Задумчиво глядя на кота, Квиллер припомнил давно забытое. Он тогда только что окончил факультет журналистики, и это был его первый рабочий день. Первое задание. Ему велели отправиться в обувную фирму, написать о ней хороший материал и представить не позднее трёх часов. Что касается длины статьи, то тут его не ограничивали: «Пиши, сколько получится», — сказал редактор.
Чем длиннее будет статья, почувствовал новоиспеченный репортёр, тем больше она привлечёт внимание редактора.
Нужное ему здание находилось в коммерческом районе — там размещались мастерские портных, ювелиров, театральных костюмеров, а также обувная компания. Впервые он взял такси за счет редакции. Впервые предъявил новенькое репортерскоё удостоверение. Интервью выглядело примерно так.
— Я Джим Квиллер, мне нужно написать о вас статью. Редактор вас известил?
— Да. Присаживайтесь. — Собеседник Квиллера, человек средних лет, явно работал руками. Его окружали небольшие механизмы.
— Могу я узнать ваше имя, сэр?
— Зовите меня просто Билл. Мне не нужна реклама. Я просто рад прочитать хорошую статью в газете… Мой племянник работает в «Нью-Йорк таймс».
— Как давно вы делаете обувь?
Человек пожал плечами.
— Двадцать лет, хотите верьте, хотите нет.
— У вас есть какая-то специализация?
— Да — Билл вытащил из-под прилавка туфлю и, отогнув стельку, показал полость в каблуке.
— Каково назначение подобной конструкции? — Фокус заключался в том, чтобы задавать вопрос небрежным тоном, словно ответ тебе известен заранее.
— Тут удобно прятать брильянты, золотые монеты, лишнюю мелочь, — с усмешкой ответил мастер.
Они ещё о многом переговорили, и взволнованный Квиллер помчался обратно в редакцию. Изрядно попотев над статьей, он тем не менее вручил её редактору с самым равнодушным видом, а тот принял с холодным кивком. Конечно, материал так никогда и не напечатали. Это был просто обряд посвящения для начинающих репортёров. Квиллер никогда не обмолвился обо всем случившемся ни словом, да и другие жертвы тоже, но он часто гадал, сколько же интервью дал Билл — и действительно ли был у него племянник, работавший в «Нью-Йорк таймс».
Сейчас он занялся левой туфлей Хэкета: отогнул стельку, удалил прокладку над каблуком и металлическую пластину и тут же обнаружил в каблуке полость, битком набитую золотыми самородками!
Коко учуял что-то ненормальное в полуботинке. Теперь, добившись толку от хозяина, кот лакал воду на кухне.
Квиллер вернул полуботинок в изначальное состояние и спрятал вместе со вторым в свой багаж — кроме холодильника, это было единственное место, куда не могли подобраться кошки. Коричневые полуботинки надлежало представить полиции в качестве доказательства. Следует ли сообщить им о тайнике? Или пусть ищут сами?
Нужно было задать себе несколько вопросов, и он решил сделать это на бумаге, в своем личном дневнике.
Четверг, 10 июня
Я не знаю рыночной стоимости золота, но у этого загадочного мистера Хэкета его полный каблук. И как знать, возможно, более крупные самородки спрятаны в его автомобиле стоимостью в сорок тысяч долларов?.. Быть может, он золотоискатель, маскирующийся под коммивояжера, — или коммивояжер, чьим хобби является золотоискательство?.. Знал ли кто-нибудь о его занятиях? Или это была случайная встреча? Имелся ли у него партнер — или конкурент, — который счел добычу достойной того, чтобы из-за неё убить?.. Где именно произошло убийство? Вне всякого сомнения, вблизи ручья.
Означает ли это, что Хэкет искал золото в заповеднике «Чёрный лес»? Законно ли это? Не потому ли он использовал вымышленное имя и записался под ним в журнале регистрации гостиницы?.. Постараемся разведать завтра.
Это была первая ночь в хижине у ручья. Квиллер положил голубую подушку кошек на одну из коек. Сиамцы с удовольствием устроились на ней, а Квиллер улегся на вторую кровать. Однако за ночь произошли некоторые перемещения, так что утром Квиллер обнаружил, что у него на подушке спит Юм-Юм, а Коко свернулся возле его колен. Так начался день самого богатого человека на северо-западе Соединенных Штатов.
Первым делом он покормил кошек и вычистил их туалет.
Затем позвонил цветочнице в Пикакс и заказал к премьере оперы букет, который должны были доставить в хижину Ханны Хоули.
— Что-нибудь эффектное — несколько листьев, но никаких трав и веточек, которые так любят флористы, — уточнил он и попросил, следуя театральному обычаю, написать на карточке: «Сломай ногу!»[11]. И никакой подписи. Пусть сама догадается!
Затем Квиллер поднялся на холм, чтобы позавтракать в гостинице. Он захватил с собой материал для колонки, которая выйдет в пятницу, — его нужно было отправить по факсу.
— Я сию же минуту отправлю, Квилл, — пообещал Ник Бамба.
— Не спеши! Крайний срок — полдень. Если материал прибудет слишком рано, на него набросится какой-нибудь ретивый редактор с синим карандашом, которому приспичит заменить несколько слов. Лучше, чтобы материал прибыл, когда они уже начинают волноваться из-за дырки в тысячу слов на второй полосе… Как Лори, Ник?
— Прыгает от радости, что съехала миссис Траффл.
Квиллера вдруг осенило: это миссис Траффл отбрасывала на гостиницу тёмную тень, а вовсе не несчастная Эльза Лимбургер. Он спросил:
— А кто эти тихие люди во второй хижине?
— Томпсоны. Она оправляется после болезни. Он каждый день занимается глубоководным ловом на съёмных судах. Ловит крупную форель, а потом они чистят её, замораживают и отправляют по его адресу. По крайней мере, так выходит по его словам… А вот ещё одна открытка, Квилл.
На открытке красовался дворец губернатора в Колониальном Уильямсберге. Квиллер сунул её в карман с апатичным видом.
— А что за фирменное блюдо сегодня, Ник?
— Фриттата[12] с итальянским соусом. Очень вкусная!
— Скажи мне, как старому другу: она действительно вкусная?
— Если не понравится, отошлёшь обратно на кухню и закажешь корнфлекс за счет заведения!
В столовой Квиллер наскоро просмотрел открытку от Полли:
Дорогой Квилл!
Антиквар пригласил нас сегодня на ланч. Очаровательный человек. Звонила домой. Кошки плохо едят. Ты бы не мог заехать и подбодрить их?
С любовью,
ПоллиКвиллер хмыкнул в усы. Кот Полли совсем недавно согласился терпеть его общество, а чтобы добраться от Блэк-Крик до Индейской Деревни, где живут Брут и Катта, нужно проехать пол-округа, но…
Подошла официантка принять заказ, и он справился о фирменном блюде.
Она замялась, в нерешительности глядя на Квиллера.
— Знаете… мой последний клиент сказал, что сосиски слишком острые, а предыдущий заявил, что фриттата сухая, но ведь это всего лишь их личное мнение.
Квиллер решил взять яичницу с ветчиной, а официантке к обычным двадцати процентам на чай добавил ещё немного — за честность.
Вернувшись в хижину номер пять, он позвонил официальному историку Мускаунти. Гомер Тиббит, которому давно перевалило за девяносто, жил вместе с «молодой» женой, которой было всего восемьдесят восемь, в деревне пенсионеров, носившей название «Уголок на Иттибиттивасси».
Трубку взяла Рода:
— Легки на помине! Мы только что говорили о вас за завтраком. Как раз сейчас Гомер отдыхает после завтрака…
— Кто это? Кто это? — раздался пронзительный голос её мужа.
— Средства массовой информации, — ответила она, передавая Гомеру трубку беспроводного телефона.
Двое мужчин обменялись дружескими шутками.
— Старый плут! Чего это вы разоспались в середине утра?
— Ах вы нахальный щенок! Звоните моей жене, думая, что я сплю!
— Как вам погода?
— Откуда мне знать о погоде? Рода же меня не выпускает!
— Я слышал, Гомер, что вам с большим успехом заменили коленную чашечку.
— Да так удачно, что я подумываю ещё кое-что себе заменить, если только вы будете донором.
Только после этого традиционного обмена любезностями Квиллер задал вопрос:
— Была ли когда-нибудь в Мускаунти золотая лихорадка?
— Ну что ж… — задумался Гомер. — Была золотая лихорадка бедняков в девятнадцатом веке, прежде чем открыли настоящее золото: уголь и древесину — вот на чем наживали состояния. На моей памяти периодически возникали истории вокруг золота, но они ничем не кончались. Если хотите знать моё мнение, то во дворах у людей в кофейных банках спрятано больше золотых монет, чем когда-либо…
Рода выхватила у него трубку:
— Спросите мистера Мак-Мёрчи. Он продавал оборудование для промывки золотоносного песка.
