буквально еще утром в тот день, когда Константин был убит, деньги лежали в сейфе. А когда мы прибыли на квартиру с опергруппой и произвели обыск, этих денег уже не было.
— Так что же, эту запредельную, как ты сказал, сумму денег, забрал убийца Константина Скорострельникова? — спросила я.
— Вне всякого сомнения! Кроме того, преступник успел поживиться и теми деньгами, которые находились на кредитных карточках Скорострельникова. Через банкомат, естественно. Причем с банкоматом какая-то непонятка произошла.
— В смысле, непонятка? — спросила я.
— А вот в самом прямом смысле. Представляешь, Тань, преступник, который, по всей вероятности, и убил Константина Скорострельникова, снял по карточке через банкомат с его счета всего-то две тысячи рублей. В то время как на счетах Скорострельникова в двух банках лежали ну очень приличные суммы денег. В рублях и долларах. Это мы узнали, когда прокуратура вынесла постановление. Вот я и говорю, что снять две тысячи рублей, в то время как на счетах находятся суммы с нулями в два раза больше — это что-то с чем-то. Ты не находишь?
— Да, действительно… но, послушай, Володь, а вдруг это было сделано неспроста? Ведь преступник очистил сейф, который находился в квартире Константина Скорострельникова. А в сейфе, ты сам сказал, лежала тоже очень приличная сумма.
— Да, это все так, сейф он очистил, — согласился Кирьянов. — Однако если исходить из средней скорости передвижения по городу, сделал он это несколько позже. А вот сразу после того, как он убил Скорострельникова, преступник почему-то остановился только на этой смехотворной сумме.
— Думаешь, дело в ограблении? — неуверенно предположила я. Не нравилась мне эта версия, чем — и сама толком не пойму.
— Да не уверен, Тань… Если бы ограбить хотели — и деньги, и цацки с тела бы тоже забрали. Карточки обчистили бы сразу.
— Нет, насколько я знаю, там лимит — тысяч сто в сутки при съеме налички через банкомат.
— Ну сто — это все-таки не две тысячи, — пожал плечами Кирьянов. — А тут… Да и шприц этот в картину никак не вписывается, если честно. Что, подождать не могли, обязательно надо было колоться в чужой квартире?
— Согласна, — вздохнула я. — И смущают меня эти шесть минут между первым и вторым выстрелом.
— Общались? Убийца пытался допросить жертву? — предположил Кирьянов.
— Может быть, может быть… А может, и нет, — вздохнула я. — Может быть, Скорострельников был знаком с убийцей? К тому же пенсионер Новосельский, который рассказал мне о том, что к Скорострельникову захаживали и ребята-африканцы, и этот самый молодой человек — потенциальный убийца, заметил, что он подошел к Константину практически вплотную. И они так и стояли какое-то время. Причем Скорострельников так ни разу и не обернулся, чтобы посмотреть на того, кто к нему подошел. Это о чем говорит?
— О том, что они действительно знали друг друга, — высказал предположение Владимир. — Или о том, что когда тебе в печень втыкают ствол или ножичек, ты вряд ли радостно обернешься к человеку, знакомый он или не очень.
Кстати, да. Простейший ход. Подойти тихонько к человеку со спины и из-под полы или там через карман уткнуть в бок ствол пистолета. И за руль сядет как миленький, и на Кумыску поедет на ночь глядя!
— Слушай, Володь, а как обстоят дела с экспертизой орудия убийства? Ну, того травматического пистолета, переделанного под боевые патроны? — спросила я.
— Вот с минуты на минуту должны сообщить, — ответил Владимир.
— Да, и еще по поводу пустого шприца, найденного в спальне Скорострельникова. Сдается мне, что в нем должно остаться наркотическое вещество, — высказала я свое предположение. — Ну или лекарство. Может быть, убийца страдает сахарным диабетом? На инсулинчике сидит?
— Ой, мне сразу его так жалко стало, убийцу-то, аж до слез, — съерничал Кирьянов.
— Володь, а давай, я к тебе сейчас приеду? Можно? — спросила я. — По телефону как-то не очень удобно обсуждать.
— Давай, Тань, приезжай. Может, к тому времени и результаты будут.
— Тогда до встречи, Володь, скоро буду, — сказала я.
— Да, пока.
Я отключилась, оделась, взяла сумку и ветровку и спустилась во двор. Заведя мотор, я поехала в Управление полиции. Но по пути я попала в пробку, вызванную дорожно-транспортным происшествием. Как всегда, собралась толпа зевак, послышались реплики: «Права купил, а ездить не научился», «Как можно на ровной дороге не справиться с управлением?»
Я вышла из машины и спросила у одного из стоящих в толпе мужчин:
— Что там случилось?
— Да молодой парень на «Мицубиси» снес две припаркованные иномарки! — ответил мужчина. — С ним еще один парень был, пассажир то есть. Обоих «Скорая» уже увезла.
В связи с ДТП я потеряла около часа. Но на этом мои дорожные приключения не закончились. Только-только я выехала на свободный участок дороги, как впереди увидела знак, означающий объезд. Оказалось, что дорога перекрыта по причине того, что энергетики разрыли дорогу, чтобы убрать старые и проложить новые трубы. Час от часу не легче!
Наконец я доехала до Управления полиции и припарковала свою машину.
— Ну, Иванова, ты даешь! — покачал головой Кирьянов, когда я вошла в его кабинет. — Ты как в Управление ехала? Через Владивосток?
— Почти, — коротко ответила я на язвительное замечание друга. — Пришлось торчать в пробке из-за некоторых личностей, которые права покупают, а ездить не умеют. А потом еще и объезжать разрытые траншеи. Все как всегда. А у тебя есть что-то новое? — спросила я.
— Да, пока ты мужественно преодолевала дорожные препятствия, пришли данные по поводу оружия, из которого был убит Константин Скорострельников, — сказал Кирьянов.
— Ну и что там? — спросила я.
— Криминалисты исследовали пистолет, из которого был убит Скорострельников, проверили по картотеке и выяснили, что ранее он нигде задействован не был, то есть по сводкам нигде не проходил. Это следует из данных баллистических характеристик и следов от нарезов ствола, — объяснил Кирьянов.
— А что стало известно по поводу «пальчиков» на пистолете? — задала я следующий вопрос.
— А по поводу «пальчиков» — тут такое дело. Снаружи отпечатков пальцев нет, не обнаруживается.
— Стало быть, оружие хорошо протерли и только потом выбросили на месте убийства, — сказала я.
— Да, Тань, именно так, — кивнул Владимир. — Однако когда пистолет стали разбирать, то след пальца на одной из деталей все-таки обозначился. Правда, он был довольно старый, довольно-таки смазанный и нечеткий. Но все-таки он был.
— Слушай, но ведь по этому отпечатку тоже можно многое узнать! Например, кто переделал газовый пистолет под боевые патроны. Ведь такую переделку должен был осуществить мастер-оружейник. Или, на худой конец, какой-нибудь умелец из «сидельцев».
— Да, Тань, я согласен
