Ознакомительная версия.
И еще неизвестно, как все это закончится… Может, ее возьмут да и арестуют! А что? Табунов исполнен такой лютой ненависти к ней и такой непоколебимой решимости! Папа Саша, конечно, костьми ляжет, но… неохота, чтобы он ложился, да еще костьми!
И вдруг она увидела отца лежащим на газоне с окровавленной грудью. Волк, железный волк бежал прочь, воровато оглядываясь и припадая на одну переднюю лапу, которая была изранена…
Лидия резко села.
– Эй, барышня, вы там заснули, что ли? – раздался голос отца. – Приехали. Зову, зову, а ты ноль внимания!
– Да, я нечаянно заснула, – с трудом выговорила Лидия, стараясь отогнать кошмар.
– Ну еще чуточку потерпи, – сочувственно сказал отец, выбираясь из машины.
Но «чуточка» неожиданно растянулась. Мама, которая уже вся изнервничалась, пожелала узнать, что произошло. Лидия попыталась отделаться парой слов, но мама требовала подробностей. На счастье, вступился отец, напомнив, что Лидии завтра к половине одиннадцатого на допрос к Грушину, ей надо отдохнуть.
Лидия наконец-то забралась под душ, а потом с наслаждением вытянулась в своей кровати, на своей любимой подушке, под своим теплым и уютным одеялом, в своей комнате, среди своих книг, дисков, старых, еще бабушкиных, виниловых пластинок, среди своих любимых цветов – цикламенов, которые с уникальным постоянством цвели и цвели, даже когда все цикламены в мире впадали в летнюю спячку.
– Они ждут, что ты вернешься, – как-то раз сказала мама, которая, конечно, очень скучала по дочери, хотя и смирялась с уговорами отца, что женщине в возрасте Лидии нужно жить одной, если она хочет как-то устроить свою личную жизнь.
Лидия жила одна, личная жизнь то устраивалась, то расстраивалась, цикламены ждали-ждали…
Она думала, что уснет немедленно, лишь только коснется головой подушки, но мешали голоса родителей. Надо же, а раньше они ей не мешали. Привыкла жить одна. Наверное, это плохо. Вообще надо бы замуж выйти и ребенка завести, но как же она сможет спать под детский плач?
Не сможет, да и никто не может. Детей убаюкивают, утихомиривают, а только потом спят! Ну а пока надо бы утихомирить маму с папой Сашей.
Лидия со вздохом встала и пошла к двери, но невольно прислушалась и замерла. Ага, мама все же вытянула – ну а как могло быть иначе?! – из отца подробности случившегося и теперь возмущалась агрессивностью Табунова.
– Да, с ним надо быть осторожным, – соглашался Дуглас. – Понимаешь, жертвой одного из подобных убийств была его жена… Он жаждет мести!
– Нет, ну при чем тут Лидия? – сердилась мама.
– Ну ты же знаешь: жажда мести – странная штука и страшная, ломает психику на раз. Бывает, что человеку главное – выпустить из себя этого демона, а на кого его натравить – не важно. Именно поэтому часто убивают семью врага, которого не могут настигнуть. Демону мести все равно, на кого накинуться. Все, Наташа, давай спать, а то мы Лидии мешаем, по-моему.
Лидия вернулась в постель.
Демон мести! Сильно сказано, однако очень точно. Вообще есть что-то демоническое, роковое в том, что произошло нынче ночью. Парни на нее напали и ограбили – и были за это наказаны. Но слишком жестоко. И наказание это – или случайное совпадение? Конечно, совпадение, вряд ли голая проститутка изображала из себя Робин Гуда и постоянно патрулировала улицы в поисках обиженных и оскорбленных!
Кстати, о Робин Гуде… Он вроде возвращал беднякам награбленное? Где-то там, среди вещей, вывернутых из карманов убитых, должен лежать кошелек Лидии. Или его не было? Кошелек ей не вернули. А почему должны были вернуть? На нем же нет этикетки: «Собственность Лидии Дуглас». Да она, кажется, вообще забыла сообщить Грушину, что парень его забрал… Денег там было не бог весть сколько, но дисконтных карт реально жаль. Особенно из любимого магазина «Гленфилд», где Лидия покупает чудесный итальянский трикотаж – мягкий, удобный, стильный, но довольно дорогой. А дисконт несколько примиряет с тратами… Еще именную карту из «Спара» жалко, аптечные карты… все жалко!
Нужно, конечно, завтра сказать Грушину, что в вещах убитых должен остаться ее кошелек, вдруг его нашли?
Вообще странно, думала Лидия, что она размышляет о столь меркантильных вещах и совершенно не чувствует жалости к этим парням, убитым так зверски. Если бы не появилась та фантастическая особа, неведомо, что они сделали бы. А вдруг бы Лидию изнасиловали?! Хотя нет, вроде бы ее записали в бабушки! Но она теперь отомщена и за свой страх, и за нанесенное ей оскорбление…
Само собой, это случайное совпадение, но… те, кто отправляет свои заметки в журнал «Непознанное», убеждены, что случайностей не бывает.
Может, и в самом деле не бывает?
Ох, да сколько еще об этом думать, вспоминать это? Лидия так старательно пыталась отогнать от себя ужас случившегося, что чувствовала, как у нее машинально шевелятся кисти рук, которыми она себе помогала.
Через минуту она поняла, что, оказывается, отгоняет волка, который ковыляет вокруг, скаля железную пасть. В стороне вповалку лежало несколько окровавленных тел, и среди них Лидия разглядела ту самую женщину в сером пальто и со светлыми волосами, которые теперь были сплошь красными. Рядом с ней – тот же самый мужчина, с которым Лидия прежде ее видела! И еще какие-то тела лежат вповалку: вот обнявшиеся мужчина и женщина, эти вообще полуголые, и какой-то рыжий парень в плаще и кирзовых сапогах, и девушка с длинной косой, мужчина маленького роста в каком-то полуистлевшем старомодном сюртуке, а вот почерневший, полусгнивший скелет с клочьями седых волос на черепе… И отец, чуть поодаль лежит отец в своей серой куртке, сплошь залитой кровью!
Волк видит оторопь Лидии и начинает смеяться – странно, механически, то закатываясь в приступе хохота, то делая короткие паузы. Он широко раскрывает пасть, и Лидия видит ровные, белые, вполне человечьи зубы, среди которых торчат четыре криво загнутых металлических клыка. Что-то мешает волку ходить, он отбрасывает это лапой, и Лидия видит обугленную круглую палку. А волк все хохочет, странно, звеняще…
Не сразу до Лидии доходит, что это звенит ее мобильный телефон.
Она открывает глаза и смотрит на дисплей.
«Жанна, квартира», – высветилась надпись.
Что могло понадобиться ее квартирной хозяйке среди ночи?! Хотя нет, ночь уже миновала, за шторами сереет бледный осенний рассвет, а маленькие электронные часы показывают 7:15. Но все равно как-то рановато для звонков, вполне можно было бы до девяти поспать!
– Алло, привет, Жанна, что слу… – начинает Лидия сонным голосом, но возмущенный визг вонзается в мозг, словно пронзительный звонок будильника:
– Нас ограбили! Мою квартиру ограбили ночью! Ту, которую я тебе сдала! Ты где?! Немедленно приезжай!
Письмо из давних летИрочка, привет, поздравляю с наступившим Новым 1984 годом! Извини, что опоздала с поздравлением – потеряла твой адрес, а теперь снова нашла. Пусть у вас все будет хорошо, пусть жизнь на новом месте только радует.
Как тебе живется там? Как твой немецкий, получше стала говорить? Как Максимка, его удалось в детский сад устроить? Ему там есть с кем играть? Хотя, наверное, вы там живете довольно обособленно, в гарнизоне-то, но там же дети у других офицеров, наверное, есть?
А ты нашла работу? В библиотеку удалось в какую-нибудь устроиться? А вообще есть в Дрездене русские библиотеки? Вы на экскурсии ездите куда-нибудь? Все же это Германия, это настоящая Европа! Пришли фотографии, если можно.
Была ли ты в Дрезденской галерее? Что-нибудь купила себе? Какие там магазины? Могу себе представить… Напиши все подробно!
У нас все по-прежнему. Видела Любу Королеву и Клаву Сапожникову. Нинка Симонова опять развелась. Вообще она замуж выходит, чтобы разводиться! Главное, находятся же дураки!.. Ой, извини, ты не подумай, что я намекаю на что-нибудь… ты всего второй раз замуж вышла, а Нинка-то уже третий! И у тебя со Славой, конечно, все будет хорошо, он вон какой положительный, а Нинка все каких-то дурачков себе находит.
Да, еще знаешь что случилось? Умерла Тоня Комарова. Помнишь ее? Хотя что я говорю, конечно, должна помнить, вы же дружили, она же у тебя на свадьбе свидетельницей была! Может быть, тебе даже уже кто-нибудь написал, что ее убили какие-то подонки. Это еще в декабре было. Подробностей никаких не знаю, следствие идет, но она с работы поздно возвращалась, ну вот и…
Очень ее жалко, конечно, и вечером даже страшно ходить стало. Тонечка хоть одинокая была, по ней, кроме брата, и поплакать некому, а тут ведь дети маленькие… Не дай бог что со мной случится! Я Юрию сказала, он теперь меня обязательно встречает, если я на работе задерживаюсь. Он тебе привет передает, спрашивает, удается ли Славе там рыбачить, или служба не дает? А бывают ли у вас отпуска? Приедете ли вы в Горький, или ты теперь с ним навсегда простилась?
Ознакомительная версия.
