Да этот тесаный шведский камень. Вдоль дорог такие не валяются. Разве что... Надо позвонить и узнать, где сейчас ремонтируют трамвайные пути. Обычно там можно увидеть брусчатку, сваленную в кучи. Может, таким образом удастся хоть немного установить маршрут, по которому везли Грунского на машине? Не ездили же за камнем специально. Просто он оказался под рукой. Как и электропровод, какой используют при ремонте автомобилей. Преступник решил - надо привязать какую-нибудь тяжесть, заметил шведскую брусчатку, открыл багажник - ничего лучше электрического провода не нашлось. Вот и взял его. Но тут сам собой напрашивается еще один вывод: машина не новенькая, не только что из магазина, а уже такая, когда приходится возить с собой и инструменты, и запчасти.
Утром иду к Шефу докладывать о нашей беспомощности.
Он пьет чай и рассказывает, что, всего несколько минут посидев у раскрытого окна, схватил насморк и кашель.
Мы с Иваром у него на хорошем счету, в лености он нас никогда не подозревал.
Ход работы по делу Грунского у Шефа возражений тоже не вызывает.
- Все нормально, - говорит он хмуро. - У нас все нормально, и у преступника тоже все нормально.
Какая муха его укусила? Неужели не скажет, в чем дело? Излагаю версию о брусчатке, электрическом проводе и автомашине.
- А не идешь ли ты на поводу у Хинтенберга?
- Не понимаю.
- Он фантазер. Так вас занесет черт знает куда, и пройдет целая неделя, прежде чем вы снова выберетесь на верную дорогу. Причем уйдет лучшая неделя - первая.
Я молчу. Шеф, тоже помолчав с минуту, продолжает:
- Это в фильмах все сложно, а в жизни все гораздо проще. Преступник где-то там же, в Садах... Хм... На огородах...
Я все молчу - не хочется выглядеть подхалимом. Ведь и я думаю почти так же. Камень мог оказаться под рукой. Чем больше я теперь брожу по Садам, тем больше убеждаюсь, что там можно найти все что угодно. Чего только я не видел там! Велосипедное колесо с цветными бумажными лентами между спицами - его приладили на вишню для отпугивания скворцов. Зубоврачебное кресло перед верандой: сидя в нем, можно нежиться в лучах закатного солнца. От одного его вида у меня мурашки забегали по коже, но у владельца, видно, не бегают. А добро, перекочевавшее сюда после ликвидации былого великолепия на Большом кладбище: литые чугунные ножки от скамеек и целые скамейки, звенья цепей и целые цепи, мраморные надгробные плиты разных форм, которыми выложена дорожка от калитки до дверей будки. Жаль, что надписями вниз: было бы что почитать. Я, наверно, не удивился бы, увидев даже открытый сундук с золотыми монетами. Так что необычного в том, что где-нибудь возле изгороди лежит булыжник шведской брусчатки? В Риге таких, наверно, не меньше миллиона.
- Ты думал о мотивах?
- Конечно.
- Просто так ведь, от скуки, людей не убивают.
- Мы думаем: драка по пьянке или агрессивное похмелье.
- Да, как ни прикидывай, ничто другое не подходит. Отбить у кого-нибудь жену он вряд ли смог бы, от убийства с целью ограбления он себя тоже дальновидно подстраховал: все свое богатство переводил на спиртное и заливал его в глотку, опасных политических противников, думаю, у него тоже не было... Много вам еще осталось?
- Мы прочистили примерно четвертую часть Садов... Эти Сады неохватны и непроходимы, как джунгли. И с наступлением темноты там делать нечего.
- И рабочий день кончается, - говорит Шеф.
- И рабочий день тоже кончается.
- Как начальник я должен поторопить тебя. А что ты думаешь о гражданском муже его дочери?
- Тогда это случилось бы с большим шумом и на глазах у всего дома. И вряд ли он ходил к Грунскому: гражданскому зятю от старика ничего не нужно было. Скорее, Грунский приходил к нему.
- Я все же поручил разработать версию.
- Спасибо, у нас с Иваром одной заботой будет меньше. Не мешало бы еще кого-нибудь в помощники.
- Сам знаю. Только негде взять. Звонил в районное отделение - тоже нет. Все заняты по горло и выше. На сей раз это святая правда: у них появились тертые домушники, ни дня покоя нет. Чистят квартиры днем, пока люди на работе. Вещи - как в воду - нигде не выплывают.
- Мне рассказывали. Теперь в отделении иногда, говорят, сидит только дежурный, остальные маршируют по улицам и смотрят, не появится ли кто в черных очках, с мешком через плечо.
- Не издевайся над коллегами, тебе тоже маршировать приходилось не раз. Я тебе дам курсантов человек двенадцать, продолжайте садовую акцию. Пусть они ходят и расспрашивают, только ты конкретно объясни им, о чем расспрашивать. Поверь мне, беднягу Грунского волокли совсем недалеко.
- Вблизи канавы ничего нет, мы там все обшарили.
Хотя конец беседы протекал в привычном, нормальном русле, я все же не могу забыть начала. "У вас все нормально, и у преступника тоже все нормально". Это выражение принадлежит не Шефу, оно заимствовано у кого-то другого. Шеф опытный, деловой человек, профессионал и понимает, что такие подстегивания расследование вперед не продвинут.
Однако все проясняется скорее, чем я надеялся. Как только я вернулся в кабинет, раздался телефонный звонок. Это Ирина Спулле из прокуратуры, она говорит, едва сдерживая смех.
- Вы там разыщите убийцу поскорее, а то трудящиеся не решаются по вечерам выгуливать своих собачек!
- Есть сигналы?
- Звонили даже мне! Ваш Шеф, должно быть, здорово получил по шапке. В новых домах возле Садов живет в основном большое начальство. Эти большие начальники сами-то обычно - ничего, а вот средненькие орут во всю глотку. Они, видите ли, привыкли прогуливаться именно там, никакой другой зеленой зоны у них поблизости нет... И так далее. Как в мегафон да с высокой горы! Хоть уши затыкай - а то перепонки лопнут! Ладно, это так, между прочим, для утреннего взбадривания... - В этот момент Ивар изумленно присвистывает и делает гримасу удивления. Сегодня мы еще не успели обменяться с ним ни словом, даже поздоровались, лишь кивнув друг другу. Перед ним на столе заключение экспертизы, и наверное именно в нем он прочел что-то, так его поразившее. Но я не должен отвлекаться, пока Спулле не повесила трубку.
- Короче говоря, сегодня меня в кабинете не будет. Если что горит, звоните по номеру Анды.
- Ясно!
- У вас есть номер Анды?
- Есть.
- Значит, не диктовать?
- Я же сказал, что есть.
- Нехорошо быть таким невежливым, когда разговариваешь с дамой.
- Я обязательно исправлюсь.
- Рада слышать. Желаю успеха в работе!
Ивар уже с довольным видом потягивается на стуле. Его длинные ноги вылезают из-под моего письменного стола - комната у нас небольшая и узкая, и мы свои столы сдвинули вместе. Все равно спинки стульев касаются стены и стирают с нее краску. Окно прямо напротив двери. По своим размерам наша комната, пожалуй, больше подошла бы мужчинам-невеличкам.
- Песок за отворотами брюк. Сзади. Белый песок с небольшой примесью глины. Почва в Садах - ты же сам видел - черная, как смола.
Мы, конечно, думаем об одном: почва за отвороты брюк сзади попадает в том случае, когда человека волокут по земле. Она, конечно, может попасть туда и по другим причинам, но на практике с этим приходится редко встречаться.
Если, конечно, речь идет о нормальном человеке, ведущем нормальный образ жизни. К сожалению, эти два условия трудно отнести к Грунскому.
- Кроме того, на плаще сзади в нескольких местах пятна масла, которое применяют в "Жигулях". Уже отработанного.
- Не был бы он таким вонючим... - начинаю я, но Ивар не дает мне закончить.
- Третье - хлороформ.
- Где?
- В желудке. Если доверяешь моей памяти, хлороформ - довольно сильный яд.
- Спустись в библиотеку и посмотри, нет ли у них чего полезного, а я тем временем внимательно прочту заключение.
Пока Ивара нет, у меня достаточно времени не только прочесть, но и обдумать.
Да, тут действительно написано: "Количество и концентрация позволяют предположить, что совершено отравление, однако оно ни в коем случае не могло вызвать смерть". А кто мне перечислит названия всех тех гадостей, которыми этот субъект охотно накачивался, лишь бы забалдеть? Для врачей "отравление", а для него "кайф". Некоторые для этого глотают таблетки, купленные в аптеке, потом достаточно запить их бутылкой пива; говорят, есть такие, кто нюхает средство для выведения пятен до тех пор, пока восхитительно не закружится голова. В наш век дороги к блаженству бывают сложными и разными - в Америке, например, во время сухого закона всякими суррогатами травились и умирали от отравлений тысячи людей.
Ивар возвращается с раскрытым словарем: "Хлороформ - бесцветная жидкость, растворяется в алкоголе".
- Как будто создан для того, чтобы отправить Грунского на тот свет.
- Теперь меня удивляет усердие, с каким было сделано убийство. - Я встаю. - Поехали, время уходит.
У участкового инспектора мы раздобыли и срисовали приближенный план Садов - с его помощью все же легче ориентироваться. Мы разделились и работаем каждый на своем участке, но знаем, где искать друг друга, если возникнет необходимость. Обещанные Шефом курсанты тоже прибыли и, исполненные решимости, направляются туда, куда мы указываем.
