Телефонная просьба моя к тбилисцам была простой: поговорить с вдовой Гогунавы и попытаться выяснить, был ли у ее мужа "Перстень Саломеи", если не было, то слышала ли она об этом перстне. Звонок я сделал только что, результат будет известен только завтра.
Джансуг вздохнул, предложил:
- Батоно Георгий, может, пройдемся? А то засиделись в кабинете. Дома-то у вас не волнуются?
- Не волнуются, привыкшие. Так что можно совершить капитальную прогулку - по всему городу.
На улице мы скоро поняли, что движемся к ресторану "Вокзальный". У ресторана остановились. За шторами двигались тени, там танцевали.
- Хотите сами поговорить с Жордания? - спросил Парулава.
- Хочу.
Проникнуть внутрь удалось лишь за счет отчаянного напора Парулавы. К счастью, Жордания работал. Впрочем, самого этого факта было мало: в зале гремел оркестр, между столиками танцевали, отыскать в такой суматохе официанта оказалось делом не простым. Но Парулава нашел этого высокого крепкого парня с лихими усиками. Нашлось и место, где можно было спокойно поговорить, - кабинет администратора.
Жордания долго изучал фотографию Гогунавы, вернул со вздохом:
- Он самый. Я следователю уже говорил.
- За столиком он сидел не один?
- Не один, трое их было, это я тоже говорил.
Я положил перед Жордания следующую фотографию - Джомардидзе:
- Посмотрите, а этого узнаете?
- Был и этот.
- Не ошибаетесь?
- Мне ошибаться не положено - разорюсь.
- А вы могли бы описать третьего, который сидел за столиком?
- Третьего, который сидел за столиком... Да черт его знает. У нас зал старый, со столбами, вы же знаете. Он сидел как раз за столбом. Видел я его только сбоку, по-другому в том месте к клиенту не подойдешь. Так что только в общем могу сказать.
- Но в общем все-таки можете?
- Почему же нет, могу. Клиент что надо. Хорошо упакованный: костюм, галстук, рубашка - все фирменное. Лет за сорок. Платил он.
- Вы совсем не разглядели его лицо? - спросил я.
Жордания почесал за ухом:
- Разглядел немного. Нос как нос, волосы обычные, примерно как у вас. Глаз не разглядел, он в дымчатых очках был, да и сбоку не видно.
- А какой комплекции? Рост?
- Выше среднего. И такой - вроде бы не широкий, а мускулистый. Наверно, спортом до сих пор занимается.
- Ушли они вместе?
- Нет, сначала этот ушел... - Жордания показал на фотографию Джомардидзе. - Потом, - кивнул на снимок Гогунавы, - этот. Ну, а потом третий меня позвал - руку поднял. Я подошел, он рассчитался.
- И опять лица его не видели?
- У нас тут самая запарка началась. Не до этого было. Я деньги пересчитал - и бегом на кухню.
- Случайно не слышали обрывки разговора? Может быть, они как-то называли друг друга?
- Чего не слышал, того не слышал. - Жордания посмотрел на часы. Извините, клиенты ждут, а? Я вроде все сказал.
- Конечно, вы свободны. Большое вам спасибо, - поблагодарил я.
Выйдя из ресторана, мы с Джансугом остановились у вокзального скверика. Поразмыслив, я сказал:
- Знаешь, Джансуг, нам, по идее, надо бы проверить нашу гостиницу.
- Думаете, они останавливались в гостинице?
- Почему бы и нет?
- Но ведь остановиться в гостинице - значит оставить фамилию?
- Оставляя фамилию, человек ничем не рискует, если против него нет улик.
- Хорошо, давайте сейчас и проверим.
Дежурная в гостинице без лишних слов и вопросов дала нам книгу регистрации. Мы стали ее просматривать. Довольно скоро палец Джансуга застыл на строчке:
"Убилава Сергей Петрович. Инженер треста "Спец-Строй". Место жительства: гор. Сухуми. Причина приезда: командировка".
Сергей Петрович... Чкония и Джомардидзе искали в батумском порту именно Сергея Петровича.
Я протянул журнал дежурной:
- Посмотрите, пожалуйста, тут у вас отмечен Убилава Сергей Петрович. Он останавливался здесь позавчера. Это было в ваше дежурство?
Дежурная взяла журнал:
- Вы думаете, я помню... Убилава Сергей Петрович. Да. Это было мое дежурство. Позавчера.
- Вы его помните?
- Всех не помню, памяти не хватит. - Стала читать свою запись. Убилава. Четырнадцатый номер. Ну, если четырнадцатый, то воспитанный такой. Он мало был, днем я его записала, а утром уехал, попросил разбудить в пять утра.
- Будьте добры, опишите его.
- Даже не знаю как. Обыкновенный. Одет, правда, хорошо, по-столичному. Не молодой, но и не пожилой. Худощавый.
- Может быть, вы вспомните цвет волос?
- Извините, не запомнила. Обычные, наверное, волосы.
- Плеши, залысин у него не было?
- Залысин? Вроде нет.
- А глаза?
- Он в очках был. В красивых таких очках. В дымчатых.
Что же, подумал я, кажется, подтверждается моя версия, что Сергей Петрович скрывает от сообщников настоящее имя. Ведь если Убилава и Джомардидзе знакомы, то зачем было Чкония и Джомардидзе столь странным способом разыскивать Сергея Петровича в батумском порту? С этим надо разбираться. Хорошо, хоть вышли наконец на конкретную фамилию. Надо только узнать, был ли в гостинице Джомардидзе. Хотя и так ясно: не был.
Я показал дежурной фотографию Джомардидзе, спросил:
- Вам знаком этот человек?
Женщина всмотрелась, уверенно ответила:
- Нет, такого не знаю. - Добавила: - Этот Убилава все время был один. Устроился он днем, я ему резервный номер дала, четырнадцатый. Потом на ночь пришел. А утром, в пять, я его разбудила. На батумский поезд.
Мы с Джансугом вышли из гостиницы. На душе у нас стало легче. Теперь мы, по крайней мере, знали, чем заниматься с утра. Надо будет опросить бригаду батумского поезда и запросить Сухуми об Убилаве. А что дальше, покажут обстоятельства.
Утром я успел только отправить запрос об Убилаве. Раздался звонок. Звонил из соседнего кабинета Чхартишвили.
- Георгий Ираклиевич, сними-ка другую трубку - Бочаров по твою душу. Он ждет тебя и Парулаву в Батуми. Сними, сними, он объяснит. А эту положи.
Я снял трубку селектора:
- Слушаю, Константин Никифорович.
- Здравствуйте, Георгий Ираклиевич. У вас есть новости? По Гогунаве?
- Есть. - Я коротко рассказал все, что удалось узнать за последнее время.
Бочаров подытожил:
- Выходит, Джомардидзе снова у вас?
- Думаю, сейчас уже нет. Он в Батуми. В Галиси слишком наследил.
- Возможно. У нас тоже новости. Во-первых, нашли вашего официанта Сулханишвили.
- Как на него вышли?
- Через один из телефонов Чкония. Сулханишвили гостил у некоей Меликян. Художницы, общей с Чкония знакомой. Собирался с ней в Сочи, но не успел.
- Где он сейчас?
- У нас. Временно задержан. Утверждает, что к убийству Чкония непричастен. Вы с ним сможете поговорить. Но это не главное.
- А что главное?
Бочаров на том конце провода явно медлил. Наконец сказал:
- Мы с вами ждем, что "Перстень Саломеи" вывезут из Батуми. Так ведь?
- Ждем.
- А его ввезли. Таможня сообщила: сегодня утром на пальце одного иностранца, прибывшего в Батуми на круизном пароходе, был перстень, представляющий собой копию "Перстня Саломеи". Когда у вас ближайший поезд на Батуми?
Я посмотрел на часы - четверть десятого:
- В девять пятьдесят утра.
- Отлично. Берите Парулаву и приезжайте. Подробности при встрече.
Экспертиза
В десять вечера мы с Бочаровым сидели в служебном помещении таможенников Батумского морского порта. Группа иностранных туристов, среди которых находится пара с копией "Перстня Саломеи", скоро вернется в порт. Днем у них была экскурсия по городу, посещение дельфинария, концерт ансамбля песни и танца "Аджария", сейчас они ужинают. Нам с Бочаровым остается только ждать.
Конечно, что-то связанное с "Перстнем Саломеи" может произойти и во время экскурсии. На этот случай для скрытого наблюдения выделена опергруппа, в которую включен Парулава. По окончании экскурсии и возвращении в порт туристы, пройдя таможенный досмотр, займут свои каюты на теплоходе "Дарьял". В шесть утра, закончив суточную стоянку, "Дарьял" выйдет в море и возьмет курс на Сухуми.
"Дарьял" - круизный теплоход Грузинского морского пароходства, зафрахтованный фирмой "Трансатлантиклайн" и совершающий регулярные рейсы Монреаль - Батуми. Кинопродюсер Джон Пэлтон, на пальце которого сейчас красуется копия "Перстня Саломеи", и его секретарша Мэри-Энн Мэрроу занимают одну из лучших кают, люкс-А по правому борту.
При выходе в город копия "Перстня Саломеи" была оформлена по всем правилам. Пэлтон записал перстень в таможенную декларацию. Вот она, эта декларация, - на столе. Запись в ней я помню наизусть: "Перстень с полудрагоценным камнем типа церуссит, массой 17,3 карата. Ювелирная работа. Стоимость: тысяча пятьсот долларов".
Настоящий "Перстень Саломеи", если его выставить на аукционе, будет стоить как минимум несколько миллионов долларов. Вывод напрашивается сам собой: где-то в городе должен состояться обмен - иностранец отдаст подделку и возьмет подлинник. Возможно, обмен уже произошел. Те, кто его задумал, рассчитали точно. Отличить фальшивый бриллиант из церуссита от настоящего чрезвычайно сложно. Для этого нужна специальная аппаратура и хорошо подготовленный эксперт. Ни того, ни другого на обычной таможне, как правило, нет. К тому же пассажиры, прибывающие в круиз, при условии соблюдения ими всех формальностей, досматриваются не очень строго. Так что если Пэлтон вернется на борт "Дарьяла" с настоящим "Перстнем Саломеи", его, после стандартной проверки камня, беспрепятственно пропустят. На это все и рассчитано. Но у Сергея Петровича и Джона Пэлтона ничего не выйдет. Бочаров и Телецкий позаботились о проведении специальной экспертизы. Рядом, в специально освобожденной комнате, находится опытнейший специалист-геммолог* со всей необходимой аппаратурой.
