– Смотрите сами! – равнодушно сказала она и показала рукой на дом и прилегающий к нему участок. – Сад плодоносит, баня хорошая, погреб холодный и сухой, гараж кирпичный, – монотонно перечислила женщина и потом повторила: – Вы смотрите! Смотрите!
Я для виду прошлась по дому. На всем лежала печать запустения и какой-то безжизненности. Вернувшись к хозяйке, я спросила:
– И не жалко вам с такими хоромами расставаться? Все же тут с любовью и душой строились! Для себя! Для своей семьи!
Она посмотрела на меня безжизненным взглядом и спросила:
– А зачем мне это все теперь? У меня же никого не осталось! Я бы бросила все это, да стыдно к родне бедной приживалкой приезжать. А так я там, глядишь, еще на что-нибудь сгожусь. С малышами нянчится буду, по хозяйству помогать... А главное – не одна! Хоть и дальние родственники, да еще по мужу, а все ж не чужие! Будет кому меня похоронить.
– Ну, вы еще поживете, Анна Семеновна! – успокоила я ее. – Счет-то закрыт?
– Какой счет? – спросила женщина.
– Ваш муж четыре жизни унес, и из его семьи четверо ушло. Закон возмездия! – объяснила я.
– Так вы не покупательница? Вы, наверное, меня, как Лешку, убить пришли? – без всякого интереса, а тем более страха спросила женщина. – Так убивайте! Я вам только спасибо скажу. Я бы и сама в петлю полезла, кабы греха не боялась!
– Нет, Анна Семеновна! Не убивать я вас пришла, а за помощью, – объяснила я.
– Чем же я вам помочь могу? – без всякого удивления спросила она.
– А давайте я вам расскажу, как все было, а вы меня поправите, если я в чем-то ошибусь, или дополните, – предложила я и, не дожидаясь ответа, начала рассказывать: – Тарас Сидорович узнал, что у него рак и жить ему осталось недолго. А тут дочь беременная, сын несовершеннолетний! Представил он себе, как будет лежать, а вы вокруг него хлопотать, лекарства дорогие покупать, вместо того чтобы с внуком...
– Внучкой, – поправила меня женщина тусклым голосом.
– Внучкой заниматься и на нее деньги тратить, – продолжила я. – Вот он и дал себя уговорить одному мерзавцу!
– Так и было! – тихонько заплакав, сказала она. – Тарас тем утром раньше обычного на работу собрался, а перед уходом меня в сад увел и сверток дал, сказал, что в нем большие деньги.
– Сколько там оказалось? – спросила я.
– Тридцать тысяч долларов, будь они прокляты! – с неожиданной силой выкрикнула женщина. – Я, конечно, удивилась: откуда, мол? А он мне сказал, что договорился для одного человека дело черное сделать, так что больше я его не увижу, потому что его в тюрьму посадят, из которой он уже не выйдет, – мы же его диагноз знали, да только детям не говорили. А деньги эти, мол, нам на жизнь! На дочку с ребенком, которого он уже никогда не увидит! Просил, если внук родится, Тарасом назвать! – Женщина зарыдала.
Я молчала, дала Анне Семеновне выплакаться и успокоиться, а когда увидела, что она уже потише всхлипывает, осторожно попросила:
– Что же дальше было?
– Уж как я его умоляла, чтобы он деньги эти вернул! Уж как я его просила! А он только обнял меня и сказал, чтобы мы поаккуратнее деньги тратили, а то это подозрение вызвать может, и ушел. А днем вдруг вернулся чернее черного! Дома-то никого не было: сын – в школе, а дочка с зятем – на работе. Тут он мне все и рассказал. До этого-то он молчал и только с Лешкой о чем-то шушукался, а тут рассказал. Это Базаров его за деньги попросил одного старого уголовника убить, который должен был в той машине ехать. Говорил, что тот его мертвой хваткой за горло держит и грозит его сыновей убить, если он ему одно подлое дело не сделает. А ему, офицеру, такое поперек горла! Вот Тарас и согласился, чтобы нас обеспечить. Он должен был после аварии там на месте остаться, чтобы его милиция задержала и все за несчастный случай сошло. Тарас-то после аварии к машине той подошел, а там... – Анна Семеновна замолчала и начала вытирать катившиеся по щекам слезы концом черного платка.
– А там не было никакого старика, а были водитель и женщина с детьми, – закончила я.
– Да! – едва слышно сказала она. – Тарас к ним бросился, надеялся, что еще кого-то спасти можно, а они все... – Анна Семеновна перекрестилась. – Тут-то он понял, что обманул его этот подлец, чтоб он сдох! Убежал оттуда и домой пробрался. Мы, как он мне все рассказал, телевизор включили, а там об этой аварии в новостях сообщили. Тарас, как узнал, чья это семья была, тут же сказал, что теперь ему не жить. Сел он тогда и долго что-то писал, а потом в конверт положил, заклеил и мне отдал, сказав: «Если вам без меня совсем туго будет, то попробуйте с этого подонка еще получить, пусть он за подлость свою хоть деньгами расплатится. Только вы уж поосторожнее с ним! Гад он распоследний!» А потом в милицию сдаваться пошел. Сказал, что пусть его лучше там убьют, но зато нас не тронут.
– И его там задушили, – тихо сказала я. – Вы остались одни, но просьбу мужа не выполнили – терпения у вас хватило всего на два месяца, а потом вы начали деньги тратить.
– Да! – согласилась она. – К рождению внучки готовились! А дочка с ребеночком в одночасье умерли. Похороны, памятник... – она опять заплакала. – Потом Лешка от нас съехал...
– И, зная о том, кто подбил вашего мужа на убийство, решил шантажировать Базарова фотографиями, но не рассчитал свои силы, и его убили, – закончила я.
– Да! – вздохнула Анна Семеновна. – Он тогда ко мне пришел и конверт заклеенный оставил. Сказал, чтобы я его поберегла.
– Он у вас цел? – спросила я, и женщина кивнула. – А тот первый, что вам Тарас Сидорович отдал? – Анна Семеновна снова кивнула. – Значит, Базаров считает, что он обрубил все концы, а на него, оказывается, есть убойный компромат? – медленно сказала я. – Но вы им не воспользовались!
– Нет! Не стала я после смерти Лешки рисковать. Да и на что мне были деньги-то? Сыну на дурь его? Если бы он лечиться согласился, то я, может, и отважилась бы, а он ни в какую! – Она подняла на меня пустые глаза.
– Я куплю у вас эти два конверта, – сказала я и прямо спросила: – Сколько вы за них хотите?
– Да будь они прокляты, деньги эти! – гневно воскликнула Анна Семеновна.
– Тогда отдайте мне их просто так, – попросила я.
– Отдам! – твердо сказала она. – Пусть этот подлец поплатится за то, что Тараса с пути истинного свернул и на убийство невинных людей подбил!
– Вы правы! – согласилась я. – Этот человек умеет втираться в доверие и способен задурить голову кому угодно! Где же конверты? – спросила я.
Анна Семеновна встала и достала из-за иконы два пожелтевших от времени конверта.
– Возьмите! И делайте с ними что хотите. А коли Базарова этого увидите, то скажите ему, что проклинаю я его, и детей его, и внуков, и правнуков до седьмого колена за подлость его! И гореть ему в геенне огненной веки вечные!
– Знаете, Анна Семеновна. Ад-то – его и на земле умеючи устроить можно, да такой, что черти обзавидуются! И кажется мне, что именно это его и ждет! – уверенно сказала я, а сама подумала, что когда Сомов все узнает, а он от меня это обязательно узнает, то Витюша будет умирать долго, мучительно и еще умолять своих палачей, чтобы его поскорее прикончили.
Распрощавшись с Анной Семеновной, я вышла из дома и села в машину. Выключив диктофон, я открыла первый конверт и вынула из него несколько исписанных листков – это было заявление Тараса Сидоровича Перебейноса в милицию с подробным описанием всего произошедшего. Во втором же конверте оказались негативы, и я, посмотрев их на свет, увидела, что там Базаров передает какому-то мужчине сверток, а мужчина открывает его и пересчитывает деньги. «Ну этого, Витюша, хватит, чтобы утопить тебя с головой!» – злорадно подумала я. Доехав до ближайшего ксерокса, я сделала копию с заявления, а потом в фотоателье отпечатала по два снимка с каждого кадра негатива и мои снимки с камеры мобильного телефона. Поразмыслив, я отправилась к Кире на службу – он обычно засиживался допоздна.
– Судя по твоему торжествующему виду, ты на коне! – усмехнулся Володя, увидев меня.
– Есть маленько! – скромно сказала я и положила перед ним заявление Перебейноса, негативы и один комплект фотографий.
Прочитав и посмотрев, Киря присвистнул и сказал:
– Для задержания на трое суток улик выше крыши! Брать Базарова?
– Подожди! – попросила я. – Ты оригинал заявления с негативами и эти фотографии у себя оставь – они тебе пригодятся, а у меня останется копия и второй комплект снимков.
– Спасибо! А чего ждать? – удивился Киря.
– Когда я разберусь в этом деле. Ситуация запутанная, и мне может потребоваться помощь Базарова, – объяснила я. – Но, как только я все выясню, тут же дам отмашку! – пообещала я. – Вот тогда-то ты его потихоньку так, незаметно для окружающих, и возьмешь. И ордер на обыск оформишь, при котором изымешь все! – подчеркнула я. – Понимаешь, Володя? Все фотографии!
