вроде бы рановато.
— Дела, — туманно пояснила я.
Киря понимающе кивнул и достал из стола какие-то бумажки.
Сегодня он был в хорошем настроении. Видать, вышестоящее начальство не дергало.
— Сейчас оформим все, что ты мне рассказала.
— Кирь, я еще с тобой мыслишками хотела поделиться.
— Это на здоровье. Но сначала запишем, а потом уже начнем беседы беседовать. А то заговоримся и забудем.
Тоже верно.
— Ладно, гражданин начальник. Пиши.
Володя подробно запротоколировал мой рассказ, а затем я вывалила все, что надумала сегодня, сидя в кабинете.
— Интересные мысли. — Киря откинулся на стуле.
— Какие-то конкретно или все? — уточнила я.
— Все. Насчет того, чтоб установить круг знакомых — это само собой. А вот твоя версия… Знаешь, у меня самого были похожие мыслишки. И, в принципе, все логично. Дело за малым — найти того, кто это сделал.
— А эксперты посторонних пальчиков не нашли?
— Нет. Отпечатки на ноже, которым убили Карину Рахимову, отсутствуют. Либо был в перчатках, либо стер. Только пальчики жильцов квартиры. Плюс бывшего мужа. Оно и понятно.
— Что он там бывал?
— Конечно, он же дочерей и дома навещал. Правда, редко. По большей части они встречались на нейтральной территории.
— Ты уже его вызывал?
— Я пока еще никого из них не вызывал. Денька через три-четыре вызову. Как раз девочку похоронят. С папашей поговорю в первую очередь.
— Почему?
— Он покрепче, чем его бывшая жена и старшая дочь. Оно и понятно — начальник не последнего уровня, надо, так сказать, держать марку, что бы ни случилось.
— Как думаешь, кто мог такое провернуть?
— Сложно сказать. Я говорил с патологоанатомом. По его словам, удары, возможно, нанесены в состоянии аффекта.
— Типа убийца разозлился?
— Типа того. Естественно, это не какой-то киллер или профессионал. Удары характерны для человека, который, предположительно, первый раз взял в руки оружие.
— Новичок, стало быть.
— Вполне вероятно. Что еще… — Володя побарабанил пальцами по столу. — Убийца был выше жертвы. Не силач, но и не дохляк. Кстати, гематома на затылке прижизненная. Получается, сперва он девочку головой приложил обо что-то, а потом уже нанес удары ножом.
— Жуть. — Я покачала головой.
Да, жуть, хотя подобные обсуждения — часть моей работы. И все равно, как бы ни наросла на тебя профессиональная короста, бывают моменты, к которым не можешь остаться равнодушным.
— И какая основная версия?
— Сама не догадаешься, матушка? — хмыкнул Киря. — Убийство с целью ограбления. Или грабеж со случайным убийством.
— А версию убийства Карины не рассматривал? — вырвалось у меня.
Вот что мне не давало покоя. Подводный камешек явил себя во всей красе. Хотя моя версия больше похожа на дырявое одеяло с помойки.
— А кому надо ее убивать? — удивился мой друг. — Кому шестнадцатилетняя соплячка успела так насолить, что ее решили сжить со свету?
— Ой, Киря, да мало ли? Подростки всегда были жестокими. Или Карина могла узнать что-то такое, за что ее и того.
— Тань, ты небось телик пересмотрела? Или детективных романчиков перечитала? Подросткам, даже самым отмороженным, проще в глухом дворе или темной подворотне подкараулить. Да и поодиночке они не нападают, только группой.
— Как девчонки дерутся, видел?
— Видел. Один раз даже пришлось разнять. Точнее, за волосы растащить. Так что женской дракой, извини, там тоже не пахнет.
— Да, Володя, наверно, ты прав. Но все равно эту версию не сбрасывай со счетов. В делах бывают и очень неожиданные повороты.
— Не спорю.
Мой друг посмотрел на меня в упор. Киря был опытным опером и, скорее всего, останется им на всю жизнь, на какой бы должности он ни сидел и какое бы звание ни носил. Просто он был гораздо большим реалистом, чем я. Поэтому при расследовании преступления самые невероятные и абсурдные версии ставил в конец очереди. Не скажу, что именно они часто и оказывались самыми верными, но такое случалось, и не раз.
К тому же Володя давно и хорошо знал меня. И понимал, что я не буду нести первую пришедшую в голову блажь. «Ладно, милочка, признай, что и ты в своей жизни ошибалась». Да, признаю, признаю. Но редко.
— Как версию, конечно, можно принять, — смягчился Киря. — Но мне кажется, тут был именно грабеж. И, скорее всего, это был кто-то из знакомых Рахимовых.
— Ты в этом уверен?
— Видишь ли, я осматривал их квартиру. Следы борьбы были только на кухне. Если бы в квартиру вломились силой, они были бы и в прихожей или коридоре. А там был полный порядок.
— А дальше порога обычно пускают тех, кого хорошо знают. Или, по крайней мере, в ком не чувствуют подвоха, — задумчиво произнесла я.
— Именно. Слушай, Тань, а тебе-то какой резон в это лезть? Ты, как я понял, свое дело уже сделала — я имею ввиду твои детективные услуги для Рахимовой. Зачем тебе еще и расследовать убийство ее младшей дочери?
— Не знаю, Кирь, — честно призналась я. — Почему-то эта история не дает мне покоя. Не знаю, по какой причине. Хочешь верь, хочешь нет.
— Верю. Ну, если тебе так неймется, можешь подключиться. Попробуй отработай свою версию про Карину. Даже если и окажется пустышкой, может, какие-нибудь интересные штучки накопаешь.
— Ага, например украденные у Рахимовой цацки в ближайшем мусорном бачке.
— Кстати, наши ребята порылись. И не в одном, а во всех ближайших.
— И?
— Ноль без палочки. Так что, похоже, действительно грабеж имел место быть, самый что ни на есть натуральный. Как только Рахимова даст точный список пропавших вещей с подробным описанием, будем трясти скупщиков, ломбарды и подключим агентуру. Там ведь не только деньги с брюликами ушли. Там еще и ноутбуку ноги приделали. Обязательно где-то что-то да всплывет. Пусть даже и частично.
— Ладно, Киря. Если что — всегда на связи.
— Непременно. Заглядывай.
Мы с Кирей попрощались, и я поехала обратно в свой офис.
* * *
Да, хороший вопрос задал мне сегодня мой друг. Зачем мне вообще лезть в расследование убийства Карины Рахимовой? Да еще и с, мягко говоря, непопулярной версией. А шут его знает зачем.
Мне вспомнился наш разговор с Максимом про Шерлока Холмса и Эркюля Пуаро. И, как тогда заметил мой философ, сыщик всегда остается сыщиком.
В этом он был прав как никогда. Может, поэтому я и хочу докопаться до истины в этой истории? Разгадать ее тайну.
К слову, о философе. После активной мыслительной деятельности, разговора с Кирей и мелких бумажных дел в своем кабинете я чувствовала, что моя голова распухает. Все, к черту: и сыщиков, и потерпевших, и преступников. Надо хотя бы ненадолго переключить
