Табличка сильно оттягивала мне руку.
— Где же они должны проводить собрание? — бормотала Марина, оглядывая коридор. — Черт, забыла… А! Вот сюда! — И она уверенно шагнула в небольшой отросток коридора налево. И сразу же, словно это было продолжением давно заведенного распорядка, Гонопольская распахнула дверь, за которой находился зал заседаний.
Я вошла следом за клиенткой и от того имела возможность лично убедиться, что ее появление произвело на присутствующих ошеломляющий эффект. Человек двадцать, сидевших у длинного овального стола, повскакивали с мест и уставились на Марину, как на восьмое чудо света.
Немая сцена длилась, наверное, не меньше минуты. Марина первая прервала молчание.
— Картина Репина «Не ждали», — язвительно сказала она и, вытянув руку, сделала хозяйский жест: — Можете садиться, господа. Все, кроме… — Ее рука описала плавную дугу и остановилась напротив Егора Попова, который восседал во главе стола, — кроме тебя, Гога.
Очкастый толстяк, единственный из всех, кто при Маринином появлении остался сидеть на месте, сохранял видимое спокойствие. Сняв очки, он неторопливо протирал их платочком и подслеповато щурился на Гонопольскую, улыбаясь при этом даже не без дружелюбия.
— Здравствуйте, Марина Георгиевна. Если вам не трудно, давайте все-таки останемся на «вы». И еще я попросил бы вас обойтись без этих театральных сцен. Заходите, закройте за собой дверь и присаживайтесь… пожалуйста.
Гонопольская зашла, закрыла дверь, но садиться не стала. Царственным шагом она приблизилась к Попову и замерла напротив него. Росту в стоящей Марине было почти столько же, сколько в сидящем Гоге, но девушку это не смущало нисколько.
— Встань с этого места и пересядь куда подальше, узурпатор хренов, — ласково сказала она ему. — Я — главный акционер, и я буду вести собрание.
— Ты — главный акционер, но ты не член совета директоров, — ответил господин Попов, мгновенно отбросив желание оставаться с врагом на «вы».
— Это минутное дело, Гога. Меня изберут через пять минут. А если нет, то через шесть минут не будет самого вашего совета директоров.
Надев очки, господин Попов сложил у подбородка руки и смотрел на Марину теперь уже с меньшим спокойствием.
— Ну давай поговорим как взрослые, умные люди, Мариночка. Зачем ты хочешь возглавить компанию? Что за нелепые фантазии в такой хорошенькой головке? Разве у тебя мало игрушек? Купи лучше себе какой-нибудь магазин нижнего белья и играй в бизнес сколько душе угодно! В конце концов, не ты создавала этот банк! Пока мы с Максом трудились в поте лица, ты еще только лопотала «агу-агу» и пачкала штанишки!
Ни слова не говоря, Марина взяла стоящую перед вице-президентом чашку с кофе, подняла ее и медленно наклонила. Все сидевшие (теперь уже сидевшие) вокруг овального стола имели возможность наблюдать, как тоненькая коричневая струйка стекала из чашки аккурат на отутюженные брюки вице-президента. Сам господин Попов смотрел на то, как кофе заливает его костюм, с таким же завороженным видом. В наступившей тишине было слышно только слабое журчание вытекающей на брюки жидкости.
А когда чашка опустела, Марина отставила ее в сторону и не спеша вытерла пальцы бумажной салфеткой.
— Ну вот, мы и квиты с тобою, Гога, — по-прежнему ласково сказала она. — Теперь ты пачкаешь штанишки, а я управляю банком. Все встало на свои места, и претензий друг к другу у нас быть не может.
Господин Попов с отвисшей челюстью переводил сквозь запотевшие очки взгляд со своих испачканных брюк на Марину и обратно.
— Пересядь, дурик, — ласково напомнила Марина. — И лучше добровольно, если не хочешь, чтобы тебе помогла охрана. Которая обязана выполнять все распоряжения главного акционера. Эти добрые молодцы могут так тебя пересадить, что ты сам начнешь бормотать «агу-агу».
Машинально, как автомат, хотя и на ватных ногах, Попов поднялся с места и, сделав несколько шагов, под прицелом множества взглядов пересел в первое же свободное кресло.
Марина непринужденно уселась на место низложенного председателя и, положив руки на стол, улыбнулась:
— Итак, статус-кво восстановлен, и я предлагаю начать собрание. В последнее время, в связи со смертью моего мужа, наступившей так внезапно, у нас всех был период волнений и колебаний. Но теперь мы должны сплотиться и действовать дальше. Как все вы знаете, компания теперь переходит по наследству нашей семье — мне и родителям Максима Гонопольского. Поэтому я приняла руководство на себя, а в качестве своего первого распоряжения хотела бы объявить о некоторых кадровых перестановках. Вице-президент компании «Галактика» и банка с одноименным названием господин Попов освобождается мною от занимаемой должности, переводится в ранг советника компании без права занимать отдельный кабинет. За эту инициативу мы с вами еще проголосуем, но в целом, я думаю, возражений ни у кого не возникнет.
Присутствующие как будто одновременно заболели параличом шеи: по их глазам было видно, что все они хотят повернуться и посмотреть на физиономию отставленного Попова, но не решаются. Если не считать Марины, я была единственной, кто чувствовал себя здесь свободно, поэтому шеей крутила как хотела и прекрасно видела, что экс-вице-президент сидел словно оплеванный. Или, принимая во внимание его испачканные брюки, — как обделавшийся.
Марина же продолжала как ни в чем не бывало:
— Если говорить о стратегии, то мой муж был сторонником традиционных путей развития. Я намерена все переустроить. В ближайшее время каждый из вас получит от моего секретаря новые инструкции. Мы должны модернизировать систему работы банка и компании в целом. Максимальное количество средств нам необходимо вложить в новые проекты. До сих пор мы занимались исключительно перекачиванием финансов, и это было нашей главной ошибкой.
— Извини меня, но это была наша работа! — не выдержав ее напора, подал голос низложенный Попов.
— Извини меня, но это не так! — спокойно возразила Марина. — Наша работа — расти! Когда последний раз наша компания разрабатывала новый проект?
— У нас есть все, с чем мы можем справиться, — упрямо гнул свое бывший вице-президент.
— Чушь!
— Думаю, тебе будет довольно трудно…
— Я не хочу прерывать тебя, но сейчас не время для споров. Если ты отвергаешь новый путь развития, ты волен окончательно разорвать свои отношения с компанией. Твой пакет акций — сколько там, не более двадцати процентов, если я не ошибаюсь? — я выкуплю у тебя в тот же день, какой ты пожелаешь их продать! Идет?
— Нет, — мотнул головой упрямец. — Я хочу посмотреть. Я готов рискнуть всем своим состоянием, лишь бы стать свидетелем того, как ты свернешь себе шею!
— Я была уверена в этом. Есть еще вопросы? А у других присутствующих? Спасибо. Объявляется получасовой перерыв, а потом мы проведем голосование.
Члены совета директоров без дополнительных разъяснений поняли, что от них требуется. Очень поспешно, в некоторых случаях даже роняя стулья, все встали и вышли из зала заседаний.
Господин Попов остался сидеть на месте.
— Женя! — сказала Марина.
Я протянула ей латунную табличку с фамилией Попова на блестящей поверхности.
Марина приняла ее, не глядя, и приблизилась к своему врагу.
— Держи! — Табличка полетела на колени очкарику и, учитывая, что такая штука весит несколько килограммов, наверное, сильно отбила ему колени. — Это тебе на память. Повесишь ее на своей могиле… Потому что другим кабинетом тебе вряд ли когда-нибудь уже удастся обзавестись. Ты труп, Гога. Ты полный, законченный труп. Может быть, еще несколько лет ты и сможешь вдыхать кислород и выдыхать углеводород, но в высшем смысле этого слова — ты труп.
— Ты, наверное, сошла с ума, — выдавил из себя Попов. — Откуда у тебя знания, чтобы управлять компанией?
— У меня был хороший учитель — мой муж. Я долгое время слушала все, что он мне рассказывал, и задавала ему вопросы. Думаю, он сам не подозревал, что учил меня.
— Ты слишком рано списываешь меня со счетов! Не забудь, что после тебя — я второй крупный акционер и могу оспорить все твои решения на совершенно законном основании!
— Мой пакет акций в три раза больше твоего, и это не оставляет тебе никаких шансов. А впрочем, если ты хочешь, я готова решить дело в суде. Это означает общественное внимание, интервью, скандал — я тщеславная женщина, и мне нравится быть в центре внимания. А кроме того, — Гонопольская наклонилась к врагу и прошептала ему почти в самое ухо, — а кроме того, у меня есть что показать журналистам. Некая папочка из коричневой кожи…
При этих словах Попов вздрогнул всем телом и уставился на Гонопольскую. Она выдержала его взгляд, не дрогнув ни единым мускулом, и только холодная улыбка не сходила с ее полных, сильно накрашенных губ.
