Ознакомительная версия.
Тут следует отметить, что в кабине нашего допотопного лифта имелась хитрая кнопка, которая появилась после очередного ремонта. Кнопкой этой можно было стопорить лифт даже при открытых дверях, не находясь при этом в самом лифте. Кто сумел подобным образом перекинуть контактные провода, оставалось загадкой, но неудобств жильцам это приносило массу. Сейчас в это время «пик» попали мы с Настей.
– Ну, наконец-то! – выдохнули мы с ней обрадованно и почти одновременно.
Лифт со скрежетом полз на первый этаж.
– Сейчас я выскажу этому умнику! Все выскажу, пусть так и знает! – продолжала предаваться негодованию Настя. – И если это опять Верка, я ей глазенки повыцарапаю...
Заткнуться ей пришлось буквально на полуслове, потому что в кабине никого не оказалось. Лифт благополучно достиг первого этажа, на мгновение замер, затем приветливо распахнул двери, а внутри было пусто.
– Что за ерунда? – возмутилась Настя, входя внутрь. – Это уже хулиганство! И я, кажется, знаю...
– Замолчи, пожалуйста, – попросила я тихо, прислушиваясь непонятно к чему, поскольку за гулом лифта невозможно было ничего расслышать.
Но я продолжала напряженно вслушиваться.
– Слушай, давай я с тобой поднимусь, – прониклась моей тревогой соседка и проехала свой этаж. – Что-то мне тоже не нравится все это...
То, что мы увидели чуть позже, понравилось нам еще меньше.
Входная дверь моей квартиры была приоткрыта.
– Слава! – громко позвала я, ступая в темную прихожую и нашаривая рукой выключатель.
Звать его надобности не было. Я это прекрасно понимала. Как и догадывалась, почему открыта входная дверь. Но я все равно орала как заведенная, зовя своего сына по имени.
Выключатель нашелся с третьей попытки. Свет вспыхнул, и тут же в ухо мне ударил отборный Настин мат.
Сказать, что по квартире прошел Мамай, значило не сказать ничего. Складывалось такое впечатление, что по ней промчались все конницы когда-либо известных миру завоевателей. Все, буквально все было перевернуто вверх дном. Диваны, подушки, дверная обивка – все было вспорото и выпотрошено. Ящики из шкафов выдернуты и все вещи, которые до сего времени стопками покоились в них, разбросаны по полу.
– Господи! Что же это такое?! – плаксиво запричитала Настя, хватаясь за сердце и оседая на диван, прямо в кучу развороченного поролона. – Шурик! Чего молчишь-то? Милицию надо вызывать!
– Зачем? – только и смогла выдавить я, дивясь на вывороченное нутро телевизора: там-то что кому понадобилось?
– Пусть отпечатки пальцев снимут. Вызовут следственную бригаду, или как там она у них называется...
– Ага, дело заведут, свидетелей опросят, а потом начнут тягать всех подряд к себе на допросы. Ты этого хочешь?
– А при чем тут я? – вскинулась сразу соседка.
– Потому что ты – единственный свидетель. И потому, что ты, предположительно... – тут меня внезапно осенило. – Настя! Точно! Не пугайся ты так, не стану я вызывать никакую милицию. Не верю я в их мастерство и оперативность. Но мне кажется... Слушай, ты долго сидела у подъезда?
Настя задумалась ненадолго, потом подняла на меня настороженный взгляд и озадаченно шмыгнула носом:
– А че?
– Да ниче! Если ты сидела там хотя бы с полчаса, то ты, предположительно, должна была его видеть!
– Кого? – Настя заерзала на развороченном диване, утопая в кусках поролона, как наседка в гнезде. – Кого я могла видеть?
– Того, кто это сделал. – Мне пришлось усесться рядом с ней и долго и обстоятельно объяснять суть вещей. – Мы с тобой минут пять простояли, ожидая лифта, так?
– Так. И че?
Желание шарахнуть ее по башке становилось с каждой минутой все острее, но приходилось сдерживаться. А ну как отупеет еще сильнее, что тогда с ней делать...
– Лифт кто-то держал наверху. Я думаю, что это как раз тот самый злоумышленник, что побывал у меня в гостях.
– А с чего ты решила, что это именно он? – заартачилась Настя. – Может, это кто из наших дурачился. Или просто детвора таким образом развлекалась...
– Нет, и еще раз нет! – Я вскочила с дивана и, пиная ногой свое разоренное имущество, принялась излагать ей все с предельной тщательностью: – Этот человек умышленно оставил лифт на этаже, чтобы успеть вовремя удрать. Представь себе: он выходит из квартиры, направляется к лифту – и слышит твой возмущенный вопль.
– Я не вопила! – возмутилась Настя, но под моим укоризненным взглядом поправилась: – Я просто очень громко высказывала свою точку зрения.
– Ее-то он и услышал! Отпустил лифт. Подождал, пока мы с тобой загрузимся, и преспокойненько поплюхал вниз по лестнице.
– А почему он не поехал лифтом? – продолжала «тупить» Настя.
– Потому что в таком случае мы бы его сумели рассмотреть и... возможно, узнать.
– А с чего он решил, что это именно мы там внизу торчим? – никак не хотела она принимать на веру мою версию.
– Он мог видеть это через окно, черт тебя возьми! Окно кухни и одной из спален выходит во двор. Мы с тобой сидели достаточно времени для того, чтобы нас рассмотреть.
– Так ушел бы раньше...
– У него просто не было такой возможности! Видишь, как он старался что-то отыскать.
– А что именно искали-то? – Настя обвела глазами территорию комнаты.
Наконец-то! Хоть какой-то проблеск сознания у нее наметился. Придется все-таки рассказать ей о деньгах в банке...
– Искали, скорее всего, вот это. – Мне пришлось достать из дамской сумочки документы, подтверждающие то, что я теперь являюсь обладательницей приличного состояния. – Наивные люди наверняка думали, что я все это храню дома в шкафу – между пододеяльниками...
Настя снова и снова всматривалась в цифры, даты и конечную сумму и не могла выговорить ни слова. Синюшная бледность разливалась по ее лицу, делая невидимыми родинки и веснушки на щеках.
– Шурик! – она судорожно сглотнула, возвращая мне бумаги. – Ты понимаешь, дура такая, что тебя за такие бабки вообще могут укокошить!
– Не такие уж это большие деньги, – попробовала я возразить, но неприятное чувство заставило оледенеть мой позвоночник. – Хотя убивают и за меньшее...
– Слушай, – она поднесла палец к губам и несколько раз стукнула им о верхние зубы, – с чего ты взяла, что этот придурок все еще был здесь, пока мы торчали во дворе? Только учти, что остановленный лифт для меня не аргумент. Попытайся убедить меня.
Хитрая бестия! Ох, какая же она все-таки хитрая. Но это, может, и к лучшему? Мне сейчас в одиночку не справиться со всем этим.
– Идем. – Я схватила ее за полу ситцевого халата и поволокла в прихожую. – Смотри наверх.
Настя послушно подняла голову и уставилась на потолок. Абажур, который сплела для нас в подарок из суровых ниток тетя Соня, отбрасывал причудливые узоры на стены.
– Что ты видишь? – спросила я у озадаченной донельзя Насти.
– Абажур... Плетеный абажур. Ну и потолок, конечно же. Который, кстати, давно пора побелить.
– И все?
– А чего еще-то? Плетеный абажур с каким-то шнурком, на котором что-то висит. – Она снова озадаченно пожала плечами и тут же пробормотала с раздражением: – Любишь ты, Шурик, мозги попарить. Ладно, сдаюсь. Чего я не разглядела?
– С абажура свисает шнурок. Шнурок хитрый, капроновый. На нем – чугунный человечек. Если его задеть, то он будет совершать маятниковые колебания еще ровно десять минут. Независимо от того, с какой силой его толкнули, он будет колыхаться ровно десять минут.
– Откуда ты?.. – Настя ошарашенно хлопала глазами, переводя взгляд с меня на крохотную фигурку и обратно.
– Я засекала. Ну не смотри на меня так! Был бы у тебя взрослый сын, не до такого бы додумалась.
– А при чем тут Славка, не пойму? Что-то ты совсем меня запутала.
– При том, что он постоянно задевал его головой, потому что у него рост – метр восемьдесят восемь. Человечек висит на расстоянии метра и восьмидесяти двух сантиметров от уровня пола, – терпеливо вещала я, вновь возвращаясь в разгромленную гостиную и усаживаясь на вспоротый диван.
– И? – Настя, словно большая курица-несушка, рухнула рядом со мной. – Что это значит?
– У лифта мы с тобой торчали минут пять. Когда он подъехал, минуту, не больше, поднимались на мой этаж. Когда вошли, то человечек покачивался. И телепался он еще минуты две-три, не больше. Я проследила. Сделала это машинально, почти не задумываясь. А сейчас вот вспомнила.
– И что это означает? – с завидным упорством не сдавалась Настя.
– А это значит, что этот высокий человек покинул нашу квартиру тогда, когда мы находились внизу. Именно тогда, а не часом и не двадцатью минутами раньше. Он дождался, когда мы загрузились, и только тогда пошел вниз! Теперь понятно?
– Ага, почти... – она с минуту думала, сильно морща лоб. – А почему высокий-то?
– Да потому что! Если бы он был нашего с тобой роста, то он бы не достал до этой фигурки. Не станет человек, обыскивающий квартиру с такой щепетильностью, играться с чугунной скульптуркой...
Ознакомительная версия.
