и мечтала, представляла себе момент, когда я звоню в дверь квартиры, где живет моя сестрица, она открывает, видит меня и бросается мне на шею… Как же она удивится, когда я расскажу ей свою созопольскую историю… Или, может, не надо?
Когда мне стало получше, я начала бродить по залу в поисках книжных киосков, чтобы найти какую-нибудь книгу Елены Дунаевой, но, к сожалению, так и не нашла. Хотя откуда могут быть здесь ее книги?
В самолете я так и не смогла поесть – меня тошнило от одного вида этих пластиковых коробок с рыбой или мясом. Я пила сок и кофе. Зато моей спутнице досталась двойная порция обеда…
– Так ты мне даришь свою историю? Можно, я напишу о том, что с тобой случилось? Тема-то какая благодатная! И самое главное, я пожила среди декораций своей будущей книги, мне все там известно, знакомо… Я до сих пор, например, чувствую на своих щеках этот свежий морской ветер, этот запах только что выловленной рыбы или гари из печных труб… Не говоря уже о вкусе местного кофе, теплого какао в высоких прозрачных бокалах… Знаешь, что бы я придумала еще, чтобы свести тебя с ума? – улыбнулась она мне и подмигнула.
– Нет, не хочется мне об этом знать… – произнесла я извиняющимся тоном, но Лену было уже не остановить.
– Представляешь себе: ты выходишь из дома, а на твоей улице машины… пятятся задом наперед! Ну как?
– Вот тогда бы я точно спятила, – невесело усмехнулась я. – Надо же такое придумать!
– У тебя бабушка есть?
– Мои бабушки умерли…
– Вот! – воскликнула она обрадованно. – Я бы и бабушек запустила прогуливаться по улицам Созопола!
– Может, не надо? – взмолилась я. – Лена, очень тебя прошу, остановись… Пиши, конечно, что хочешь, только меня оставь в покое… Мне понадобится много времени, чтобы прийти в себя…
– Извини… Какая же я беспардонная, бестактная! Прости меня, Маша, что-то я правда разошлась… Но и ты пойми меня. Я столько придумала разных, на мой взгляд, занимательных сюжетов, мои героини постоянно попадают в такие запутанные истории, в то время как я сама сижу в уютной квартире, попиваю чаек и никогда никуда не вляпываюсь, понимаешь? Я даже в морге-то ни разу не была, хотя описывала эти самые морги десятки раз…
– Думаю, ты потому и пишешь книгу, что в душе трусиха, – смело предположила я.
– Да это я и сама знаю. Видимо, того, что мне не хватает в моей реальной жизни, я ищу в своих книгах… Но ведь это же не преступление – сочинять истории? Помимо того что я развлекаю людей, мне хочется заставить их, во-первых, призадуматься кое о чем, во-вторых, быть более осторожными и, в-третьих, пораскинуть мозгами и попытаться вычислить хотя бы после прочтения двух третей моего романа, кто же убийца!
– Убийца – бухгалтер, – пошутила я. – Но все равно работа у тебя интересная. Можешь ездить и работать хоть в самолете, хоть в поезде… Кстати, а где твой ноутбук?
– Компьютер в сумке. Я не могу носить его на плече, он слишком тяжелый… Но сумку в багаж не сдаю, постоянно ношу с собой… Вот так и путешествую.
– Я не спросила тебя: ты замужем?
– И да, и нет. – Она, как мне показалось, порозовела от смущения. – Личная жизнь вроде устроена, да только почти как у тебя – он женат и кормит меня обещаниями о разводе…
– Так вот почему ты отругала меня за Игоря! По-твоему, мужчинами все-таки следует делиться? Ну уж нет, я теперь точно потребую, чтобы Игорь развелся со своей женой. Я и прежде его ревновала, когда представляла, как он приходит домой, надевает домашние тапочки, целует свою жену в щеку, идет на кухню, ужинает с ней, о чем-то говорит, потом сидит вместе с ней на диване, смотрит телевизор, а она вяжет… Нет, в этой семейной сцене мне нет места… Разве что свернуться кошкой на кресле или на его коленях… Нет, Лена, я и тебе не советую делиться своим возлюбленным, это унизительно и, что самое главное, больно, невыносимо больно…
День не задался с самого утра: сначала она обожгла руку о горячую сковороду, на которой поджаривала яичницу, потом щеточкой для ресниц нечаянно размазала тушь по веку так, что пришлось смывать краску и красить заново, а когда вышла из дома, то сразу же была облаяна местной дворнягой… Надю она так и не нашла: ни один из ее телефонов не отвечал. Когда же она поехала по тому адресу, где была вчера, ей никто не открыл дверь. Она не боялась, что Надя не заплатит, она уже платила ей, три раза по пятьсот долларов, так что жаловаться на свою работодательницу она не могла. Больше того, она испытывала к ней чувство благодарности и старалась не думать о нравственной стороне того бизнеса, которым занималась. Это не туалеты мыть, да и на проституцию не похоже… А так, сюрреализм какой-то. Подумаешь, встретиться с мужчиной и, мысленно заткнув уши и не пытаясь вдумываться в те слова, что он тебе говорит, и не обращая внимания на его реакцию при твоем появлении, вести себя как можно естественнее, говорить лишь самые простые слова да позволять целовать себя, не более…
До сегодняшнего дня не было ни разу, чтобы кто-то не открыл дверь, не откликнулся на звонок. Она не знала, что это были за женщины, с которыми ей приходилось сталкиваться (она подозревала, что они выдавали себя за экстрасенсов или гадалок), и какую роль играли в этих спектаклях, ее это вообще не должно было интересовать, но то, что они получали свой процент, в этом не приходилось сомневаться. Значит ли сегодняшний прокол то, что она потеряла день и осталась без вознаграждения и что тот мужчина, с которым она должна была встретиться, не захотел ее видеть? Или же существует какая-то другая причина, и он должен будет заплатить неустойку? В таких тонкостях она еще не разбиралась, да и у Нади спросить не успела.
Ознакомительная версия.
