— Ладно, ладно, подходите, — затараторила секретарша.
Проходную я миновала, предъявив фальшивый пропуск работника связи. И вот вновь тропический рай приемной.
— Да, да, я все поняла, — торопливо говорила секретарша в трубку, скрытая от моих глаз широкими листьями пальмы.
— Эй, есть кто живой! — гаркнула я, испугав ее до полуобморочного состояния.
— Вы, вы из связи? — спросила она, уняв дрожь.
— Че, не похож? — протянула я, переваливая во рту большой ком жвачки.
— Можно ваше удостоверение? — попросила она, приблизившись ко мне. — Я позвоню шефу. Он приказал с вас глаз не спускать.
— Ха, боится, что я упру что-нибудь? — Я сунула секретарше под нос свое удостоверение.
Пошел долгий процесс сличения фотографии в удостоверении с оригиналом. Наконец мне позволено было заняться своей работой. Насвистывая веселую мелодию, я неторопливо лазила по приемной, осматривая коробы с проводкой. Затем я перешла в кабинет Бузыкина. Секретарша тенью преследовала меня по пятам. В душе уже зародилось беспокойство, что миссия по вине этой стервы провалится, но вдруг в приемной зазвонил телефон. В глазах секретарши вспыхнула тревога. Она заметалась, не зная, следить ли ей за мной или бежать к телефону.
— Да идите вы, ответьте, — бросила я ей, — может, звонок важный. И не волнуйтесь, я ничего трогать не буду.
— Хорошо, — согласилась секретарша и предупредила. — Но помните, я записала ваши данные.
Я проводила ее взглядом и, как только она сняла трубку, бросилась к вентиляционной решетке на стене. Выдвинув решетку, я поместила за ней передатчик с высокочувствительным микрофоном, поставила решетку на место и пробежала обратно. Секретарша застала меня за разборкой телефонного аппарата Бузыкина.
— Зачем вы делаете это? — закричала она в панике. — Это новый аппарат. Он хорошо работал.
— Его нужно подрегулировать, — сказала я, спокойно продолжая свое дело с умным видом.
— Если аппарат сломается, вы будете отвечать, — предостерегла меня секретарша. Ее глаза были прикованы к разобранному корпусу телефона. Из своего набора я вытащила простенький передатчик и, укрепив его под наборником номера, собрала аппарат и проверила для вида.
— Работает.
Передатчик в телефоне служил отвлекающим маневром на случай, если Бузыкин бросится осматривать кабинет.
— Все. Я закончил. — Я застегнула свой портфель, протянула секретарше наряд. — Распишитесь внизу, что недостатки устранены.
Разобраться в наряде оказалось для секретарши непосильной задачей. Она хмурилась, с умным видом сдвигала очки на нос, вертела листок и так и сяк.
— А остальные телефоны точно заработают? — спросила она, теребя наряд. — Как же я подпишу? Что потом говорить Бузыкину? Он меня съест.
— Точно заработают, — уверенно пообещала я. Въедливость секретарши утомляла. Зазвонил бы, что ли, телефон в приемной.
Помаявшись еще, она все же расписалась с видом, будто собственноручно подписывает себе смертный приговор, и жалобно глянула на меня.
— Только, пожалуйста, не подставьте меня!
Я вырвала из ее пальцев наряд и запихала в карман. Дело сделано.
— Счастливо оставаться, — буркнула я, покидая приемную.
— Обязательно почините все! — кричала секретарша вслед. Ее голос летел за мной, резонируя от стен просторного коридора.
Связь была восстановлена через пару минут. От моих манипуляций в распределительном пункте не осталось и следа. Провода надежно сидели на своих местах в клеммниках, дверца аккуратно была закрыта, ни отпечатка, ни волоска. Приемник с записывающим устройством я установила на чердаке близлежащего пятиэтажного дома, надежно запираемого жителями на замок. Чердачное помещение, затянутое паутиной, с толстым слоем пыли на полу, подходило мне как нельзя лучше. С первого взгляда было видно, что чердак не посещали с прошлого года, а значит, моя аппаратура будет здесь в относительной безопасности. К тому же окна кабинета Бузыкина находились в прямой видимости — это меньше искажений сигнала.
«Посмотрим, что из моей затеи выйдет», — подумала я, включая приемник. Емкости памяти записывающего устройства хватило бы и на двое суток при условии, что аппаратура будет включаться, только когда в комнате заговорят, пусть и шепотом. Но я планировала изъять запись завтра после обеда, так как считала, что полученной информации мне будет достаточно, чтобы понять, в каком направлении двигаться дальше. Если же нет, то запись всегда нетрудно возобновить, хотя вряд ли даже через тысячу лет я услышу, как Бузыкин раскается в своих грехах и выложит кому-нибудь, как он готовил похищение отпрысков Прохоровой. Подобное больше относилось к области фантастики, чем к реальной жизни.
К моему приезду домой тетя Мила успела обкормить детей сладостями домашнего приготовления.
— У меня живот лопается, — пожаловался Ринат, с беспокойством ощупывая свой пухлый животик.
— А я вообще больше пирожных в рот не возьму, — заверила меня Алина.
— Что было бы, если б я оставила их тебе на неделю? — с укором спросила я тетю. — Они, наверное, в дверь не прошли бы. Пришлось бы вырубать косяки и выкатывать их вручную.
Брови тети Милы сердито соединились на переносице.
— Женя, не говори глупости. Мы просто немного увлеклись — кусочек одного, кусочек другого. В их возрасте дети должны хорошо кушать.
Слушая ее, я аккуратно удаляла с лица грим. Цветные контактные линзы вернулись на место в емкость с питательным раствором. Парик с короткими русыми волосами был убран в специальное отделение в шкафу.
Тетя стояла у окна, и взгляд ее затуманился воспоминаниями.
— Помнишь, когда я приезжала к вам во Владивосток… Тебе тогда исполнилось одиннадцать. Я приготовила торт «Птичье молоко». Ты съела почти половину, а твоя мама…
— Хватит, не надо, пожалуйста, — остановила я ее.
Тетя замолчала и уставилась в окно. Я промокнула лицо салфеткой, поправила прическу и, повысив голос, сказала:
— Дети, мы уезжаем! — Ноль реакции. — Эй, мелкие неприятности, чего притихли?
Алина и Ринат недовольные заглянули в комнату. Они не горели желанием срываться и ехать куда-то, когда еще не каждый уголок квартиры был изучен, столько интересных вещей не осмотрено.
— Прямо сейчас уезжаем? — скривила носик Алина.
— Прямо сейчас, — рявкнула я, срывая с ее головы мой блондинистый парик с длинными прямыми волосами.
— Вот, — поникшая Алина протянула мне парик с двумя дурацкими хвостами и вставную челюсть с крупными кривыми зубами, которую она извлекла из своего рта.
— Просто класс! — воскликнула я, швыряя вещи на стол. На глаза попался увеличившийся вдвое по сравнению с прошлым нос Рината и его накладные густые брови, придававшие ему сходство с внуком Брежнева.
— Я сам отдам, — пообещал Ринат. Силиконовая накладка с носа отдиралась с трудом. У Рината на глазах выступили слезы.
— А дядя Слава там внизу, наверное, спятил, нас дожидаясь, — напомнила я им. — Живо к машине!
Детей как ветром сдуло от моих слов.
— Ну ты их запугала, — покачала головой тетя.
— Запугаешь их, как же. Они сами до сердечного приступа доведут, — проворчала я, восстанавливая порядок в шкафу. Проверить все не было времени, а в голове ворочались тревожные мысли, не прихватили ли чего из маскировочных средств мои подопечные.
Простившись с тетей, я спустилась к машине. Дети топтались у лавочки, о чем-то споря.
— Где Вячеслав? — поинтересовалась я.
— Пошел отлить, — равнодушно бросила Алина.
— Ох у меня и работка, — кряхтя, произнес Вячеслав, вылезая из кустов. На ходу он поправлял штаны.
— Как прошло, дядя Слава? — ехидно спросила у шофера Алина.
— Ну, смотри у меня! — погрозил ей Вячеслав кулаком. — Бегом побежишь за машиной, засранка.
— Поосторожнее, следите за своим языком, — напыщенно произнесла Алина, нагло улыбаясь. — Безработных сейчас пруд пруди, а бомжей по одному под каждым кустом.
Мне пришлось придержать разъяренного шофера. Рукоприкладства тут еще недоставало. Уже в машине по пути домой зазвонил мой мобильник. Звонил Виталий.
Вести он преподнес безрадостные. На Елену полчаса назад было совершено покушение. Виталию удалось защитить ее, однако при этом погиб нападающий, и теперь налетевшая отовсюду милиция их с Еленой не скоро отпустит домой. Подробности Виталий пообещал рассказать при встрече. Веселье Алины в одно мгновение сошло на нет, лишь только она узнала о покушении. Лицо девочки мертвенно побледнело. В расширившихся глазах стоял ужас.
— С мамой точно все в порядке? — уточнил Ринат, едва не плача.
— Да, с ней все о'кей. Немного переволновалась, — успокоила я его. — Она только даст показания у следователя и сразу домой. Можешь успокоиться.
