Перед моими глазами возник один важный документ черного цвета, лежащий поверх других, белых документиков. Я тяжело вздохнула.
- Мне очень жаль, но ты же понимаешь, что я тут совершенно ни при чем.
- Я понимаю, но вот они могут и не понять.
- Кто они? - У меня мгновенно вспотели не только ладони, но и пятки и, кажется, даже уши.
- Те, кому эти документы принадлежали. Поехали.
- Куда? - прошептала я.
- Поехали, тебе надо все самой объяснить, мне никто не поверит!
И, прежде чем я успела хоть что-то возразить, он сгреб меня в охапку и вытолкал из квартиры. Я впала в самую настоящую панику. Виктор, крепко держа меня за руку, сбежал по лестнице и запихал в машину. Я только открыла рот, чтобы заорать на всю Вселенную, но он мгновенно завел свою преступную машину и умчал меня в серебряную даль. Все произошло настолько быстро, что я даже опомниться не успела, а друзья, труп и прокурор так и остались в моем санузле.
- Ку-ку-ку-куда мы едем? - прокудахтала я, болтаясь на заднем сиденье. Машину Виктор вел очень быстро, особенно хорошо ему удавались повороты, на которых меня и заносило в разные стороны.
- К людям, - лаконично ответил он.
Ну что ж, чем не ответ? В автомобильном зеркале я видела глаза Виктора и, честно признаться, мне было бы от этого зрелища очень страшно, не будь я такой пьяной. Выпитая практически на голодный желудок водка и не думала выветриваться, ей было хорошо и вольготно в моем организме. Я старалась с этим бороться, потому что мне как никогда нужна была ясная голова, но ничего не получалось, соображала я очень туго, можно сказать, что вообще ничего не соображала. Твердо знала только одно - ехать к этим людям вместе с Виктором мне совершенно ни к чему.
Машина выехала за город и понеслась по полупустой шоссейной дороге, дело явно принимало нехороший оборот, кто меня тут будет искать? Какие прокуроры? Стиснув руль, будто мою шею, Виктор гнал все дальше и дальше от города. Закончились дома, и начался лес, со всех сторон замечательный лес повышенной дремучести. И тут мне в голову, подобно рыбке в томатно-водочном соусе, заплыла мысль, не самая, я бы сказала гениальная, зато единственно возможная. Я закрыла глаза и постаралась подумать о чем-нибудь очень и очень плохом, я имею в виду какую-нибудь пищу, а не мое положение. Особо стараться не пришлось, стоило вообразить тарелку манной каши, как мне резко подурнело, для верности результата, я украсила её вареной свеклой и щедро посыпала сверху ненавистными арахисовыми орехами, потом поставила рядом стакан вонючего капустного сока и дело было сделано. Я страшно позеленела и выдавила сквозь сжатые зубы:
- Виктор, останови машину!
- Что такое? - он посмотрел на меня в зеркало.
- Мне плохо! Видать, выпила много! Останови-и-и-и!
Мой зеленый вид и выпученные глаза не оставляли никаких сомнений, что в скором времени его супермодный и суперчистый салон будет выглядеть и пахнуть немного иначе. Свернув с дороги, он остановился у обочины.
- Только быстро! - крикнул он мне вслед.
- Угу, - ответила я, бодро вылезая на волю.
Чтобы он ничего не заподозрил, я спокойно пошла к деревьям. Зайдя за первую сосну, что было сил, бросилась в лес. Вот уж не думала, что могу бегать так быстро и так долго без остановки! Вслед мне раздавались громогласные крики Виктора:
- Сена! Стой! Стой немедленно, кому говорю!
Ну да, конечно, сейчас! Я бежала и петляла, как заправский заяц, и вскоре крики Виктора стали затихать, а потом и вовсе смолкли.
На всякий случай я бежала ещё минут сорок или около того. Лес был очень хорошим, чистым, как будто его специально подмели к моему приходу никаких там коряг или буреломов, одно удовольствие носиться по такому образцовому лесу! Вскоре он закончился, и я вылетела на берег реки. Разогнавшись, я никак не могла остановиться, поэтому, развернувшись, бросилась опять в лес и полезла на сосну. Мне хотелось быть уверенной, что если даже Виктор продолжит погоню, то меня не найдет. Сосна была удобной, с множеством сучков и, основательно ободравшись, я залезла почти на самую верхушку. Усевшись на наиболее толстую и надежную ветку, я притихла и затаилась. Времени было много, и от нечего делать я занялась тем, что стала разглядывать, на что же я теперь похожа. На мне была длинная широкая юбка в мерзопакостный цветочек. Это была, пожалуй, единственная вещь в моем гардеробе, к которой я питала примерно такие же чувства, как и к манной каше со свеклой. Конечно, что же ещё могло оказаться на мне в столь тягостные дни моей жизни, кроме этой мерзкой юбки! Когда и как я умудрилась её надеть, я даже и не помнила. Также на мне была ещё одна не менее потрясающая вещь - рубашка ярко-красного, как свежий помидор цвета, да ещё и с крупными желтыми кляксами, а на ногах стоптанные туфли, давно утратившие свой цвет. В общем, то, что надо для того, чтобы незаметно скрываться от мафии, в таком виде меня только слепой не заметит!
В лесу царила тишина, никто его не прочесывал на джипах и танках, выискивая меня. Я сидела неподвижно, боясь свалиться вниз, и грелась на теплом весеннем солнышке, пробивающимся сквозь еловые лапы. Было так хорошо, что мне захотелось остаться здесь жить. Рядом со мною, в стволе, виднелось небольшое дупло, и оттуда вдруг высунулась острая беличья мордочка. Я очень обрадовалась и решила прямо сразу начинать налаживать дружеские отношения с соседями, но белка несколько секунд с ужасом смотрела на меня, а потом, как-то странно тявкнув, упала обратно в дупло. Наверное, в обморок. Понятное дело, на её месте со мною наверняка случилось бы то же самое, не каждый день обнаружишь под порогом своего дома такое!
Я сидела на ветке, наверное, часа три если не больше, все у меня затекло, особенно то, на чем сидела. За мной по-прежнему никто не гнался. От пробежки и лазанья по елке я наконец-то протрезвела и поэтому не знала, как с этой елки буду спускаться. Когда человек в подпитии, известно, что он может творить все что угодно, вплоть до хождения по канату, а вот потом... Я с грустью смотрела на землю, она была очень далеко, очень, а мне надо было обязательно добраться до ближайшего населенного пункта и заполучить телефон. Попрощавшись со все ещё не подававшей признаков жизни белкой, я приступила к спуску. Ох, надо сказать, нелегкая была задача! Исцарапавшись ещё больше, я все же достигла земли. Переведя дух и оглядевшись, направилась к реке, решив идти вдоль берега, рано или поздно кого-нибудь да встречу.
Я брела вдоль кромки воды и думала о том, что здесь очень красиво и что не плохо было бы приехать сюда с друзьями на пикник и пригласить прокурора, если, конечно мы все останемся в живых... Мысли мои целиком переключились на прокурора, и я стала думать о том, помогает ли он до сих пор Владу и Тае таскать труп с места на место или нет? Кстати, интересно, куда они пошли потом из санузла? Интересно, а прокурор женат? Конечно, женат, с такими-то глазами и галстуком! В общем, вопросов у меня было очень много, я шла себе неторопливо, и постепенно начинала хотеть есть. Река была очень длинной и ни на том, ни на другом берегу не виднелось никаких жилых строений, где можно было бы чем-нибудь поживиться. Я ускорила шаг, потому что желудок довольно громко начал возмущаться, что ему так долго ничего не дают, а водку с рыбками он уже переварил.
Еще через час прогулки я стала присматриваться, не скрываются ли среди деревьев грибы и ягоды, позабыв про то, что в эту пору ничего не могло расти кроме травы и жизнерадостных цветочков. Соорудить лук и стрелы, чтобы пострелять птичек, или глушить камнями рыбу, я не умела. Постепенно меня стало охватывать чувство вполне обоснованного беспокойства - в окрестностях не было ни одного даже самого захудалого домишка, видать я, величайшая балда в мире, шла в противоположную от города сторону, но возвращаться не стала. Ведь должен же хоть кто-то жить в пригороде? А если нет, то существуют же, в конце концов, на Земле другие города и может быть, к старости, я доберусь до какого-нибудь и сумею позвонить своим бедным, дряхлым, престарелым друзьям, которые уже давно меня оплакали, а прокурор должно быть и вовсе умер... "Здравствуйте, родные!" - проскриплю я надтреснутым голосом. Наверняка я буду босая, в лохмотьях, с корявым посохом в руках и у меня будет длинная белая борода...
ГЛАВА ДВЕНАДЦАТАЯ
День постепенно клонился к вечеру, а мой желудок катился ко всем чертям, загибаясь от голода. Я даже и не предполагала, что можно так сильно хотеть есть и напряженно раздумывала над способом убийства рыбы и охоты на птиц и белок, как вдруг увидела штук пять домов, мирно присоседившихся рядом с рекою. Искренне надеясь, что это не голодный мираж, я бодрой рысью припустила к домам. Выглядели они как чьи-то довольно богатые загородные дачи с оградами, деревьями и деревянными мостиками, уходящими в реку. Я подошла к первому дому и, заглянув через ограду, крикнула:
