— Утка по-гасконски, дежурный сыр и фрукты, — заказал он на безупречном французском языке.
Последовало горячее обсуждение белых вин, которое завершилось полным согласием сторон.
В разгар трапезы Скарпхедин Ульсен вдруг отложил в сторону ложку для соуса, устремил взгляд куда-то в пустоту, потом подозвал официанта.
— Извини, — сказал он, — но ведь это как будто называется апельсиновым соусом? Тебе не кажется, что в нем немного недостает померанцевой кислоты?
— В самом деле, черт подери! — согласился Бу. — Я подскажу Фредди.
Он повернулся, чтобы уйти, но Скарпхедин остановил его.
— И еще одно… — Он неловко прокашлялся. — Луммедален… Ты хорошо знаешь те места?
— Ну-у-у, — протянул Бу, — как сказать. Мы ездили туда собирать грибы и ягоды.
— Вот именно, — кивнул Скарпхедин. — Не буду касаться деталей трагедии, свидетелями которой вы стали вчера. Только один вопрос: случайно, вы не заметили, чтобы кто-то — кто-то посторонний — подобрал некий предмет на дорожном полотне? Что-нибудь вроде большого камня?
Бу подпер рукой подбородок, как будто задумался, удивленный таким вопросом.
— Нет, — твердо произнес он наконец. — Ничего такого не видели. Как с вином — угадали?
Скарпхедин рассеянно кивнул. После чего вдруг резко задал новый вопрос:
— Что делал твой шеф, Фредди Нильсен, вчера утром в Национальной галерее? Он тоже пришел полюбоваться ассирийским царем Ашшурбанипалом?
— Как-как? Честное слово, не знаю. — Бу, пятясь, удалился, а Скарпхедин удовлетворенно продолжил трапезу. Он получил нужный ответ.
Оставалось только продолжать расследование и довести его до конца. И перспектива успешного исхода отнюдь его не радовала.
Войдя в помещение Национальной галереи, Фредрик сразу заметил, как взбудоражены ее сотрудники. Вход в отдел классической скульптуры был закрыт.
Фредрик приветствовал кивками и улыбками знакомых деятелей, в том числе профессора Каана де Берга, коллегу и духовного антипода Халлгрима Хелльгрена.
— Что у вас тут произошло? — непринужденно справился он.
— Вопрос вопросов, Фредрик, — отозвался Лекфинн Шолд, подойдя к нему и беря его за руку. — Произошла такая невероятная вещь, что мы даже еще не решились вызвать полицию. Исчезла со своего цоколя статуя ассирийского царя Ашшурбанипала каким-то таинственным образом между десятью утра вчерашнего дня и половиной девятого сегодня, вынесен четырехтонный гранитный монолит. Вынесен, хотя это никак не возможно сделать.
— Да уж… И вы не обратились в полицию?
— Кажется, в эту минуту с ними связываются по телефону. Господи, это безумие какое-то. — Бледное лицо старшего хранителя заметно осунулось.
В голове Фредрика роилось несколько мыслей. В том числе мысль о том, что здесь еще не знают о гибели Халлгрима Хелльгрена, что сотрудники полиции еще не приходили сюда, чтобы расспросить о распорядке дня покойного, и что они пока не усмотрели связи между тем, что находилось в гостиной Халлгрима и Национальной галереей. Однако их появление здесь только вопрос времени. Может быть, они сию секунду поднимаются по ступенькам к входу.
— Слышишь, Лекфинн, можно мне на минутку зайти в зал классической скульптуры?
— Пошли, дружище. — Лекфинн Шолд потянул Фредрика за собой. — Вот, гляди…
Он уныло покачал головой.
И Фредрик увидел. Пустое пространство там, где стояла скульптура — между конной статуей работы Донателло и сфинксом из Пергама. На цоколе, бетонной плите высотой около десяти сантиметров, явно виднелся светлый овальный след от колосса. Ширина овала по большой оси превышала один метр.
— Как это было сделано, кому это нужно, Фредрик… — удрученно вымолвил хранитель.
На плите не было ни одной песчинки, ничто не говорило за то, чтобы вес и размеры статуи представляли проблему для похитителей. Ни одной царапины на натертом до блеска полу. Между тем казалось совершенно невозможным кантовать Ашшурбанипала, не повредив и не свалив другие статуи. Фредрик остановился, глядя на маленькое окно в верхней части одной из стен, высотой меньше полуметра, шириной около метра. Во всем зале не было экспоната, который пролез бы в это окно.
— Это — единственное отверстие? — спросил он, указывая пальцем. — Или тут есть какие-то потайные выходы?
Лекфинн Шолд отрицательно покачал головой.
— Чтобы поднять такую статую, требуется кран и всякие приспособления. И тебе должно быть известно, что здание надежно охраняется. Незаметно проделать такую операцию никак нельзя. Даже будь вся охрана причастна к этой абсурдной краже, все равно нельзя. Понятно теперь, почему мы медлили с обращением в полицию? Хочешь знать, так мы уже начинаем сомневаться — да стояла ли здесь вообще когда-нибудь скульптура Ашшурбанипала?
— Вот как? — Фредрик обошел вокруг цоколя.
— Тем не менее четыре сотрудника галереи готовы поклясться, что статуя была здесь во всяком случае в десять утра вчера.
Старший хранитель достал из кармана носовой платок и вытер вспотевший лоб.
— Днем в этом зале никто не дежурит?
— Господи, зачем? Вынести отсюда что-нибудь незаметно для дежурных в вестибюле просто невозможно! — Он всплеснул руками.
— Что верно, то верно… Размеры экспонатов этого зала вряд ли могли соблазнить какого-нибудь карманника.
Фредрик направился к двери, увлекая за собой Лекфинна. В любую минуту сюда могла нагрянуть полиция с информацией, от которой сотрудники галереи надолго утратили бы дар речи. Ему следовало поторопиться.
— А вам здесь известно, кто из посетителей заходил в этот зал, скажем, между десятью утра и тремя часами дня?
Лекфинн Шолд тупо усмехнулся.
— Уж не хочешь ли ты сказать… Это же просто глупо…
— В данном случае только глупое представляется вероятным, — ответил Фредрик.
— Спроси фрёкен Хауг. Она сидела за столиком перед дверью, каждый день там сидит.
Хранитель продолжал тупо усмехаться.
Полиция уже поднималась по ступенькам, но Фредрик успел отвести фрёкен Хауг в сторонку и узнать, что вчера в зал заходили два десятка одиночных посетителей, кроме того, с девяти до половины одиннадцатого профессор Себерг читал там лекцию о римских орнаментах для студентов, будущих археологов, среди дня туда с шумом вторглись учащиеся одной из пригородных школ, да пять-шесть курсантов из военного училища приходили посмотреть на статуи римских воинов. Были среди посетителей и дипломаты: несколько сотрудников английского посольства интересовались классической скульптурой. И были длительные промежутки, когда зал оставался пустым.
Выходя из галереи, Фредрик заметил, что Лекфинн Шолд разговаривает с сотрудником уголовного розыска. По бледному лицу старшего хранителя было видно, что ему сообщили о смерти Халлгрима Хелльгерна. Фрёкен Хауг громко рыдала.
— Дрюм!
Профессор Каан де Берг трусил за ним вдогонку по тротуару.
— Что я слышу, черт побери! Халлгрим мертв, его убили! Еще вчера я разговаривал с ним, и он сказал, что вечером ждет тебя в гости. Что происходит, черт возьми?
Фредрик посмотрел на возбужденного долговязого ученого. Глаза профессора грозили выскочить из орбит, волосы черными космами облепили лоб.
— Воинствующий царь пришел в движение, как и положено воителям, когда они чуют угрозу. Ты разве не рад, ведь это подтверждает твою теорию, по которой войны, убийства, насилие сопутствуют человечеству с тех самых пор, как первый человек спустился с дерева, насилие присуще самой природе человека, а потому война неразрывно связана со всяким нашим деянием. Ты ведь так пишешь и говоришь. — Фредрик говорил спокойно, точно описывал рецепт приготовления манной каши с изюмом.
Каан де Берг стоял, разинув рот, будто рыба, выброшенная на берег.
— Но… ведь это… это невозможно…
— Для тебя, что бы ты ни услышал, все невозможно, разве не так? Мое толкование минойского линейного письма Б — невозможно, суждения о досаамском рисуночном письме — невозможны, мои соображения о пирамиде Хеопса — невозможны, как и гипотезы Хелльгрена насчет статуэток Матери-Земли, так я говорю? — На Фредрика накатил схоластический раж, однако он поспешил взять себя в руки, увидев страдальческое выражение лица профессора: — Заходи ко мне в «Кастрюльку», когда будет время, и мы вместе вернем Ашшурбанипала в галерею, идет?
И он зашагал дальше, оставив Каана де Берга стоять на тротуаре во власти такого напряжения, как если бы его только что выбросило из ускорителя заряженных частиц.
— Правда, красиво?
Женщина говорила на безупречном английском языке. Стоя у крепости Акерсхюс, она повела рукой в сторону гавани Осло. Мужчина рядом с ней кивнул. На нем был элегантный грубо-шерстяной костюм, темные роговые очки; в правой руке металлический чемоданчик. Ему было под пятьдесят, ей — тридцать с хвостиком.
