Конечно, он мог с этой своей чашкой поискать и другой столик.
Но… Симпатичная юная девушка… Такой забавный, откровенно детский аппетит…
В общем, его вполне можно было понять.
— Ой, извините, извините… — Айла попробовала подвинуть свои тарелки.
— Не волнуйтесь! — успокоил он. — Я уже уместился. — И усмехнулся, оглядывая многочисленные яства: — Туризм — не отдых, а тяжелая работа? Проголодались?
— Угу! — согласилась Айла, уже вовсю занятая салатом… — Есть от этих впечатлений хочется ужасно…
Слово за слово… Учеба в Краснодаре, студенческие каникулы, поездка в Москву. «А сами откуда?..» Немного об исторической родине… пару слов о детстве…
— Неужели вы настоящего царского рода? — Он смотрел на Айлу с милой иронической улыбкой, совсем, впрочем, не обидной и почти нежной.
— Ну… как вам сказать… — Айла тоже улыбнулась. — Такое предание у нас в семье. Может, конечно, это все и сказки…
Дело в том, что, по семейному преданию, предки Айлы — натурально! — вышли из недр Черной Африки… Что называется, из самых недр… То есть вели, по преданию, свой род от древнего черного царя Сунгата из долин Нигера, того самого, что, по легенде, срубал головы змею Бид… Айла не стала углубляться в детали, потому что, поежившись, вдруг вспомнила свой краткий, но такой яркий сон-видение…
Впрочем, была эта история с нигерийским царем, видно, так давно, что предки Айлы, переселившиеся — мигрировавшие древними торговыми путями через Сахару — на восток, здорово посветлели, утратили древние обычаи и давным-давно вписались в быт и жизнь торгового шумного восточного перекрестка.
За три-четыре столетия какая только кровь не перемешалась в этом клановом котле.
— От царя-то от царя… — улыбнулась смущенно девушка, — да с той поры много воды утекло… Говорят, была у нас в роду и простая цыганка…
— Откуда же у вас там цыгане? — удивился он.
— О-о, что вы… у нас без них ни один праздник не обходится. Приглашают их обязательно… Это традиция. Я не знаю, откуда они появляются. Приезжают откуда-то… Поживут, потом исчезают, потом снова возвращаются. Может, те же самые, может, другие. Их всегда целая группа: несколько девушек — танцовщицы, певицы, и мужчины — музыканты.
— Что ж… И гитары у них, как у наших? «Эх раз, еще раз…»? Или «Очи черные, очи страстные…»?
— Гитары? — Айла улыбнулась.
Улыбка вообще редко исчезала с лица этой девушки.
— Нет… Гитар у них нет… У них такой струнный инструмент, я здесь таких не видела. Аод называется. И еще набор барабанчиков глиняных.
Начинается выступление с длинной-длинной песни. Женский голос без аккомпанемента — тягучий, завораживающий, — никто слов не понимает, но не оторваться. Потом танец, сначала тоже тягучий, плавный. Только газовые платки на бедрах подрагивают. Зато потом, под конец, такой бешеный темп, что все до единого гости не выдерживают и начинают танцевать вместе с ними…
— Ну, почти как у нас. А я уж думал: это только у нас в душе вечная цыганщина.
— Ну вот… — Айла сняла с шеи шелковый разноцветный платок и, повязав его на талии, сделала движение, показывая, как покачивается платок во время танца… — Говорят, одной из моих прабабушек была вот такая танцовщица-цыганка.
— Что ж, и прадедушка не устоял? Тоже пустился с ней в пляс?
— Получается, что так… Танцевал, танцевал и женился…
— Я его, кажется, понимаю.
Он задумчиво оглядел черноволосую студентку с шелковым платком, повязанным вокруг стройной талии… девушку, ведущую род от царя и цыганки. О черном царе, правда, мало что в ней напоминало, а вот о цыганке…
Черты лица студентки Айлы уже почти не несли в себе примет негроидной расы, были они уже значительно облагорожены последующими поколениями и, в общем, довольно правильны и красивы… Волосы вились, но не сильно… И кожа Айлы была цвета молочного шоколада…
— Как шоколадка… — похвалил он… — Такой теплый и вкусный оттенок. И взгляд… такой влажный и добрый, как у олененка.
В общем, он говорил ей такие вещи, что кошмары о змее больше не мучили Айлу… А напротив…
Пытаясь уснуть вечером в малокомфортабельном дешевом номере гостиницы на одной из московских окраин, Айла даже воображала свадебную процессию — из тех, что полагалось устраивать, когда представительница их рода выходила замуж… Свадебную процессию, рассказы о которой тоже передавались как предание из поколения в поколение всем девушкам их рода… Но которая в силу разных причин, прежде всего финансовых, уже давно не устраивалась.
Самым примечательным в таком свадебном шествии, по мнению зрителей — а свадебную процессию обсуждали потом годами — были пятнадцать очень редких, угольно-черного цвета, крупных, как лошади, мулов…
Ибо черные мулы призваны отвести нечистую силу, а также сглаз… Особенно от сглаза помогали голубые кольца, развешанные на пышной сбруе мула. Тогда как висящие рядом с голубыми кольцами белые ракушки должны были принести молодоженам счастье…
Айла и не предполагала, насколько здесь, в Москве, ей не помешал бы черный мул, способный отвести нечистую силу и дурной глаз…
Светлова и не помнит, когда она еще так веселилась за новогодним столом… Начал все, разумеется, как всегда, Стариков, но в забаву вдруг неожиданно включилось даже и чопорное немецкое семейство, с которым они с Петей сидели за одним столом в ресторане отеля… Глава этого семейства был хозяином «свечного заводика», или что-то в этом роде, традиционно посещающим ради дайвинга, разумеется, зимой курорты Красного моря.
Когда розовый пушистый шарик попал в его чопорный бюргерский лоб, немец вдруг встрепенулся… И со всей тщательностью и простодушной честностью своей немецкой души пришел на подмогу Старикову, который давно уже отбивался от превосходящих сил противника — двух миловидных норвежек из-за столика справа…
Дети — отпрыски немецкого семейства — тут же были брошены на заготовку «боеприпасов». Это было важно: хороший запас шариков давал несомненные преимущества. За ними, упавшими на пол, празднующие Новый год бросались аки ястребы…
Но немецкие аккуратные дети собирали шарики значительно шустрее! Они складывали их в подолы фуфаек и подносили отбивающимся бомбардирам.
С норвежками справились быстро — их попросту погребли вместе с их коктейлями в разноцветном ворохе шариков… Но французы… Может, кто-то из их предков участвовал в Сопротивлении — и с генами передалось?! Ох уж этот боевой французский дух… Впрочем, и история у них вся такая — революции, Наполеон… В общем, справиться с ними было далеко не просто!
Аня, разумеется, тоже старалась, как могла, — никогда она не думала раньше, что это так увлекательно — попасть кому-нибудь розовым шариком в лоб…
Очевидно, в людях все-таки есть что-то такое, какие-то внутренние оковы, которые бессознательно хочется хоть ненадолго сбросить. И потом… Эта всеобщая кутерьма и счастье общего азарта, которое бывает только в детстве на снежной горке и когда дети играют в снежки…
А Петя Стариков был мастер устраивать такие штуки. Очевидно, сказывалась, выходила боком окружающим его скучная офисная жизнь, которую время от времени необходимо было компенсировать откровенным ребячеством…
Аня вспомнила, как летом в Испании — была очень душная, плюс тридцать два, каталонская ночь — Стариков придумал сталкивать всех в фонтан посредине ресторана… А это, как с шариками, — только начни. Кого-то из веселой компании столкнули, ну допустим, нечаянно, но он вылезает мокрый и жаждет отмщения… Следующий, тот, кто попался под руку, в долгу тоже не остается. Ну а остальным просто завидно. Через десять минут за столом из их компании не осталось никого — все плескались в фонтане.
Апофеозом этой забавы стал решительный поступок грустно-задумчивого и совершенно им незнакомого господина из-за соседнего столика — в костюме, в галстуке, с сотовым телефоном… Понаблюдав некоторое время за происходящим, он вдруг оставил на столе свой телефон, разбежался и с криком, адекватным российскому: «Эх, раззудись плечо!», прыгнул к ним в фонтан…
Что-то похожее на то веселое помешательство повторилось и теперь, в Египте, в отеле «Шахерезада», за новогодним ужином с разноцветными шариками…
Да. Все, что случилось со Светловой до Нового года, было закидано шариками, покрыто разноцветной пушистой массой, ворохом славных мягких пушистых планет… И возвращаться к этому не хотелось. Да и зачем?! Исчезновение бомжей (единственной ниточки, возникшей было и ведущей к Джульетте) Аня расценила как подсказку судьбы…
Стало быть, нечего лезть — означал этот намек.
Да и что она может сделать? Если и милиция ничего не смогла? И какое ей дело, собственно говоря?..
Шарики, шарики… «Ан, де, труа!» — кричат французы за соседним столом. И разноцветный залп…
