— А какая разница…
— Большая. Если речь идет о поясе как основном движущем мотиве, то в расчет следует брать лишь женщин. Мужчины априори его не получат.
— Даже если женщин не останется?
— Останутся, — возразил Николаша. — Есть Ольга. Алла. Ты.
— А если нас…
— У меня имеются троюродные сестры. И четвероюродные, если правильно так говорить… Главное, что род довольно велик и всех убить не получится. Нет, мужчина никогда не унаследует пояс Жанны.
Прозвучало пафосно и забавно, хотя, конечно, мало забавного в убийствах.
— Соответственно, здесь в качестве ограничивающего фактора выступает гендер. Отбрасываем Алицию Виссарионовну, которая уже владеет поясом. Остаются три кандидатуры.
— Две.
— Три, — поправил Николаша. — Мама, Алла и ты.
— Я? — Вот чего Жанна не ожидала, так это обвинения в убийстве. Нет, ее никто не обвинял пока, но подозрения выказали. — Зачем мне… и откуда я… Я только-только появилась здесь!
— Да. — Николаша был спокоен, для него и вправду все это было лишь задачей. — Здесь ты появилась недавно, но это не имеет значения. Теоретически ты могла знать и о старухе, и о наследстве от своей матери, которая до недавнего времени и являлась основной кандидаткой на роль хранительницы.
Хранительница?
А ведь логично. Если есть реликвия, то кто-то ее хранит…
— Ты могла решить, что имеешь на пояс некие права. Но в то же время, объективно глядя, шансы получить пояс были невелики.
— И поэтому я начала убивать?
— Именно.
— И как, прости, мне удалось бы…
— С Валентиной? Просто. Наркотики купить несложно. Войти к ней в доверие — еще легче. Она была довольно-таки наивна, несмотря на весь свой ум. С моей теткой — то же самое. Она сидела на антидепрессантах, и теоретически ты могла этим воспользоваться. А вот с Кириллом сложнее… Бутылку он хранил в доме, а ты здесь не появлялась. С машиной опять же… Ты в машинах разбираешься?
— Нет, — честно ответила Жанна. И Николаша кивнул, но счел за нужное уточнить:
— Если бы ты была убийцей, ты бы так и сказала. Но вообще вероятность крайне невысока. Все-таки тебе было сложно все обставить и остаться незамеченной. Алле или маме — куда проще: у мамы есть техническое образование, и в машинах она разбирается неплохо, хотя и не любит упоминать об этом. Считает неженственным. У обеих имелся мотив. А Валентина со всеми находилась в ровных отношениях…
— Ты так спокойно рассуждаешь.
Николай пожал плечами, кажется, в этом он не видел ничего особенного.
— Честно говоря, я не верю, что это кто-то из них. Логически — да, осознаю вероятность, но я все-таки привязан к ним эмоционально.
Звучало донельзя логично.
И значит, обе могли…
— Мне куда милей вариант, что охотятся все же не за поясом, а за наследством. Он позволяет расширить список подозреваемых.
— Ты и Игорь?
— Я и Кирилл, — поправил Николай. — Игорь признан недееспособным. Он может наследовать, и наследством будет распоряжаться его опекун, но старуха никогда не оставит свое дело душевнобольному. Поэтому Игоря можно вычеркнуть. Он если и будет убивать, то не из корысти.
— Это очень успокаивает.
— Игорь эмоционально нестабилен. Неорганизован. Он не способен себе день спланировать, не то что убийства. Нет, Игорь — неподходящая кандидатура… в отличие от меня. Доминирующей чертой моего характера является педантичность.
Он замолчал, позволяя Жанне обдумать сказанное.
— У меня есть мотив. Старуха мне благоволит, а в Аллочке она в последнее время разочаровывается… Конечно, Кириллу она благоволит больше, но если его убрать…
— Твои шансы резко вырастут.
— Именно.
Николаша отмахнулся от комара и продолжил:
— Таким образом, по складу характера я подхожу. По возможностям… Технического образования у меня нет, однако я в принципе легко обучаем, а в Сети можно подыскать почти любую информацию с последовательными инструкциями. Я не убивал. Но отрицание вины в данном случае — очевидный поступок виновного, а потому на это ты полагаться не можешь.
В его изложении все было действительно загадкой. Упражнением для пытливого ума, и Николаша спокойно рассчитывал шансы, что свои, что чужие.
— А Кирилл… ты сказал, что он…
— Имеет и мотив, и возможность, и вообще, если разобраться, то именно его кандидатура вызывает наибольшее подозрение. — Менторский тон Николаши в ином случае позабавил бы.
— Почему? Он ведь и так…
— Он не родной по крови, — Николаша остановился под фонарем. Желтый свет его преображал Николашу. Он вдруг стал словно выше.
Тоньше.
И бледней. Сейчас в этой бледности было что-то мертвенное, неприятное, и Жанне захотелось немедленно убрать руку с Николашиного локтя и вовсе сбежать, сославшись на какое-нибудь несомненно важное дело в доме.
Но она осталась, потому что должна была дослушать.
— Для старухи это важно. Она никогда не давала ему забыть, что он не родной. И не только ему. Аллочка, мама… да все в этом доме знали, что Кирилл… он как бы есть, но его и нет. А он старался. В последние лет пять он полностью взвалил на себя все дела старухи. Он работает на износ, и вот представь себе, что…
…наследником станет кто-то другой. И спокойно подвинет Кирилла, который положил годы на эту самую работу.
— Он самолюбивый. Хладнокровный. Последовательный. У него весьма своеобразный моральный кодекс, который, полагаю, вполне допускает убийство, тем более что Кирилл считает все это, — Николаша обвел рукой сад, — своим.
— Но зачем ему… на него ведь тоже… покушались. — Нужное слово всплыло в памяти, и Жанна ухватилась за него, как за спасательную палочку. — Его хотели убить. И если так, то не сам же…
— Почему нет?
— Но зачем…
— Чтобы отвести подозрения. Да, пока все эти смерти считают чередой совпадений, но как знать… вдруг дело повернется иначе? Вдруг кто-нибудь начнет копать, тогда и возникнут некоторые весьма закономерные вопросы. Вот Кирилл загодя запасся ответами на них.
— Ты это говоришь…
— Для полноты картины. И еще, чтобы ты была осторожней с ним. Не надо доверять так слепо. — Николаша улыбнулся, и в желтом свете блеснули зубы, тоже желтые, показавшиеся острыми.
— Ты его…
— Оговариваю? Нет, Жанна. Попытайся отстраниться от своей к нему симпатии и мыслить логически. Сколько было попыток? Три, верно? Коньяк. Машина. И лошадь.
— Ты знаешь…
— Кирилл был в ярости. Или ярость эту сыграл. Он неплохой актер. Да и аварию сложно было бы замолчать, но… подумай, каким везением нужно обладать, чтобы все три раза выжить. Один — это случайность. Два — совпадение. А три…
— Закономерность.
— Именно.
— Обо мне сплетничаете? — Этот голос заставил Жанну подпрыгнуть.
— Кир, не пугай девушку, — с упреком произнес Николаша, а потом спокойно добавил: — О тебе. Мы пытались логически выяснить, кому из семьи выгодно убивать конкурентов.
— Выяснили?
Кирилл был в черном. Черные джинсы. Черный легкий свитер. И черный платок, повязанный по самые брови. В этом наряде он был отвратительно хорош.
— Выяснили. — Николаша поскреб шею. — Тебе.
Как ни странно, но это признание Кирилла не смутило и не разозлило. Он рассмеялся, громко, заливисто, и Жанна ощутила себя полной дурой. Разве человек, которого всерьез обвиняют в убийстве, будет смеяться?
— Мне… ну да, кому же еще… — Кирилл вытер глаза ладонью. — Предупреждал, чтобы она со мной осторожней была?
— Предупреждал.
— И что она?
А вот чего Жанна терпеть не могла, так того, когда в ее присутствии о ней говорили так, будто ее и вовсе здесь нет.
— А она сама разберется, с кем ей осторожней быть…
— Злится — значит, жить будет. — Кирилл улыбался и как-то так, что собственное раздражение показалось Жанне на редкость глупым, детским.
И вправду, он же не виноват, что Жанну из себя вывели.
— Даму я украду, — не то предупредил, не то просто поставил в известность Кирилл. — Идем… допрогуляемся, если, конечно, ты не стала настолько осторожна, чтобы избегать прогулок в компании подозрительных мужчин.
Отказать?
Согласиться?
Сослаться на головную боль или внезапно вспыхнувшее желание отойти ко сну?
— Идем? — Кирилл протянул руку. — Я покажу тебе одно интересное местечко. В свое время я там прятался.
— Прятался? — Глядя на этого крайне самоуверенного типа, сложно было представить, что он способен был от кого-то прятаться.
Зачем?
— Прятался, — подтвердил Кирилл. — Я… диковатым был. Вообще все сложно… И раз уж все успели тебе в жилетку поплакаться, то и я не буду исключением.
— Откровенность?
— Откровенность за откровенность. Считай, сделка.
— Ты все… на сделки переводишь?
