Ознакомительная версия.
– Да нет же! – Петр Витальевич замахал руками. – При чем здесь аналитическая программа? Ежедневный выпуск новостей.
– А я здесь при чем?! – еще больше удивился Хмуренко. – У вас что, дикторы перевелись, всех эпидемия скосила?
– Александр Сергеевич! Ну, неужели же вы не понимаете?! Вы же сами меня недавно уверяли, что следите за событиями. Все сегодня как будто свихнулись, на мою голову! Под каким соусом ни подай, все равно завтра наблюдательный совет сварит меня в моем собственном соку. А послезавтра вышибет коленом под зад. И вас заодно, и еще многих. Скопом, чтобы не возиться с каждым в отдельности.
Хмуренко пришел в себя, погрузился в кресло и заговорил спокойно:
– Вы считаете, Петр Витальевич, что меня выгонят вместе с вами? – Он усмехнулся. – Тут возможны варианты.
– Не надо тешить себя иллюзиями, Александр Сергеевич! Прицепят вас к моему паровозу.
– А что вы мне предлагаете? Принять удар на себя? Тогда меня действительно, без вариантов уже, прицепят к вашему паровозу. Если ему дадут зеленый свет.
– Нет. Нет, Александр Сергеевич. Психологию своих противников нужно понимать лучше! Вы же для них объект животной ненависти. Не важно, что вы скажете, – они вас заранее ненавидят. Поэтому из ваших уст они это примут как должное. Чего вам бояться? Семь бед – один ответ. Или вы все-таки боитесь?
– Это вы боитесь, Петр Витальевич. А я взвешиваю.
– Чего тут…
Хмуренко поднял руку вверх:
– Помолчите одну минуту! Хорошо, я озвучиваю сегодняшние новости. Мое условие: в течение следующих шести недель я веду девятичасовые новости по будням. Во вторник, скажем, или в среду, чтобы появляться на экране равномерно.
– Три недели! – быстро сказал Петр Витальевич.
– Не торгуйтесь, мы не на базаре. Пять.
– Включая нынешнюю!
– Да, черт с вами.
Петр Витальевич шумно вздохнул и расплылся в кресле. Пальцы у него дрожали, поймав взгляд Хмуренко, он спрятал руки под стол.
– Что у вас с лицом, Александр Сергеевич? – спросил он уже другим голосом.
– Коммунисты приложились.
– Правда?!
– Смотрите новости, я все расскажу. У меня же нет секретов от народа! – Хмуренко подмигнул позеленевшему вмиг Петру Витальевичу. – Я пошел гримироваться.
Турецкий. 7 апреля. 20.50
– Как служба? – иронически поинтересовалась Ирина Генриховна, едва Турецкий шагнул через порог.
– Костя, что ли, звонил? – заволновался он. – Когда? И почему домой, у меня же телефон в машине.
– Спроси лучше, сколько раз!
– Ну и сколько?
– А ты как думаешь?
– Не томи, говори давай! – разозлился Турецкий. – Я же не в бирюльки на работе играю! Раз Меркулов телефон обрывает, – значит, что-то важное.
– Начиная с четырех часов каждые пятнадцать минут. Ты делом Замятина занимаешься?
Турецкий на секунду опешил:
– С чего ты взяла?
– Дедукция. Ты с Грязновым в муровских подвалах коньяк употреблял, или поддерживал ведомственную традицию: весь вечер был игрушкой темных сил? – Ирина Генриховна принюхалась. – Понятно. Коньяком не пахнет.
– Что тебе понятно?! – Турецкий разозлился в этот раз не на шутку. – Говори сейчас же, чего Меркулов хотел! Замятин… Дедукция у нее!
– Меркулов хотел, чтобы ты ознакомился с последними событиями, например телевизор посмотрел и сразу ему перезвонил.
– Погоди, Ир, объясни, пожалуйста, что стряслось? – попросил он примирительным тоном. – Война с Австралией?
– И ты еще говоришь, что на работе не в бирюльки играешь! – Ирина Генриховна всплеснула руками. – А после работы?! Точнее – вместо! Иди включай телевизор, новости начинаются. – Она ушла на кухню, хлопнув за собой дверью.
Новости вел Хмуренко. Лоб у него был заклеен пластырем. Горит на работе, усмехнулся про себя Турецкий. Хмуренко потрогал пластырь и стал зачитывать краткую сводку событий дня.
"…Генеральный прокурор Замятин, временно отстраненный от своих обязанностей два дня назад, подает в отставку.
Президент отставку принимает. Теперь, согласно Конституции, ее должен утвердить Совет Федерации.
Совет Федерации создает комиссию для расследования обстоятельств дела Замятина и договаривается о взаимодействии с созданной вчера аналогичной комиссией при Президенте России.
Государственная дума тоже создает комиссию по Замятину и объявляет о недоверии президентской комиссии.
Информационные агентства со ссылкой на источники в МВД сообщают, что охранное агентство «Вулкан» занималось тотальной слежкой за генпрокурором Замятиным по заказу Сосновского. Сосновский опровергает эти заявления.
Коммунистические молодчики в центре Москвы совершают нападение на тележурналиста. Тележурналист не боится угроз коммунистических молодчиков и заявляет об этом в эфире…"
Турецкий схватил телефон и набрал Меркулова.
– Я говорил с Ильиным и Позняком, – сказал Меркулов, пока Турецкий формулировал первую фразу. – Если тебе известно еще что-то, немедленно приезжай.
– Ничего мне пока неизвестно. Я их видел последний раз около часа дня.
– Я понял, что ты им не вполне доверяешь, раз отправился сам в неизвестном направлении. Это из-за твоей дурацкой ссоры с Грязновым?
– Да все нормально! У меня к ним нет никаких претензий. Пока по крайней мере.
– Прости, конечно, за мелочную опеку, ты можешь в таком случае объяснить, где был вечером?
– Нет. Нужно провести трафталогическую экспертизу.
– А-а-а, Ирина Генриховна рядом! – понимающе сказал Меркулов, услышав эту абракадабру.
– Да, – вдохновенно соврал Турецкий.
– Поэтому не можешь объяснить, где был?
– Да.
– Новости смотришь?
– Да.
– Зайдешь ко мне завтра прямо с утра.
– Зайду. Кстати, Костя, выплыли новые факты по Минтопэнерго. Нужно кое-что перепроверить.
– Лично?
– Там слишком много всего увязано. Дольше объяснять, чем сделать самому. И потом, Замятин на меня давил в связи с этим делом. Возможно, это как-то связано с нашей видеозаписью. Мне понадобится твое официальное указание.
– По-моему, ты стремишься обнаружить влияние лунного света на плотность рельсов. Ладно, зайди с утра. И приготовь свою бумагу, я подпишу.
С утра Меркулова на месте не оказалось, он был на совещании у нового и. о. генерального. Секретарша сказала Турецкому, что Константин Дмитриевич желал ему дальнейших успехов и просил никуда не уходить, не дождавшись его звонка.
Турецкий оказался в дурацком положении: раз Меркулов просил, значит, придется сидеть сложа руки, ждать его звонка, вместо того чтобы встретиться со следователем Соколовым из городской прокуратуры. А потом среди дня можно и не вырваться.
У Замятина всегда все не слава богу и не вовремя, сколько его знаю, с раздражением подумал Турецкий. Нашел момент в отставку подавать! Костя просидит на совещании до белых мух, это как пить дать, с учетом двух вчерашних парламентских комиссий.
Зазвонил телефон. Турецкий снял трубку.
– Меркулов. Специально сбежал на две минуты, чтобы тебе позвонить. Найди, пожалуйста, время и составь до конца дня план следственно-розыскных мероприятий по делу. Чем масштабнее, тем лучше. Абсолютная реалистичность от тебя не требуется. И выполнять его тебя никто не заставит, но бумага наверняка понадобится.
– А-а, Константин Дмитриевич! – произнес Турецкий с издевкой. – В Кремль поедешь с моей бумагой! Будешь руководству страны очки втирать. Кстати, мой документ у тебя на столе.
– Не паясничай. И потом, если руководство страны дает указание втереть себе очки, я обязан его выполнить. А по… Шестову, да? Я подписываю. Правда, не знаю зачем.
Соколов Турецкому не понравился с первого взгляда. Хотя явных поводов для этого он не дал, наоборот – демонстрировал максимальную готовность к сотрудничеству. Может, именно поэтому не понравился: слишком суетился.
– Дело решено было передать для расследования мне. Нужно было проверить, имел ли место умышленный поджог… Я подчеркиваю: все это подлежало проверке. Так вот, если он имел место, то совершил его человек, знавший Шестова. Вы согласны с этим, Александр Борисович?
– С чем согласен? – уточнил Турецкий. – С тем, что веледниковские жители не совершали поджога, или с тем, что это может служить основанием для передачи дела?
– А в Веледникове Шестов никого не знал, кроме соседей, возможно, но никого из них в тот день на даче не было, – продолжил Соколов, пропустив слова Турецкого мимо ушей. – Значит, корни преступления, еще раз подчеркиваю, если это было преступление, уходят в Москву.
– Логично, – кивнул Турецкий, – но мы прекрасно знаем, как работает наша система. Она не руководствуется логическими доводами и соображениями целесообразности. Следствие ведет тот орган, на территории которого совершено преступление. Дело передается другому органу, если есть основания для объединения его с другим делом.
Ознакомительная версия.
