мы явились? Нам разрешили. Но тебе не тяжело, не больно? Ты, наверное, отдыхал…
– Привет, Денис, – так же, почти виновато, сказал Артем. – Мы просто малину принесли. Я даже сливки сам взбивал. В интернете написано, это очень полезно…
Голос ребенка даже срывался то ли от волнения, то ли от страха.
«Боже, – лихорадочно думал Денис. – Они испугались! Тогда, ночью, все было в таком стремительном темпе, в таких эмоциях, что они отдавали себе отчет только в своих действиях, не рассматривая особо меня. И я тогда передвигался, говорил, даже пил их гранатовое вино. Боль от лекарств тогда стихла, зараженная кровь еще не вспыхнула… Потом мы друг друга практически не видели. А теперь они смотрят не на человека, а на разрезанный и заштопанный предмет, который шевельнуться не в состоянии. Только Нине такой полуфабрикат может показаться интересным, поскольку она видит тех, кто еще страшнее».
– Артем, – обратилась к сыну Настя. – Не волнуйся. Мы не помешали Денису. – Она перевела и мученический взгляд, и страх Дениса, его особый язык. – Денис думает, что нас пугает больница, палата, эти приборы, трубки и все такое. А я вижу и чувствую только то, что ему больше не больно, у него нет жара, а лицо почти чистое, без ран. Посмотри, какое у него стало хорошее лицо. Ты видишь, что он не хочет, чтобы мы сразу уходили? Просто так растерялся от неожиданности, что не знает, как нам это сказать.
– Да не хочу я, чтобы вы уходили, – произнес наконец Денис. – Хочу, чтобы подошли поближе, чтобы я мог рассмотреть два ярких солнышка посреди тоскливого серого дня. Смотрят на меня издалека такими удивленными зелеными глазами… Конечно, я подумал, что показался вам пугалом. Неси быстрее, Артем, мне малину. Какой-то праздник у меня получается, помогите мне с ним справиться.
Артем метнулся к кровати, поставил вазу с малиной на тумбочку и деловито достал из кармана ложку.
– Я взял из дома, чтобы тут не искать, – объяснил он. – А ты можешь сам есть? А то могу покормить.
– Да руки у меня целые, – ответил Денис. – Зубы и язык тоже на местах. Но я хотел бы, чтобы малина подольше постояла тут, со мной. Чтобы запах оставался, когда вы уйдете. Теперь для меня это будет ваш запах.
– Денис, – тихо произнесла Настя. – Меня Игорь предупредил, что не стоит обсуждать общие события сейчас. Историю нашего знакомства. В интересах будущего расследования и вроде как нашей с Темой безопасности. Я к тому, чтобы ты не беспокоился. Я все усвоила. Хотелось бы, конечно, спросить… Не знаю, стоит ли тут.
– Конечно, спрашивай. Тут прослушек нет.
– Игорь сказал, что звонил Марине, та матери. Им разрешат приехать?
– Пока нет, – сказал Денис. – Из-за опасности инфекций. Вы – другое дело. Но Игорь купил мне телефон, мы сможем, в принципе, созваниваться с родственниками, хотя меня предупредили, чтобы не увлекался. Кстати, Настя, возьми телефон в тумбочке, позвони с него на свой номер, сможешь сохранить, не указывая контакт. Тебя, конечно, интересует, как близкие отнеслись… Марина в ужасе, страдает, она такой человечек… У Веры, жены, свои реакции на все. Есть еще Эдуард, бойфренд Марины. Симпатичный парень без комплексов и, кажется, без тормозов. Наверное, он уже в курсе, но мне придется попросить Марину, чтобы не особенно с ним делилась тем, что узнает от меня или от кого-то еще. Коллег Игорь поставил в известность, но только в общих чертах. Они тоже в шоке. Просят, чтобы разрешили приехать. Такая обстановка.
– Как хочется дождаться времени ясности и спокойствия, – произнесла Настя. – И, конечно, твоего полного восстановления. Но мы с Артемом готовы ждать и быть рядом в любом случае. А сейчас нам пора уходить, а то больше не пустят. Номер сохранила, запомнила. Буду ждать звонка. Можешь просто набрать и сбросить. Я пойму, что нас зовут.
Настя склонилась над лицом Дениса, согрела его зеленым светом своих глаз. Погладила руку, лежащую поверх одеяла. Шепнула: «Пока, моя самая странная в жизни находка».
Артем стиснул руку Дениса уже уверенно, по-дружески и, можно сказать, по-мужски. Денис в ответ ласково сжал детскую ладошку.
По дороге домой Настя сосредоточенно вспоминала интонации и выражения глаз Дениса, когда он говорил о родных. Тепло, тоску и, кажется, острую жалость можно было ощутить, когда он говорил о дочери. По отношению к жене – явное напряжение. Причины могут быть любые. Бойфренд Марины – Эдуард… Тут очевидное недоверие, которое, скорее всего, не относится к случившемуся с Денисом. Просто возлюбленный дочери не кажется Денису надежным хранителем информации и, возможно, верности Марине. Это не такая уж редкая позиция отцов по отношению к избранникам дочерей.
– Мама, – вдруг произнес долго молчавший Артем. – Я думаю, что Денис любит свою дочку Марину. Он сказал: «Она такой человечек».
«Ну и дела, – подумала Настя. – Этому малышу даже не нужно переводить с моего особого языка. Он просто сидит тут и спокойно слушает мои мысли».
– Конечно, он ее любит, – ответила Настя вслух и опустила ладонь в золотую копну волос, украсившую такую разумную и родную голову, и мгновенно ощутила свое неизменное, привычное и от этого все более острое блаженство.
В то утро Марина долго сидела в оцепенении, глядя на телефон Эдуарда, который казался ей чем-то вроде вполне одушевленного лазутчика, провокатора, врага. И наконец сообразила, что смартфон не запаролен, и она может просмотреть все звонки контакта «ВК», а также возможный обмен сообщениями. То есть она может так поступить теоретически и практически… Но до этой ситуации Марина была уверена, что не способна на столь бесчестный, аморальный, античеловеческий поступок. Нельзя ломиться с обыском в личный мир любого человека, особенно того, который безмятежно, доверчиво спит сейчас на твоей кровати. Марина никогда не забудет собственное омерзение, которое испытывала, заметив, что мать роется в ноутбуке или смартфоне спящего отца. У него вход всегда без паролей. Он же дома, среди родных людей. И он не может ожидать от них коварства и подлости, пока считает их своей семьей. Так Марина всегда трактовала открытость и отважную безмятежность отца, который отвергал иную позицию, оберегая лишь собственные принципы, идеалы.
Это чистая позиция, в ней комфортно человеку, который привык уважать самого себя. Марина в этом всегда на стороне отца.
Была на его стороне… Но разве тот кошмар, в который они попали, не следствие какого-то просчета Дениса? Марина всегда знала, что у нее сильный, умный и очень осторожный папа, особенно когда речь идет о безопасности ребенка.
