Ознакомительная версия.
Решив обрадовать Лизу, что с Леной Пирской, скорее всего, все в порядке, он хотел уже позвонить ей и сообщить об этом, когда взгляд его упал на настенный календарь, и он вспомнил, что у него сегодня день рождения.
– Лиза, привет, это я! – радостно поприветствовал он ее по телефону. – Жду вас с Глашей в два часа на праздничный обед в честь моего дня рождения! И Дениса своего берите!
– По телефону, значит, сказать не можешь, не решаешься, – разочарованно протянула Лиза, явно переживавшая за судьбу Лены и сначала почему-то не обратившая внимания на веселый тон Германа. – Или… Постой…
Вот и ее нежный голосок зазвенел!
– Гера, ну, говори же!!! Это не ее палец? Не ее?
– Приезжай, все расскажу. Заодно и выпьем!
– Ладно, уговорил. Даже если ты выдумал свой день рождения только с тем, чтобы заманить меня к себе, я все равно приеду. И возьму всех своих. Тем более что и Глаша, и Денис славно поработали. Ну и заодно обсудим интересные события…
Гера сбегал в ближайший магазин, купил закусок, вина, вернулся, быстро накрыл на стол и стал поджидать гостей. Время шло, он сидел, курил в задумчивости, представляя себе, как сейчас придут его друзья, о чем будут говорить. И тут ему в голову пришло позвонить студенту-медику Славе Коротичу, который вот уже два года подрабатывал в морге, гримируя и бальзамируя покойников.
– Привет, Славка! Как поживаешь?
– Да нормально, – отозвался «гример», называющий себя гордо – «танатокосметолог». Судя по шумовому фону, Слава ехал на машине. – Вот, еду домой в счастье и радости! Купил себе, елы-палы, ноутбук!
– Поздравляю! Скажи, это ты гримировал девушку, вернее, тело девушки по фамилии Варфоломеева?
– Ах вон ты о ком! Да, я. Красивая была девочка. Ее лицо было сильно повреждено, и мне пришлось изрядно поработать над ним…
– Я не об этом, Слава. Скажи, когда ты работал, ты не заметил, у нее были все пальцы на руках?
– Что за вопрос?! Да, конечно. Этих извергов меньше всего интересовали ее пальцы, как ты понимаешь.
– Дело в том, что, когда ее хоронили, мизинец на левой руке отсутствовал.
– Ничего себе! Поверь, это не я, если ты об этом!
– Я понимаю. Когда ты закончил работу, ты сразу ушел или…
– Я провозился с ней почти два часа! Был поздний вечер, и я, конечно же, отправился домой.
– Дверь морга была открыта?
– Да, конечно. Обычно ее запирает сторож, Яков Михайлович. Ты думаешь…
– Думаю, что какое-то время дверь была не заперта и в морг вошел кто-то, кому понадобился ее палец.
– Но кому? Чертовщина какая-то?!
– Да нет, Слава, это не чертовщина. Просто кто-то отрубил ее палец, чтобы потом прислать одному человеку, у которого пропала дочь. Девочку похитили и попросили выкуп, а чтобы показать родителям, насколько все серьезно, прислали этот палец!
– Ну и дела! Тогда тебе точно надо обратиться к сторожу.
– Я так и сделаю. А ты никому не говори об этом, хорошо? Ну, пока, Слава! Еще раз поздравляю с покупкой ноутбука!
Яков Михайлович чаевничал у себя в подсобке. Баранки, варенье. Маленький телевизор был включен, шел фильм про войну.
– А, Гера? Заходи. Налить тебе чайку? У меня липовый!
Сторож был старичком с веселыми глазами и широкой зубастой улыбкой. Гера сам одалживал ему деньги на протезы.
– Михалыч, скажи, два дня тому назад, поздно вечером, сюда никто не приходил?
– Ты, наверное, хочешь спросить: не привозили ли сюда нового жмурика?
– Из секционной кое-что пропало.
– Ба! – Михалыч вытаращил глаза. – Что? Что может пропасть из секционной?
– Так приходил кто или нет?
– Да нет, конечно!
– А когда ушел Слава-гример, помнишь?
– Если честно, то нет… – растерялся старик. – Понимаешь, мне жена курочку жареную на ужин положила. Так я так наелся, что, признаться, прикорнул. А когда проснулся и посмотрел на часы, было уже половина первого ночи. Ну я встал, обошел свои владения, все тихо-спокойно, да и запер двери. Вернулся к себе, по телевизору как раз показывали футбол… Так я до трех часов его смотрел, а потом – на боковую! А что пропало-то? Какой-нибудь дорогой инструмент?
– Может, днем был кто чужой?
– Ну, приходили родственники одной покойницы, приносили одежду, я положил в шкаф, как водится. А с утра так вообще было много чужого народу. Студенты!
– Много студентов?
– Да человек семь-восемь, из мединститута. Хорошие такие девчонки… Все хорохорились, делали вид, что не страшно. Но одной, правда, поплохело. Так коллега твой, Семен Ильич, дал ей нашатыря да и уложил вот сюда, ко мне на диван.
– А ты где в это время был?
– Да здесь же и был.
– Куда-нибудь отлучался?
– Гм… Конечно, отлучался! Но буквально на пару минут, чтобы набрать в чайник воды. А что?
– Как выглядела эта барышня, которой стало плохо и которая оставалась в твоей каморке пару минут, в течение которых могла бы подсыпать в твой заварочный чайник снотворного?
Михалыч с тревогой взглянул на Германа:
– Ах вон ты куда клонишь, Гера! Что я могу сказать – ты ошибаешься. И знаешь почему? Потому что даже если эта барышня и замыслила усыпить меня, то откуда ей было знать, когда я буду пить чай?
– Тоже правильно. И что же получается? Так, постой… Ты ужинал когда?
– Часов в шесть или в половине седьмого, когда все ушли.
– И проспал до половины первого! Раньше с тобой такое бывало?
– Нет! – Сторож задумался. – Может, и правда мне в чай что-то подсыпали? Но кто, когда?
– Кто – мы пока не знаем, а вот когда – вычислить нетрудно. Вот если бы ты решил усыпить сторожа, то как бы это сделал?
– Ну, все сторожа любят выпить… Вернее, попить чайку. Если водочки или вина, то это проще простого – раз, и насыпал в бутылку! Но вот в заварочный чайник или в простой чайник…
– Скорее всего, в заварочный.
– Ой, погоди! Вот дурья башка! Я же пил чай из термоса! У меня же там липа заваривалась!
– Скорее всего, туда тебе и подсыпали снотворного. И сделали это не днем, когда были студенты, а вечером, потому что преступнику надо было, чтобы ты отключился как раз в промежутке между семью-восемью часами и полночью. Когда в морге никого нет и можно делать все, что захочется. Ты же сам говоришь, что никто не знает, когда именно ты будешь пить чай.
– Так, может, кто-то остался в морге после того, как все ушли? Вернее, все наши ушли, а кто-то чужой остался. И это необязательно та барышня, которая лежала у меня на кушетке. В принципе, в морг днем мог зайти, повторяю, кто угодно и спрятаться тоже где угодно. Да хоть во второй холодильной камере, которая отключена! Или в вентиляционном помещении? Или вообще в неработающем втором лифте!!!
– Вот и я тоже так думаю. Так как выглядела эта студентка?
– Обыкновенная такая, рыжая, в очках!
Послышались голоса, топот ног. Герман вышел из подсобки и увидел направляющуюся к нему делегацию. Впереди шла Глафира с большим букетом сирени. Потом Лиза, Денис. Все нагруженные пакетами, коробками!
– Поздравляем! – хором сказали они. Потом, вероятно, осознав, что находятся в морге, уже шепотом повторили: – Поздравляем с днем рождения!!!
– Сирень из Вязовки, – сказала Глафира, устраивая букет в большой вазе, которую нашла на террасе, где выдают тела. Вытряхнув оттуда искусственные цветы, которые должны были украшать часть последнего пути покойника из морга до кладбища, Глаша налила туда воды и поставила сирень.
Лиза тем временем с помощью Дениса выгружала из пакетов закуски: ветчину, сыр, рыбу, фрукты, шампанское.
Тарелочка с колбасной нарезкой, шпроты и маленький бисквитный торт, приготовленные самим именинником, показались более чем скромным угощением.
– А у тебя тут сегодня тихо, – сказала Лиза, когда приготовления к празднику были закончены и все расселись за столом. – Кажется, нам повезло! Ну что ж, Герочка, давай выпьем за тебя, за твои красивые синие глаза, твою улыбку, мозги и золотые руки! Мы тебя очень любим и ценим!
– Поддерживаю, – сказала Глаша. Обычно веселая, сегодня она выглядела несколько растерянной, словно ее что-то угнетало.
– С днем рождения, Герман! – произнес торжественно Денис, тоже мысленно находящийся где-то в другом месте.
Лиза, перехватив удивленный взгляд Германа, пояснила:
– Они в теме, понимаешь? Работают. У них головы забиты до макушки, и они пытаются все переварить…
– Я мог бы помочь, так сказать, попытаться посмотреть на все свежим, незамутненным взглядом, – предложил Герман. – Тем более что и моя голова сейчас занята кое-какими мыслями, связанными с отрубленным пальцем.
Все замерли, уставившись на него.
– Главное – этот палец не имеет никакого отношения к Елене Пирской!
– Минутку! – взволнованная Лиза достала телефон и набрала номер: – Михаил? Это Травина. Палец не Ленин. Поэтому успокойтесь. И, пожалуйста, позвоните Ольге, успокойте ее! Да пока не за что… Я вам потом перезвоню. Уверена, что скоро появятся реальные результаты. До свидания. – И, обращаясь к Герману: – Ну что ж, заинтриговал! Рассказывай!
Ознакомительная версия.
